Фиолетовые сны в шахматном порядке

Истерику на всю ночь ему явно не хотелось, а такое у них случалось регулярно. Когда то практически в другой жизни, или до того как они решили съехаться все было иначе, новизна чувств, теплота отношений, страсть плотская их объединяла.

За прожитые совместно годы чувства охладели, страсть прошла, а ничего общего чтобы как то их соединяло не осталось. Жили они по инерции, в силу удобной привычки иногда думая разойтись, но видимо не желая менять декорации все оставалось на прежнем уровне. Наладить отношения они тоже не могли, хотя порой старались.

И вдруг боль резкая и дикая в области почек как будто въехали кулаком.

В армии на ученье его, как и других воспитывали старослужащие, готовя зеленых юнцов, как они говорили к суровым прелестям жизни.

Он знал, как болят отбитые внутренности. И даже несколько раз попадал в госпиталь, но никогда не жаловался, стойко перенося трудности.

– Карина ты в своем уме!

Подскочил на кровати Влад, словно получив разряд электричества, решив на миг, что это Карина его ударила.

Но увидев, что она сама в ужасе и с побледневшим лицом смотрит на его своими огромными черными как агат и когда то любимыми глазами. Попытался встать с кровати.

Резкая боль в обеих ногах заставила упасть подкошенным на рядом стоявшую дубовую тумбочку, и, зацепив руками, ночник, который упал, сверху разбившись об пол.

Влад словно отбиваясь от невидимых нападавших задергался в конвульсиях пачкая кровью из разбитой о тумбочку головы стен, хватаясь и сжимая то за простынь то просто в воздух руками он не по человечески выл и хрипел, пена шла у него из за рта.

Карина с ужасом вскочила с кровати, включив в комнате свет. Влад извивался волчком на полу, хватаясь то за лицо, то за живот.

Кровь брызгала из разбитого носа на теле появлялись гематомы ушибы и ссадины как будто кто-то, не видимый и злобный пытался втоптать гражданского мужа в пол, или просто от сильного приступа несчастный мучимый судорогами ударялся об захламленную лишнею мебелью комнату.

– Может-с в почку-с? Давай бей по печени-с! И головку погладить не забудь!

Голос рыжего сторожа, словно колокол, гудел в ушах Влада терявшего от боли сознание.

Страсти-мордасти

Карина не сразу пришла в себя, вид крови привел ее в шок, тело супруга лежало неестественно вывернутое и перепачканное кровью.

Эпилептик пронеслось в голове, она уже видела нечто подобное. Ее сокурсница страдала (падучей) и однажды застигнутая приступом в врасплох, упала с лестницы, сильно пострадав и получив переломы.

Карина попыталась привести в чувство мужа, зубы и губы плотно сжаты, надо ложку вставить, а вдруг умрет, осознав, что случилось, что— то серьезное набрала телефон скорой.

К приезду врачей ситуация не улучшилась, Влад был без сознания избитый весь в синяках и кровоподтеках вся постель и рядом стоящий столик были забрызганы кровью.

– За что вы его так? Разве так можно, покачала головой медсестра из скорой помощи, он же еле живой, вы его чуть не убили.

– Дура!

Хотела заорать Карина, разве не видно, что это приступ эпилепсии был. Видимо перенесенный шок на время притупил все эмоции, вогнав в ступор, и она промолчала.

– Молотком его били, да?

Врач с трудом прощупывал пульс. Тамара Петровна, практически все жизнь, работая в скорой помощи, ничему не удивлялась. Единственное, что ее поразило, это как такая хрупкая с виду девушка парня так отделать смогла. До Марины, наконец, стало доходить, что здесь кроме ее больше никого нет, и соответственно думают, что она в этом виновна.

– На носилки его живо, в реанимацию! Крикнула Тамара, голосом кото-рому бы мог позавидовать командир роты.

– Ммм…. Это не я ммм, мычала и подвывала Карина, постепенно при-ходя в себя закрывая лицо руками перепачканными кровью.

– Ты это им расскажешь дрянь такая!

Грубо оборвала ее Петровна, уходя за санитарами придерживая носилки, несущие Влада. Белый халат ее воинственно развевался, тучная женщина, которой порой приходилось заменять санитаров, не боялась говорить то, что думала, ощущая в своих руках и словах силу, которую порой не терпелось применить, а порой и приходилось.

Следом в открытую настежь дверь, которую Карина не торопилась закрыть, зашел наряд патрульных, видимо толстуха вызвала их по быстрому, увидев в коридоре милицейскую форму, решила Карина. Стали бы они так мчаться на обычный вызов.

Как бы она удивилась, узнав, что вызов был принят от анонимного лица, за несколько минут до происшедшего.

Патруль состоял из трех человек один со звездочками майора на пагонах небольшого роста пухлый с короткими смешными усами, другие двое были моложе и крепче.

Один из подчиненных майора крепкий парень с овальным лицом и злыми глазами переминался с ноги, на ногу осматривая место преступления второй высокий, но более худощавый достал из папки бумагу с ручкой что то, записывая, быстро оглядев квартиру и оценив ситуацию, прищуривая глаз, словно ворон высматривающий добычу.

– Собирайтесь вы поедете с нами!

Прозвучал голос, не терпящий возражений, который вывел ее из оцепенения, в которое снова она начинала впадать после ухода врачей.

В обычное время лишенное подобных потрясений, Карина выдумала себе от скуки модный диагноз «депрессия» и возможно, старалась вести себя, в соответствии с тем как это заболевание развивалось. Ее обволакивала, как ей казалось то тоска почему-то не ясному, и не недостижимому, то резко сменялась холерическим припадком, приводя в возбужденное состояние. В котором она портила всем без исключения окружающим настроение своими истериками.

Причина в общем состоянии была достаточно банальна, ожидаемое не соответствовало действительности, не в силах смириться, или начать решать проблемы как взрослый человек, она инфантильно себя вела устраивая капризы и скандалы, как ребенок который хочет добиться этим поведением желаемого результата.

И эта ситуация лишь усилила в разы на цикличных перепадах настроения негативные эмоции, словно увеличительное стекло сфокусировало луч солнца и стала жечь. Присущая ей от природы эмоциональная тупость служила не плохим шитом в таких неприятностях, словно ширма скрывая до поры до времени, бурлящий вулкан гнева.

Карина стала неторопливо переодеваться. Понимая, что спорить в такой ситуации бесполезно. Она еще была под действием шока, и плохо ориентировалась в сложившихся обстоятельствах. Но уже постепенно в ней назревало желание поскандалить.

Старший по званию, не торопливо осматривал квартиру в поисках молотка, или какого иного приспособления, которое как он предполагал, могло быть орудием преступления.

На крики, шум и хлопанье дверей из другой квартиры вышли соседи. Что тоже было чем-то сверхъестественным, (привыкшие к семейным ссорам они уже не реагировали) возможно их внимание привлекло наличие врачей скорой помощи выходящих из своей служебной машины стоящей во дворе которые подъехали со включенной сиреной что говорило об экстренности вызова.

И как следствие любопытство, в глазок не было видно что происходило в парадной, (кто то ловко залепил его жевательной резинкой, с ароматом клубники), и когда они открыли дверь в их звонок уже собирался позвонить сотрудник милиции. В награду за проявленную инициативу и сознательность (и внутренне осуждая себя за любознательность, которая была как мы знаем причиной страдания кошки) их пригласили пройти для дачи свидетельских показаний, и в качестве понятых.

Чему они, безусловно, были рады (учитывая позднее время).

– Он так кричал! Просил ее не бить! Она каждый вечер спать мешает крики, ругань постоянно. Житья от них нет. Парень то спокойный а вот у нее того в общем.

Охала пожилая соседка, закутавшись в махровый черно белый полосатый халат. Поправляя так некстати уложенную в столь позднее время прическу. Лицо с нанесенным хоть и пошловато ярким макияжем немного припухло, от частых возлияний.

Румянец нанесен на щеки так щедро что можно было смело ожидать что тряхни головой она как следует и он опадет словно штукатурка.

Этот полосатый халат, придававший ей сходство с преступницей или кем-то, похуже стал предметом ее гордости.

Как писал Мишель Пастуро «ношение полосатой одежды – удел палачей и жриц любви. И наша пресловутая добропорядочная соседка, любила поговорку: «Любви все возрасты покорны». Старалась держать форму (насколько это было возможно в ее возрасте) то и дело, меняя квартирантов (она давала в наем комнаты) которые переходили в ранг сожителей. Пока ее жаждущее любви сердце ни начинало искать новых романов.

Обрадованная вниманием к своей персоне со стороны блюстителей правопорядка. Она втайне млела от мужчин в форме, и возможно, дефицит интереса к ней, как и у пресловутой кошки компенсировался сованием носа не в свои дела. Она с радостью разразилась словесным поносом.

Рядом стоял сосед из квартиры справа, мужчина средних лет начинающий лысеть в протертых и оттопыренных на коленях домашних трико, ему было не ловко что в столь поздний час он был застигнут в квартире соседушки милиционерами, особенно учитывая отсутствие его жены которая укатила в Москву погостить у сына, (в своей бывшей трех комнатной квартире).

– Достали они своими истериками! Я работаю сутки через двое, а они мне спать мешают. А жаловаться уже устали. Влад мужик нормальный хоть и ме.. чуть не вырвалось у дядьки.