Там-2. Георгий

– Так ты, вроде … ангел… наверное?

– Ну, типа того. Вообще-то я проводник. Назначенный для тебя.

– А что ж так меня пугал? Я что, это заслужил?

– Да как тебе сказать, – замялся малыш, – Вообще-то все вы чего-то заслуживаете. Сами-то там, внизу, не стыдитесь других пугать? Чем? Да своими поступками, своей жизнью неправедной. В конце концов, своей смертью? Не задумывался? А это по сравнению с болью, причиненной твоим близким, так, детский утренник!

Я задумался. Неужели я за всю свою жизнь так обижал своих близких? В памяти мгновенно начали всплывать один эпизод за другим, как картинки пейзажа за окном скорого поезда. Только очень отчетливые, каждая из которых больно колола сердце и приносила душевные муки совести. Я закрыл глаза от боли и стыда за себя, за свои необдуманные поступки, которые укором терзали мою несуществующую плоть и очень, оказывается, даже живую душу.

– Вспомнил или еще напомнить? – мальчишка явно надо мной издевался.

– Нет, прошу тебя, не нужно больше!

– Даже так? А ты хоть знаешь, какое наказание получают души за вот эти свои проступки, о которых на земле ты даже не задумывался? Я помотал головой.

– Ну, так я тебе могу показать. Слышал про 9 кругов ада?

– Это по Данте? Ну да, слышал. Неужели, все это правда?

– Правда – не правда… Сам скоро узнаешь. В голосе мальчика звучали крайне неприятные и плохо скрываемые нотки раздражения. Мне стало не по себе. Не смотря на его юный, практически, детский возраст, взгляд его был тяжелым, серьезным и рассудительным. Речь тоже не отставала, так что, складывалось впечатление, что говоришь со взрослым, опытным человеком, повидавшем в жизни многое. Ничего хорошего я от него уже не ожидал. И, кажется, не ошибся.

– На самом деле, это не совсем круги. Старик Данте приврал малость. Это города. Да, да, города. Каждый не похож на другой. Все очень даже прелюбопытные. И люди в них разные. Каждый человечек заработал для себя право, а точнее, почетную обязанность, жить именно в данном конкретном городе, пока не докажет, что достоин лучшей жизни, в другом, который и расположен повыше, и солнца там побольше, и обстановка поприятнее. Впрочем, ты все сам скоро увидишь. Готов?

Холодок пробежал по моей спине. Странно, в этот момент обычно пробивает пот… а сейчас нет. Ах да, господи, я же не … ну, короче, понятно.

– Готов, – еле выдавил я из себя.

– Ну, тогда, поехали! Давид хлопнул в ладоши

В то же мгновение откуда-то сверху, их темноты, появился… вагон. Ну да, обыкновенный вагон электирички, только поменьше, покомпактнее.

– А ты как думал? – Давид рукой пригласил ко входу. – Не СВ, конечно, но вполне комфортно. Чистенько, уютно. И кресла не порезанные. Нету у нас, понимаешь, здесь хулиганов. А бывшие быстро перевоспитываются. Он бросил на меня быстрый недобрый взгляд, от которого мне снова стало паршиво на душе. Нет, все это не зря. И бурлящие сковороды, видимо, точно существуют! Я вошел в вагон и скромно сел напротив Давида. В то же время, вагон пришел в движение, хотя, двери не закрылись. Давид поймал мой взгляд.

– Кондукторов не хватает. Текучка. Вот и приходится ездить со сквозняками. Безобразие! Надо бы пожаловаться в комитет по кадрам. И инструкторов маловато. Чему вас только на земле учат? Вроде все тому же, а как попал сюда на переэкзаменовку – как из 12 века! Я уж не говорю о Кафке. Но таблицу умножения-то выучить можно? Что творится, что творится? – запричитал Давид совсем по-стариковски.

Я глянул в окно. Темень. Только звезды, да редкие тучки проплывали мимо. Вагон накренился вниз и пошел быстрее. Впереди, вдали замерцали какие-то огоньки. Как будто мы подъезжали к какому-то провинциальному городку.

– 

А хочешь, я тебе расскажу, что бы было, если бы ты не умер сейчас? – прервал молчание Давид.

– 

Хочу, конечно.

– 

Так вот, предположим, поехал бы ты в госпиталь. Ну, само собой, заставили бы тебя сдать анализы и прочее, а для этого нужно было бы лечь на обследование. Ты бы стал возмущаться, кричать, что все они костоломы и обследование можно пройти

амбулаторно. У

езжаешь домой, там тебя долго пилит жена и дочки, и ты сдаешься. На следующей неделе, в понедельник, ты снова едешь в госпиталь, ложишься в стационар, там у тебя обследуют по полной программе. И вот, в результате у тебя находят вместо затемнения легких – рак. Да, да, не удивляйся. После твоей службы на ракетной заправке, да такого интенсивного курения без тени на физкультуру? Что ты еще хотел? Причем, болезнь эта зашла уже в тупик, т.е., в последнюю стадию. От сознания предстоящего кошмара ты впадаешь в глубочайшую депрессию, поскольку человек ты экспансивный, впечатлительный. Все тебя успокаивают, дают какие-то пилюли, говорят, что все еще может быть хорошо, хотя сами и химиотерапию не делают – понимают, что бесполезно. Однако ты уже в это не веришь и начинаешь таять. Как свечка. Худеть, чернеть, боль в груди становится нестерпимой, и ты уже не можешь без морфея. Ты молишь бога, что бы он уже забрал тебя к себе, но избавление

не приходит. Наконец, ОН тебя жалеет и позволяет тебе уйти. Но это уже будет почти через полгода,

30 декабря. Вот ты и праздник всем испортил, и сам промучился. Смекаешь, куда я клоню? Правильно. Уходить нужно вовремя и, желательно, безболезненно. Пожалел он тебя. Забрал пораньше от греха и мучений подальше. А ты причитаешь. Праведник ты, конечно, был не ахти какой, но и грешков серьезных за тобой не замечалось. Однако, куда ОН тебя определит – ЕМУ одному известно. А пока, экскурсию продолжается.

Мы подлетели на какую-то станцию. Уже начало рассветать, и можно было довольно четко разглядеть окрестности. В принципе, это была обычная железнодорожная станция, чистенькая и опрятная. Дворник с метлой равнодушно маячил на перроне, издавая своим инструментом характерные шаркающие звуки. Туман еще обнимал окружающую реальность, и дворник со своей неторопливой монтонностью казался призраком. Мы вышли из вагона и вошли в здание вокзала. Вокзал как вокзал, провинциальный и старенький. Одно меня удивило. Ну, понятно, раннее утро и особенно никого я там увидеть и не ожидал. Только вот в вокзале не было вообще никого! Ни билетных кассиров, ни пассажиров, ни информации.

– 

Правильно подметил, – сказал Давид. – Народу здесь бывает мало. Вообще-то отсюда есть два пути – вверх и вниз. Вверх – это в рай, а вниз – это, смотря в какой адрес, ну, по-твоему, в какой круг ада направят. А происходит это не часто, как Он решит. В основном, конечно, вверх. Почему? Да все просто. Станция эта называется Лимб. Тут Данте не ошибся. Да и вообще, с тех пор, когда он здесь был, прошло много времени и все сильно изменилось. Да и приврать он был не дурак. Короче, народ здесь живет спокойный, в основном, уравновешенный,

не буйный. Основная их ошибка при жизни была то, что они не верили в Бога! Удивительно, но

такие еще есть. Вот и живут они теперь здесь, ни шатко, ни валко. Одно паршиво – страдают. Да, он заставил их душевно страдать постоянно, пока их разум не воспримет

реальность и они, либо поймут и осознают свое заблуждение, либо уж, если ты такой тупой – добро пожаловать на нижнюю ступень. А, как ты понимаешь, их там достаточное количество и, не дай бог тебе там оказаться. Мы вышли из вокзала и перед нами, в дымке рассеивающегося тумана, предстала картина провинциального городка, серого и скучного. Этакий, чеховский болотный пейзаж. Маленькие

ветхие домишки, улочки, деревца, фонари… Изредка появлялись и исчезали какие-то люди. Но все они были какие-то озабоченные, улыбка была стерта с их лица, казалось, навеки, лица их были задумчивыми и серыми, глаза пустые и бессмысленные, одежда мрачная и серая. Казалось, они автоматически передвигаются в неизвестном им самим направлении.

– 

А как же они могут замолить свои грехи неведения и неверия? – спросил я.

– 

А церковь на что? Вот когда ты начинаешь реально верить в НЕГО, он это прекрасно видит и чувствует, и вот тогда уж принимает решение.

ОН не ошибается.

Бывают, конечно, попытки обмана. Типа, я верю и все такое.

Но, ЕГО не обманешь

! В этом случае, человечек уже взял билетик вниз, в один из тех городков, которые мы сейчас с тобой и увидим. Пошли, здесь больше делать нечего.

Мы снова вернулись в вагон и поезд неспешно тронулся. Вниз. Уже рассвело, и настроение стало получше. Наш вагончик накренялся все больше и больше. Дорога не заняла много времени, и вскоре мы увидели также, нечто, похожее на город . Подъезжая к нему, погода вдруг резко испортилась, небо стало черным и поднялся ураганный ветер. Солнце скрылоcь, в воздухе запахло не то гнилью, не то отходами. Короче, чем-то мерзко завоняло.

– Вот так тут воняет постоянно, – Давид закрыл нос кружевным носовым платком.

– А отчего же такой жуткий запах? – я тоже уткнулся носом в рукав.

– Да оттого, что сами живущие здесь сами и издают такое зловоние. Видишь ли, живут здесь люди бессовестные. Это город сладострастия. Правда, запах говорит совсем о другом. Давно уже надо бы переименовать его в более подходящее название. Так вот, живут здесь грешники, жившие на земле в разврате и обмане. Однако это не относится к высокой и чистой любви. Пребывают здесь, в основном, насильники, или же люди, поставившие сладострастие и принципиальную измену во главу угла всех жизненных принципов. И даже буря и сильнейший в аду ветер не может развеять этот дух. Им просто не дают мыться и общаться друг с другом. А если кто и пытается приблизиться друг к другу, возбуждаемый вожделением, их тут же отталкивает друг от друга с такой силой, что ветер может подхватить их тела и где-нибудь знатно приложить или шмякнуть обо что-нибудь тверденькое. Мрачное местечко. Да и как тут можно кого-то возжелать, когда от соседа на версту воняет? Ты лучше не выходи из вагона, чтобы тоже не сдуло. Ищи тебя потом по помойкам. Смотри отсюда.

И действительно, картина было, мягко говоря, весьма странной и мрачной. По улицам, заваленным мусором и усыпанной грязными лужами и грязью, с трудом передвигались какие-то мрачные тени в лохмотьях и обрывках одежды. Лица их были черны и покрыты слоем грязи и пыли, глаза впали и вообще, на людей они были похожи меньше всего. Иногда, когда кто-то нарочно или без умысла, сталкивался друг с другом, их отшвыривало так, что они придавали ускорение еще десяткам человекоподобных существ. И от всего этого вихря движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который никогда не сможет прекратиться.

– Неужели им так всю жизнь мучиться?– мне даже стало их жалко.