Зима была холодной

– Решила начать жизнь с чистого листа, – пожала плечами Алексис, делая глоток. Кофе оказался крепким и пережаренным. Она мужественно проглотила его и отставила кружку в сторону. – Муж погиб на войне, и мне пришлось искать способы выжить. Я много работала, сменила немало домов – гувернантки для северянок, что приехали жить на Юг, считаются выгодным вложением денег, – с горечью добавила Алексис.

– Ваш акцент слишком мягок для уроженки Севера, – проницательно заметил Колум. – Вы ведь южанка, не так ли?

– Вирджиния, – Алексис кивнула, не считая необходимым это скрывать. – Здесь это может стать проблемой?

– Я думаю, вы неспроста выбрали место для новой жизни, – усмехнулся Колум. – Здесь большинству абсолютно всё равно, откуда вы и кем были раньше.

– А вам?

– Я воевал за янки, если вы спрашивали об этом, – пришла очередь МакРайана пожимать плечами. – Но это не было связано с моими политическими предпочтениями. Скорее, с желанием заработать.

– Священники тоже могут сражаться наравне с обычными солдатами? – Алексис удивлённо посмотрела на Колума.

– Я ведь не всю жизнь был священником, – хитро улыбнулся Колум. – Смотрю, мой кофе пришёлся вам не по душе, – он указал глазами на кружку. – Мне многие говорят, что я совершенно не умею его варить.

– Признаться, да, он отвратителен. – Алексис виновато посмотрела на Колума и с трудом сдержала зевок.

– Простите! – Колум покаянно склонил голову. – Я сижу и выспрашиваю вас о жизни, вместо того чтобы помочь устроиться! Совершенно забыл, что вы провели в дороге не один день.

– Не стоит извиняться, – произнесла Алексис, поднимаясь. – Но вы должны рассказать, почему у пастора, который является духовником целого города, такой возмутительный брат.

– Вы успели познакомиться с Киллианом? – Колум замер на пороге.

– Поначалу меня отправили к нему, я ведь не знала, что МакРайанов в Колорадо-Спрингс двое, – со смехом ответила Алексис. Они неспешно направились в город, миновав церковь и выйдя на широкий луг, наполненный жужжанием пчёл и стрёкотом цикад.

– У него довольно-таки тяжёлая судьба, – после непродолжительного молчания ответил Колум.

– Как и у всех нас, – небрежно заметила Алексис. Наглая ухмылка Киллиана всё ещё стояла перед глазами.

– Не судите, и не судимы будете, – сухо ответил Колум, и Алексис удивлённо покосилась на него – было заметно, что разговоры о брате вызывают неприязнь.

– Давайте сменим тему, – предложила Алексис. – Может, вы расскажете мне о городе? О том, что меня здесь ждёт?

– Спасибо, – благодарно кивнул Колум. – Отмечу, что вы совершенно не прогадали, выбрав Колорадо-Спрингс. Городу всего три года*, но он очень быстро растёт, и новые люди прибывают каждую неделю. Говорят, что вскоре сюда проложат железную дорогу, но часть горожан против.

– Против?

– Да, они утверждают, что это разрушит уникальную природу и в город хлынут толпы отдыхающих. Начнётся хаос, участятся кражи – у нас до сих пор нет шерифа. А ещё строительство железной дороги означает проблемы с индейцами – им придётся уйти.

– Здесь поблизости водятся индейцы?

– В основном навахо, – кивнул Колум. – Многие из них приняли нашу веру, мирно живут в резервации к югу от Пайкс-Пик, – он кивнул на гору, синевшую вдали. – Но год назад в наших краях появились шайенны. И вот их, а особенно их Воинов-Псов, надо опасаться. Они не нападают на город – в трёх милях от нас расположен форт с сотней солдат. Но к караванам и одиноким путникам беспощадны.

– Я слышала, они снимают скальпы с живых людей? – с дрожью в голосе спросила Алексис.

– Это правда, – серьёзно ответил Колум. – Но я прошу вас, не стоит беспокоиться. Армия защищает нас. А навахо всеми силами пытаются сдержать их пыл: они понимают, что непрерывная резня будет означать новую кровопролитную войну. А индейцы и так лишились всего, что им дорого.

– Это печально и страшно, – вздохнула Алексис, подумав, что в чём-то может понять дикарей. Когда у тебя отбирают всё, что дорого, кроме ненависти к захватчикам, не остаётся ничего.

Тем временем они вошли в город, и отец Колум то и дело кивал, встречая прихожан. Хэнк Ораст, улыбаясь, вышел из телеграфа, с чувством пожимая руку священнику.

– Как я рад, что миссис Коули нашла вас! – Он доверительно понизил голос и добавил: – Если честно, когда она сказала, что ищет МакРайана, я поначалу решил, что Киллиан наконец решил остепениться и выписал себе жену…

– Не будем об этом сейчас, – мягко перебил его Колум. – Миссис Коули надо определить на постой, она устала с дороги. Я схожу к Фрэнку, сниму у него комнату. Вы подождёте меня? – обратился он к Алексис. Та кивнула, вздохнув про себя – начала сказываться усталость и напряжение от долгого, насыщенного событиями дня. К тому же последний раз она ела вчера, в крохотном поселении, стоящем на пути следования дилижансов.

– А давайте я угощу вас кофе? – словно прочитав её мысли, Ораст пригласил Алексис внутрь, усадив на лавочку.

– Спасибо, кофе я сегодня уже пила, – вежливо улыбнулась Алексис.

– О, представляю. О кофе отца Колума ходят легенды, – добродушно усмехнулся Ораст, прищурив выпуклые рыбьи глаза. – У меня есть приличный кофе из кафе и кусок пирога, если вы не против разделить его со мной.

– Если это не слишком вас стеснит, – начала было Алексис, но Ораст уже нёс из комнатки за стойкой телеграфа поднос. Водрузив его на лавку, он протянул Алексис большую кружку и подвинул тарелку с пирогом.

– Не буду вам мешать, – тактично проговорил Ораст и вышел на улицу.

Колум пересёк улицу и зашёл в салун.

– Преподобный? – Хозяин салуна, казалось, за это время не сдвинулся с места ни на дюйм, всё так же неспешно продолжая натирать стаканы. – Сегодня просто день неожиданных посещений! Чем обязан?

– У тебя есть свободные комнаты?

– А что, решили попробовать моих девочек?

– Я говорю про номера для постояльцев, Фрэнк. – Колум облокотился на стойку, склонившись к Фрэнку. – К нам приехала учительница, надо разместить её на время, пока мы не найдём подходящее жильё. Номер должен быть приличный и с отдельным входом.

– Да вы никак разбогатели, падрэ, – усмехнулся Фрэнк. – Или в вашей кружке для пожертвований собралось слишком много лишних денег?

– Сколько?

– Доллар за ночь. – Фрэнк явно заломил цену, но Колум понимал, что сегодня разместить учительницу лучше уже не получится. Он, к стыду своему, совершенно забыл про то, что она писала. И если утром оплошность с тем, что её никто не встретил, сгладила кобыла, то с жильём само собой решиться ничего не могло.

– Я заплачу за две ночи, – спокойно ответил Колум, отсчитывая деньги. – А ты пришли кого-нибудь к Орасту, чтобы забрали вещи и отвели миссис Коули в номер.

– Как скажете, святой отец, – лениво улыбнулся Фрэнк, пригладив волнистые волосы. – Я могу и сам проводить новую учительницу.

– Фрэнк, – предостерегающе проговорил Колум. Тот поднял руки вверх, и улыбка его стала ещё шире.

– Только проводить, падрэ. Я умею отличить продажную девку от леди.

Фрэнк вышел из-за стойки, крикнув одной из девочек занять его место, а Колум тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу и оглянулся. Если Киллиан был здесь пару часов назад, навряд ли он уже уехал. Им давно стоило поговорить, и если бы младший брат так отчаянно не избегал встречи, проблем у них было бы гораздо меньше. Спросив у девушки за стойкой, здесь ли Киллиан и получив утвердительный ответ, Колум опустился на стул и принялся ждать. Можно было оставить его самому себе, позволить дальше катиться в пропасть, на дне которой ждут лишь острые камни. Но Колум не мог. Он обещал приглядывать за братом. Обещал матери, и поэтому, как бы иногда ни хотелось плюнуть на всё, старался изо всех сил держать слово.

***

1847 г., Ирландия, графство Мейо

Пронизывающий ветер пробирал до костей, сбивал с ног, разрывая в клочья туман с торфяных болот. По тропинке между каменистых склонов осторожно пробирались двое. Первый, высокий юноша, внимательно всматривался в очертания крохотной деревушки впереди, то и дело прикрывая от ветра рукой непрерывно слезящиеся глаза. Второй, на полторы головы ниже, бережно прижимал к груди нечто, завёрнутое в мешковину. Оба были невероятно худы: впавшие щёки, запавшие глаза, острые колени и локти – Картофельный голод** был в самом разгаре.

Тяжёлая зима унесла с собой жизни большей части деревни, ютившейся на северо-западе графства. И сейчас опустевшие дома с распахнутыми дверьми выплывали из тумана, который здесь, в низменности, не мог прогнать даже сильный ветер с равнин.