Йун Габриэль Боркман

Боркман. То, что вы сами в тысячу раз музыкальнее всех этих танцоров, вместе взятых.

Фрида(недоверчиво улыбаясь). О, это еще далеко не наверно.

Боркман(предостерегающе поднимает указательный палец). Не позволяйте себе никогда такой глупости – сомневаться в собственных силах!

Фрида. Да что же, если о них никто не знает?

Боркман. Только бы вы сами знали, и довольно… А куда вы приглашены играть сегодня?

Фрида. К адвокату Хинкелю.

Боркман(быстро, устремляя на нее пытливый взгляд). К Хинкелю?

Фрида. Да.

Боркман(с саркастической улыбкой). И у этого господина бывают гости? Он может залучить к себе людей?

Фрида. Да, фру Вильтон говорит, что у них бывает множество народу.

Боркман(с горячностью). Но какого сорта? Можете вы сказать?

Фрида(робко). Нет, я, право, не знаю хорошенько. Ах да, я знаю, что и студент Боркман собирался туда сегодня.

Боркман(пораженный). Эрхарт! Мой сын?

Фрида. Да. Он там будет.

Боркман. Почему вы знаете?

Фрида. Он сам сказал. С час тому назад.

Боркман. Он разве здесь сегодня?

Фрида. Да, он весь день просидел у фру Вильтон.

Боркман(пытливо). А вы не знаете, заходил он сюда? То есть к кому-нибудь там, внизу?

Фрида. Да, он заходил к фру Боркман.

Боркман(с горечью). А! Я так и думал.

Фрида. И там, кажется, была какая-то чужая дама.

Боркман. Вот как? Впрочем, что ж? Фру Боркман, конечно, иногда навещают.

Фрида. Сказать студенту Боркману, если я увижусь с ним, чтобы он зашел и к вам?

Боркман(резко). Ничего не нужно говорить! Прошу меня избавить от этого! Если люди хотят меня видеть, они и сами придут. Я никого не зову.

Фрида. Да, да… так я ничего не скажу… Спокойной ночи, господин Боркман.

Боркман(продолжая ходить; отрывисто, сквозь зубы). Спокойной ночи.

Фрида. Можно пройти по винтовой лестнице? Там ближе.

Боркман(тем же тоном). Ах, да идите, где хотите. Прощайте!

Фрида. Спокойной ночи, господин Боркман. (Уходит через маленькую дверь под обои в задней стене налево.)

Боркман задумчиво подходит к пианино и хочет закрыть его, но, по-видимому, отказывается от этой мысли, озирается вокруг и начинает опять безостановочно шагать взад и вперед из угла в угол, от пианино к противоположному углу на заднем плане направо. Наконец останавливается у письменного стола, прислушивается, глядя по направлению больших дверей, быстро берет со стола ручное зеркало, глядится в него и оправляет галстук. Стук в большие двери. Боркман бросает туда быстрый взгляд, но молчит.

Немного погодя стук повторяется уже сильнее.

Боркман(опираясь левой рукой о письменный стол, правую заложив за борт сюртука). Войдите!

В дверь осторожно входит Вильхельм Фулдал, сгорбленный, помятый жизнью пожилой человек с кроткими голубыми глазами и жидкими длинными седыми волосами, спускающимися на воротник сюртука. Под мышкой у него папка, в руке – мягкая шляпа, на носу – большие очки в роговой оправе, которые он при входе вскидывает на лоб.

(При виде вошедшего меняет позу, и лицо его принимает полуразочарованное, полудовольное выражение.) А, вот это кто.

Фулдал. Добрый вечер, Йун Габриэль. Да, это я…

Боркман(строго глядя на него). Поздновато как будто.

Фулдал. Путь-то не близкий. Особенно коли пешком.

Боркман. Да зачем же ты всегда ходишь пешком, Вильхельм? У тебя ведь под боком конка.

Фулдал. Пешком здоровее. Да и десять эре останутся в кармане… А-а, Фрида недавно была у тебя, играла?

Боркман. Сейчас только ушла. Вы не встретились на дворе?

Фулдал. Нет. Я уж давно и в глаза ее не видал. С тех пор, как она перебралась к этой фру Вильтон.

Боркман(садится на диван и указывает жестом Фулдалу на стул). Что ж, присаживайся и ты, Вильхельм.

Фулдал(присаживается на кончик стула). Благодарю. (Удрученно смотрит на него.) Ах, ты не поверишь, как я одинок с тех пор, как Фрида переехала!

Боркман. Ну, что там! У тебя и без нее их довольно.

Фулдал. Правда, целых пятеро. Но одна Фрида еще того… понимала меня немножко. (Печально качает головой.) Остальные не понимают вовсе.

Боркман(мрачно глядя перед собою и барабаня по столу пальцами). Вот, вот! Словно проклятие какое тяготеет над нами, единичными, избранными людьми. Масса, толпа, все эти средние люди – они не понимают нас, Вильхельм.

Фулдал(смиренно). Да и бог с ним, с пониманием. Запасшись терпеньем, можно бы еще как-нибудь крепиться. (Со слезами в голосе.) А бывает и горше того.

Боркман(горячо). Горше этого нет ничего!

Фулдал. Нет, есть, Йун Габриэль. Я вот как раз сейчас только выдержал дома сцену… перед уходом сюда.