Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США

От таких командиров немногим отличались некоторые руководители органов военной контрразведки. Кто из оперработников видел деньги, предназначенные для оперативных потребностей, оплаты услуг немецкой агентуры? Лично я за пять лет получил от начальников по соответствующей статье только 50 марок. И то после серьезного разговора с таким начальником, будучи секретарем парторганизации особого отдела КГБ.

Обленившиеся, потерявшие профессиональную бдительность руководители советских органов военной контрразведки компенсировали, точнее, скрывали свои недостатки, отсутствие конкретных оперативных материалов простым щеконадуванием, недомолвками и ссылками на невозможность разглашать немецким друзьям высшие советские секреты.

Но какие могут быть секреты на уровне танковой дивизии, танкового или общевойскового полка? Советская военная контрразведка продолжала искать шпионов среди рядовых солдат и младших офицеров, а также кочегаров и немецких граждан, работавших в системе военторгов и мест контактов с советскими военнослужащими. А какие могли быть контакты, если советским военнослужащим, в отличие от американцев, англичан и французов, запрещалось общаться с местным населением?

В свою очередь, сотрудники органов МГБ ГДР говорили между собой: «Русские научили нас азбуке агентурно-оперативной работы. А алгебру и высшую математику мы освоим сами». Но об этом знали только те, кому немецкие коллеги доверяли. Немцы четко соблюдали дисциплину в общении с советскими коллегами. Лишнее, а точнее, правда никому не была нужна. В общем, в начале 1970-х годов каждая сторона знала, на какое взаимодействие она может рассчитывать.

К этому времени советская контрразведка в вооруженных силах существовала за счет авторитета, приобретенного бесстрашными сотрудниками СМЕРШа. Оперативная техника отсутствовала. В особых отделах бригад, дивизий и армии, кроме пистолетов, авторучек и пишущих машинок, ничего не было. Фотоаппараты, необходимые даже рядовому милиционеру в селе, оперативники обязаны были приобретать самостоятельно.

Особистов боялись за их право ходатайства перед командованием об откомандировании офицера из ГСВГ во внутренние округа на территории СССР. Обычно жены офицеров такого не прощали. Дела кончались разводами и таких офицеров в академию не посылали и на высшую должность уже никогда не назначали. А если к этому добавить, что до возведения Берлинской стены жены советских офицеров из Германии свободно ездили во Францию, то об остальном можно только догадываться.

Такой страх был основной причиной агентурного сотрудничества офицеров с военной контрразведкой. Конечно, патриотизм был на первом месте. Куда ни кинь и как не крути, а вокруг воинских гарнизонов проживали люди, которые либо сами воевали против СССР в 1941–1945 гг., либо имели воевавших старших родственников.

Но возвратимся к началу 1970 года. Группа молодых и достаточно хорошо подготовленных военных контрразведчиков после окончания первого офицерского набора Высшей школы КГБ прибыла в Управление Особых Отделов КГБ СССР по Группе Советских войск в Германии.

После почти двухнедельного ожидания перед нами выступил начальник КГБ по ГСВГ генерал-лейтенант Лялин. Какую же дебильную установочную беседу он с нами провел! На днях перед этим изменил Родине путем перелета в Западный Берлин летчик В. на истребителе. В Берлине был обнаружен тоннель, прорытый западными спецслужбами для подслушивания секретных разговоров советского военного командования и т. п. А нам рассказывал «целый» генерал-лейтенант, как на спящих советских караульных и часовых нападают ночью диверсанты…