История тайных обществ, союзов и орденов

Когда над тропиками наступает дождливое время года, а на Абиссинских горах начинается таяние снега, тогда, ко времени летнего поворота солнца, река начинает медленно и постепенно вздуваться и к концу июля на громадные пространства заливает берег. В это время вся страна напоминает необозримый океан. Бесчисленные суда оживляют ее воды, и стар и млад, пестро разряженные, ликуя, празднуют радостные дни божественного благословения. С той же постепенностью, как при разливе, воды спадают, и наконец в октябре река возвращается в свое русло, повсюду оставляя плодородный ил, который она принесла с собой с высоких горных земель и из первобытных лесов. Как только почва просохнет, ее спешат обработать, и горячие лучи солнца быстро, как будто по волшебству, вызывают из земли посевы. В марте начинается жатва, затем наступают три месяца засухи, пока наконец в июне животворная, благословенная река не начнет снова свой круговорот.

Созданные легендарной рекой физические условия Египта, единственные в своем роде на всем земном шаре, определяли весь жизненный строй народа; река была одновременно его кормильцем и творцом. Особенность почвы, на которой всякая растительность почти без усилий приносила сам-сто, в то время как кругом царили печальное бесплодие и мрачная смерть, рано заставила население перейти от скотоводства к земледелию и вместе с тем к оседлому образу жизни и выработке права собственности. Превосходные естественные границы: пустыни, моря, горы – обеспечивали возможность беспрепятственного развития. Культура, раз возникнув, могла непрерывно развиваться дальше.

Уже самые периодические смены в разливах Нила приучали население к усердной работе и поддерживали в нем охоту к труду. Здесь развивалось судоходство, искусство орошения полей и проведения каналов. Нил принуждал египтян строить прочные плотины, чтобы противодействовать вредному, а иногда даже разрушительному действию разливов, возникло землемерие, в основном применяемое к межеванию полей.

С неизменною правильностью повторяющиеся подъем и падение воды, с одной стороны, привели к установлению определенной меры времени и к разделению года на три периода, по четыре месяца в каждом: период разлива, период посева и период жатвы; с другой же стороны, почти неизбежным следствием этой вынужденной регулярности являлось «утомительное однообразие дней», особая неподвижность и торжественная монотонность, которыми всегда отличалась жизнь Египта. Ограниченное количество земли принуждало к хозяйственной обработке плодородной почвы, к скучиванию жилищ, – обстоятельство, которое, в свою очередь, привело к основанию многочисленных городов, к развитию оживленной промышленной деятельности и искусств; следствием этого было раннее разделение труда, сословий, различие в образе жизни. Образовались касты жрецов, оберегавших и лелеявших общее духовное сокровище нации: воинов, которые добровольно рисковали своей жизнью за безопасность страны, во славу властителя, за честь народа; ремесленников и купцов, земледельцев и пастухов. Но непроходимой пропасти между отдельными классами не существовало. И умный сын бедных родителей мог мечтать о том, чтобы благодаря своим познаниям добиться высокого положения и почета.

Даже религия, с ее сложными, своеобразными формами культа и искусства, в своем вероучении, символах, жертвоприношениях и празднествах была связана с изменчивой жизнью природы в плодоносной долине Нила.

Это раннее развитие разнообразных форм жизни уже в древности создало смуглому населению Египта славу древнейшего народа. Население Египта, которое по языку образует одну большую группу с семитическими народностями, в доисторические времена пришло, вероятно, из Азии и в течение веков сильно смешалось с местным негритянским населением. Египтяне гордились тем, что имели предания, уходящие в самую отдаленную глубь времен. Их жрецы насчитывали много тысячелетий существования земли. Но все же начало истории Египта покрыто таинственным мраком. Легендарные предания заменяют достоверные факты, а более или менее безвкусные измышления – критическую оценку.

По сообщению древних историков, Геродота и Диодора, жрецы хранили обширные летописи о народах Египта. На основании этих священных документов около 250 г. до нашего летоисчисления храмовый летописец Манефон из Гелиополиса – жрец, знакомый с египетской и греческой культурой, – составил историю Египта на греческом языке; это произведение, к сожалению, сохранилось лишь в отрывках, которые собрал иудейский историк Иосиф. Здесь говорится, что в течение многих поколений Египтом управляли сначала боги, затем второстепенные небесные силы и затем полубоги, пока, наконец, на трон не вступил фараон Нармер, который, по сообщению писателя, около 4000 г. до Р. X. построил город Мемфис. С основания этой столицы начинается история Египетского царства, которая увековечена в необозримых рядах надписей и рисунков на пирамидах – этих величественных памятниках царей Египта.

Но египтяне казались Древнему миру не только самым древним народом, но также и «средоточением всякой цивилизации и всякого развития в областях умственной и художественно-промышленной деятельности». Поэтому они имели огромное влияние на соседние народы. Законы Моисея свидетельствуют о том, сколь многим обязаны им иудеи. Греки с благодарностью признавали египтян родоначальниками их цивилизаций. Духовное сродство непреодолимо влекло всякого, чей ум стремился к высшему познанию, с залитых солнцем полей Ионии и Аттики туда, в чудесную страну иероглифов и пирамид. Мусей, мифический поэт, Орфей, легендарный родоначальник элевсинских мистерий, были, по преданию, учениками египетских мудрецов. Вероятно, на основании собственных наблюдений автор «Илиады» и «Одиссеи» рассказывает о «прекрасноводном, происходящем от Зевса» Ниле, о чудесных полях и городах той страны и влагает в уста своего героя, Ахилла, похвалы величественным Фивам, которые еще и в настоящее время своими колоссальными развалинами приковывают к себе изумленный взор путешественника:

Град, где богатства без сметы в обителях граждан хранятся;
Град, в котором сто врат, а из оных из каждых по двести
Ратных мужей в колесницах на быстрых конях выезжают…

Законодатели Ликург и Солон, философы Фалес, Пифагор, Платон и Демокрит, математик Архимед учились у мудрых жрецов и книжников долины Нила. Историки Геродот и Диодор объездили эту таинственную страну и в своих сочинениях оставили интересные сведения о ней. И другие греческие и римские авторы описывали эту страну. Так, Плутарх подробно рассказывает о египетской религии.

Религия и культ

«Самым древним достоянием народов, наряду с языком, является религия». В стране, в которой, как нигде более на земном шаре, регулярность явлений природы сказывается в такой определенной, характерной форме, в стране, где вся жизнь обусловливается исключительно своеобразными свойствами природы, древние египтяне принуждены были, уже в самую раннюю эпоху, согласовать с природой свою духовную жизнь и от примитивных форм культа вскоре перейти к строго определенным формам религиозной мысли и чувства. Между тем, при полном отсутствии каких-либо достоверных преданий, совершенно невозможно определить тот поворотный пункт, на котором свершился этот духовный перелом, или выяснить, как именно он произошел. Даже самые древние источники и памятники говорят о религии, которая носит на себе характерный отпечаток жреческого мышления. Исходя из космического представления о божестве, она является значительным по своим размерам продуктом созерцательной деятельности, древнейшей деятельности этого рода, до которой поднялось человечество.

На очаровательных полях страны Нила бытие и небытие, жизнь и смерть так близко соприкасались, что вся духовная жизнь народа, его мысли и чувства были постоянно направлены на эти явления, дальнейшие причины которых недоступны познанию. Поэтому народ видел истинную цель жизни человеческой в том, чтобы ослаблять страшную власть смерти и поддерживать животворные, созидающие силы природы. Поэтому его религиозное служение было посвящено почти исключительно солнцу – той силе, которая неустанно и заботливо дарила Египту жизнь и плодородие.

Поклонение солнцу было самым ранним зародышем и главным содержанием египетской религии – настоящим национальным культом Египта.

Самым древним наименованием бога солнца было Ра. Солнце представлялось египтянам непрерывно создающей и сохраняющей силой, видимым воплощением всех высших божеств. Этот Ра был отцом и царем богов, «властителем обоих миров»; он восседал на солнечном диске и переплывал на своем челне обширные небесные пространства. Его милостью властители Египта получали свою власть и свой сан, они называли себя «сыновьями Ра». К нему отправлялись невинные чистые души умерших, чтобы на лучезарных полях приобщиться вечной жизни.

Ра особенно почитался в Мемфисе и Оне, или Гелиополе (Город солнца). Здесь находился его древний храм, пользовавшийся мировой известностью. Сюда через каждые 500 лет прилетала с Востока чудесная птица феникс, которая сжигала себя на костре благоухающего фимиама, но тотчас же выходила из пепла обновленной и возвращалась снова на родину. Этот миф, который, как символ вечного обновления, перешел затем и в христианские предания и служил эмблемой Византийской империи, представляет собой, вероятно, символическое изображение круговращения Солнца в определенные, неизменно повторяющиеся промежутки времени.

Наряду с Ра и Осирисом наибольшим почетом в Мемфисе пользовался местный бог Пта. Как Отец света, он был Духом истины, как Бог небесного света – Властителем небес. Он был самым древним богом, сотворившим землю из Хаоса. Рядом с его святилищем, в великолепной зале, происходило поклонение быку Апису, которого считали священной эмблемой животной силы солнца. После его смерти весь народ носил траур, пока жрецы не находили нового. Апис должен был быть черного цвета с белыми пятнами на лбу, с волосами двух цветов в хвосте и с наростом под языком. Смотря по тому, как он вел себя, когда входили в его священные покои, делались предсказания будущего.

Наряду с Пта, как кажется, стояла богиня Баст, «любящая Пта властительница Мемфиса». В Бубастисе находилось ее святилище, по словам Геродота самое красивое во всем Египте. Ее светлый, радостный культ привлекал ежегодно густые толпы народа.

Но настоящим национальным божеством египтян был бог солнца Осирис со своей супругой и сестрой Исидой и сыном Гором. Осирис, бог изобилия и властитель жизни, благодетель, дарящий счастье стране, был побежден и убит своим завистливым братом Тифоном (персонаж греческой мифологии Тифон отождествлялся с египетским Сетом), всемогущим разрушителем и опустошителем, и его 72 союзниками. Труп был заколочен в ящик и затем брошен в Нил, который унес ящик в море. Опечаленная и неутешно плачущая Исида искала тело своего несчастного супруга. Наконец она нашла его останки на отдаленном финикийском берегу и вернулась с ними в Египет, где Осирису устроили торжественное погребение. В Тисе, древней столице Египта, находилась его священная могила, окруженная вечнозелеными тамарисками. Ее показывали там еще и в поздние годы, и богатые благочестивые египтяне стремились быть погребенными недалеко от нее.

Когда Гор вырос, Осирис, который со времени своей гибели был властителем в царстве смерти, явился к нему и убеждал его отомстить за отца и мать. Преданный сын немедленно отправился на бой с коварным Тифоном и убил его после жестокой борьбы. Затем Гор вступил на трон своего отца и был последним божественным властителем в Египте.

В этом замысловатом мифе, который, очевидно, был сочинен самими жрецами, символически изображена изменчивая природа долины Нила. Тифон и его союзники – это 72 дня жары и засухи, которые наступают, как только спадут нильские воды, и жгучие ветры юга вытеснят свежий северный ветер. Тут начинает плакать Исида, т. е. земля египта, которая как бы взывает к благодатной воде, оплакивает опадающие плоды и молит о новом благословении. Когда разлив снова оплодотворял землю и она снова засевалась, египтяне хоронили Осириса. Но как только появлялись опять свежие зеленые побеги, Гор – т. е. обновленная сила солнца, с ее благотворным влиянием, вновь просыпающаяся жизнь природы, новое благословение наступающего года, – Гор побеждал убийцу своего отца, т. е. тьму, зиму, засуху. Гор – это тот же Ра в образе юноши. Его сопровождает Гатор, «богиня танцев и веселья», богиня любви, чарующей грации. Она, несомненно, представляет собою лишь местное видоизменение Исиды. Почитаемая в Саисе богиня Нейт, в честь которой ежегодно устраивался грандиозный праздник огней, есть лишь преображенная Исида. В ней олицетворяется воспринимающая и производительная сила природы. К ней относится также знаменитая надпись в Саисе: «Я – все то, что существовало, что существует и что будет существовать».

В то время как культ Исиды и Осириса был распространен по всей долине Нила, поклонение солнцу и силам природы господствовало главным образом в нижней части страны. Верхний же Египет имел свой собственный мир богов, с другими именами и с другими формами культа. Дающий жизнь свет солнца и созидающая сила природы лежали и здесь в основе религиозных представлений. Но древнейшие боги: Хнум, творец мира, и Монту и Тум, которые олицетворяли восходящее и заходящее солнце, были постепенно отодвинуты на задний план Амоном, местным богом Фив. Это произошло в ту эпоху, когда Фивы сделались блестящей столицей всей страны, и такое первенствующее положение города перешло, благодаря большому влиянию жрецов и царей, к их богу-покровителю. С течением времени на него были перенесены и понятия, связанные с другими богами, тогда Амон занял первое место в религии и культе Египта и, под названием Амона-Ра, стал превыше всех сверкающим богом солнца – «царем богов». С этого времени фараоны особенно охотно приносили ему богатые жертвы и оказывали глубокое почтение. К его трону они приносили в знак преданности военную добычу и привозили пленников, ему воздвигали они в Фивах вызывавшие восхищение роскошные храмы и святилища, в богато разукрашенных залах которых раздавались хвалебные песнопения и толпы верующих устраивали в честь его торжественные процессии и блестящие празднества.

Кроме этих божеств, народная религия чтила еще множество местных богов. Но все это большей частью лишь развитие тех же идей и разветвление той же глубокомысленной религиозной концепции. Такова, например, богиня Нут, «властительница тьмы», супруга Геба, бога благодатных разливов и роскошной природы, которого греки почитали под именем Пана.

Вся история египетских богов представляет собой «игру теней в полусвете». Нигде мы не видели жизнерадостных, деятельных фигур; нигде мы не находим и следа той пестрой, причудливой, богатой яркими красками фантасмагории, в которой движутся мифологические образы индийских или греческих богов.

Причины, вследствие которых такой талантливый, рано развившийся, одаренный творческими способностями народ, как египтяне, не был в состоянии воплотить своих богов в действительно пластические образы, дальше развить и сблизить с жизнью традиционную религиозную идею, лежат как в природе самого народа, так и в характере его жрецов. У египтян не было поэзии, полной свежих жизнерадостных образов, полной драматических характеров; они знали лишь религиозные формы и образы, освященные преданием, лишь увеселительные празднества и символические действия, внутренний смысл которых оставался для них скрытым.

Неудивительно поэтому, что их богослужение, которое с развитием культуры обогащалось все новыми и новыми обрядами, становилось все сложнее и торжественнее и в конце концов выродилось в чисто внешнюю обрядность, состоявшую из мистических молитвенных формул, богатых жертвоприношений и ритуальных очищений, из добросовестного воздержания от некоторых яств, из педантичного исполнения предписанных постов и мрачных церемоний при погребении мертвых. За механическим выполнением этих мелочных и формальных религиозных обязанностей забылось внутреннее содержание религии, непосредственное, духовное общение с божеством и вместе с тем исчезла чуткость к более абстрактному пониманию унаследованных религиозных учений.

Тем ревностнее жреческое сословие посвятило себя этой благодарной задаче. Следуя своей склонности к умозрениям, жрецы преобразовали космические понятия, лежащие в основе образов всех богов, в символику природы и в космогонические системы, истинное и многочисленное содержание которых они облекли в неясные таинственные учения.

Их задача облегчалась тем, что в религиозной истории Египта очень рано появилась символика животных. Происхождение же этой в высшей степени своеобразной формы культа вряд ли возможно выяснить. Известно лишь, что египтяне очень часто изображали богов с головами посвященных им животных. Поэтому легко прийти к выводу, что в своем представлении они сливали образы своих богов с теми живыми, характерными фигурами животных, которых они им посвящали, и что, изображая своих богов в виде этих животных, они представляли их себе более наглядно, чем изображая их в виде людей.

Возможно также и то, что в своем сосредоточенном настроении обитатели долины Нила думали найти в простой, вечно однообразной, инстинктивной животной жизни тот неизменный порядок, тот таинственный, непостижимый закон природы, которому они, в сущности, и поклонялись в своих богах.

Самым священным из избранных животных был, как мы видели, Апис, посвященный богам, творящим жизнь. Наряду с ним возвеличивали ястреба, который был посвящен всем богам, связанным с культом солнца, в то время как некоторые змеи посвящались Осирису и Хнуму, кошка – богине рождения Баст, а баран – Амону.

Постепенно культ животных принял грубоматериальный характер, в особенности с тех пор, как жрецы превратили образы богов в лишенные всякого конкретного содержания понятия, и таким образом между священным тайным учением и народной религией легла глубокая пропасть, которая сделала абсолютно невозможным примирение между этими «враждебными племенами». Теперь на животное стали смотреть как на существо, посвященное самому божеству, оказывали ястребу или кошке благочестивое поклонение. И чем торжественнее и распространеннее был культ божества, тем большим религиозным значением и тем большим почетом пользовалось посвященное ему животное, – религиозное заблуждение, которое не встречается более нигде во всей истории.

Подобно священным животным, человек, по представлению египтян, был известным проявлением божественной природы, но в совершенно ином смысле. Он не воплощал в себе отдельного божества или его свойств, но, словно божество, считался бессмертным. По мрачному мировоззрению пресыщенного жизнью народа, которое он, впрочем, разделил с большинством восточных народов, настоящая, истинная жизнь начиналась лишь в страшном мраке могилы. Лишь путем телесной смерти человек «достигал полноты божественного существования».

Отсюда для египтян вытекало наивно-благочестивое учение, что тело, как воплощение личного начала, следует сохранять даже тогда, когда из него ушли жизнь и душа, что его нужно бальзамировать, чтобы предохранить от тления, и что от всяких внешних влияний или от посягательства человеческой руки его нужно заботливо хранить в холодных, недоступных разрушению, священных гробницах. Как человеческое тело, так и тела священных животных должны быть избавлены от их естественной участи, ибо от их сохранности зависело действительное существование души. Отсюда этот неподвижный культ смерти, превративший всю долину Нила в один грандиозный склеп. Отсюда опасение за судьбу души после свершенного ею жизненного пути и непрестанная забота о ней.

В беспрерывной, напряженной борьбе незамысловатого человеческого искусства с железной необходимостью законов природы, в упорном стремлении спасти жизнь человека от неизбежной гибели обнаруживается известная смелость мысли, трогательная верность усопшим. В этом египетском воззрении можно признать даже как бы смутное предвидение, неясное предчувствие христианского таинства воскресения из мертвых; можно даже легко поддаться, конечно, ложному мнению, что «таинственная, магнетическая связь между освобожденной душой и этой мумией земного трупа не вполне исчезла, что, быть может, она снова будет восстановлена, что и это земное тело будет причастно бессмертию и когда-нибудь снова оживет и воскреснет». Но судьба самих мумий, которые, вследствие современной жажды знаний и алчной жадности теперешних обитателей долины Нила, вырваны из объятий тысячелетнего сна и отчасти совершенно уничтожены, доказывает, что земные предметы не могут существовать вечно, что все они в конце концов должны отдать дань природе. Только дух, идея истины, добра и красоты, только нравственные деяния бессмертны.

Судьба души после смерти, согласно учению жрецов, находилась в зависимости от земной жизни. Как только тело вносится в склеп, душа, вместе с заходящим на западе солнцем, вступает в Аменф, мрачное царство теней, и судьи над мертвыми, среди которых на возвышенном троне восседает Осирис, сообщают ей свой приговор.

Душа того, чья жизнь отличалась благочестием и доброй нравственностью, попадает в царство блаженных – местопребывание высших богов. Здесь она наслаждается жизнью, полной райской невинности и блаженства. Иногда же она возвращается обратно на землю и соединяется с телом человека или животного. Напротив того, душа, отягченная преступлениями, попадает в ужасный ад, охраняемый страшными демонами. Осужденная душа, которая пребывает в человеческом образе, подвергается здесь ужасающим пыткам, ее то разрывают на части, то кипятят в котле, то вешают. Как видно, в измышлении всяких ужасов человеческий ум всегда отличался плодовитостью – в египетской древности так же, как и в эпоху великого Данте, средневеково?христианская поэма которого об аде и чистилище не имеет права претендовать на оригинальность.

Мысль о вечном наказании в аду в высшей степени тягостна, она пробуждает и поддерживает трепетное чувство страха и благодаря этому открывает безграничную область для воздействия жреческого сословия на мирян. Но она все же не так ужасна, как прямо отталкивающая идея: блуждать в течение бесконечных периодов времени, переходить бесчисленное множество раз из тела в тело, каждый раз вновь стариться, умирать и снова воскресать. Догму о странствованиях души, самую страшную, какую только измыслили жрецы относительно посмертной жизни души, египтяне разделяли с другими народами. Но она не достигла у них такой определенности, не была так детально разработана, и в развитии ее нет такого безграничного педантизма, как, например, у друидов и браминов.

Тайный союз и тайное учение жрецов в стране Нила

Мы видели, какое влияние оказывали физические условия Египта на развитие общественного строя его населения, на всю его жизнь и деятельность, и, как следствие этого, уже в раннюю эпоху произошло разделение людей по занятиям и сословиям. Вошедшие в привычку старинные обычаи, тщательно охраняемые предания и упрямая приверженность старине вскоре создали строго замкнутые классы.

Самый высший и самый влиятельный класс составляли жрецы. Они не только заботились о религиозных нуждах и отправляли богослужение, приносили жертвы, совершали религиозные обряды, устраивали празднества в честь богов, но, как самый развитой и образованный класс народа, занимались также науками и искусствами, изучали принципы и практическое применение врачебной науки, – египетские врачи пользовались в древности большой известностью[3 - В четвертой песне «Одиссеи» говорится: «… Где (то есть в Египте. – Ред.) и каждый врач превосходит опытом всех смертных; потому что, поистине, они из рода Пэона». Во время походов войска сопровождали военные врачи.], – и отправляли правосудие, (по сообщению Диодора, верховный суд составляли 30 жрецов). Им обязан был Египет формулировкой своих религиозных представлений и развитием своего культа, своих нравственных воззрений, своей письменности.

Сумму познаний египетских жрецов не следует оценивать слишком низко. Раннее изобретение и систематизация священного эмблематического письма, из которого последующие поколения сделали такое широкое применение, какое едва ли предвидели его изобретатели, дало возможность, несмотря на всю его неуклюжесть, постепенно накапливать и приумножать богатое сокровище первых продуктов напряженной умственной работы, тяжелого опыта и глубоких наблюдений, увековечивать для потомства все выдающиеся события жизни, все приобретенные познания. Мы знаем из достоверных источников, что жрецы-ученые обладали большим количеством рукописной священной литературы. В 42 книгах были собраны все догматы, формы культа, все нравственное учение, правила священного письма, законы гражданского права, вообще вся исходящая от них мудрость.

Жрецы были средоточием, душой всей общественной жизни, они установили непреложные законы для временной и вечной жизни народа. Если в стране Нила и не существовало жреческого сословия в настоящем смысле этого слова, тем не менее жрецы обладали несомненной властью и могуществом. И богобоязненный народ добровольно подчинялся сословию, которое могло доставить ему высшую милость богов, вечное блаженство души, и совершенно бескорыстно признавал за ним высокое положение, ту власть и тот почет, какими пользовались жрецы. Даже фараоны были склонны почтительно обходиться с достойными служителями религии, хотя религиозные дела и сами жрецы подлежали их верховному руководству. В этом заключается признание некоторого рода независимости «церкви» от царской власти, чего в Средние века с таким изумительным успехом добились папы.

Жрецы были разделены на многочисленные классы и корпорации. Каждое святилище имело своего верховного жреца. При жертвенниках и оракулах состояли подчиненные им профессиональные прорицатели, при каждом храме имелся писец, которому поручался надзор за постройкой храмов и контроль над размежеванием земель; астролог прилежно наблюдал небо и звезды и составлял календарь, низший служитель делал разнообразные приготовления для священных жертвоприношений, следил за добросовестным выполнением предписанного ритуала, за подобающим украшением изображений богов, руководил роскошными и многочисленными религиозными празднествами, во время которых египтянин выходил из своего обычного серьезного настроения и предавался веселью, весьма нередко переходящему в необузданные сатурналии. Наконец, нужно еще упомянуть о превосходно обученном хоре священных певцов, которые гармоническим пением сопровождали действия жрецов во время богослужения.

Весьма важное значение имели должности пророка или прорицателя и астролога. При исполнении своих мистических обязанностей первые умели по мере надобности приводить в движение всю махинацию клерикальных ухищрений и обманов и, по-видимому, превосходно себя при этом чувствовали. Последние же, вследствие естественных условий страны, были вынуждены усердно наблюдать небо, ибо «по расположению звезд на нем они определяли приближение разлива, время высшего подъема воды и ее падения». Наблюдая влияние звезд на подъем и падение воды, увеличение и уменьшение жары, а следовательно, и на всю страну, они неизбежно должны были приписать движению небесных светил такое же влияние на жизнь и благосостояние людей, на их счастье и несчастье, – представление, которое, в свою очередь, должно было побуждать к точному и усердному наблюдению неба. Насколько серьезны были астрономические познания египтян, доказывает уже в раннюю эпоху установленная ими продолжительность солнечного года в 360, а затем в 365 дней. Но все же таких важных и обширных познаний, какие прославили имя халдеев, они не достигли.

Наблюдая звездное небо, жрецы интересовались главным образом астрологией. Каждый месяц, каждый день, даже каждый час, по их представлению, был под особым попечением могущественного бога-хранителя. На основании этого особого значения каждого дня и каждого часа астрологи умели предсказывать изменчивые судьбы, умели предрешать исход всякого предприятия. Искусство предсказаний, вся техника оракулов были разработаны до тонкостей. Стоит вспомнить лишь о фокусничестве египетских кудесников, то есть жрецов. В связи с этим стояли порожденные суеверием магия и волшебство, благодаря которым Египет уже в древности и вплоть до Новейших времен славился как великая страна чудес. Ведь все эти великие обманщики и мошенники XVIII века претендовали на то, что своим магическим чарам они научились в Египте.

За высшими сословиями следовали низшие. Сюда относились носители священных предметов, которые во время торжественных процессий носили художественные изображения богов и занимались практическим врачеванием. К ним примыкали многочисленные бальзамировщики, сторожа при священных животных, храмовые служители.

Для выполнения разнообразных обязанностей жрецам приходилось приобретать весьма сложные познания. И так как их могущество опиралось главным образом на чувство благоговения, внушаемое ими народу, на слепую народную веру в их святость, то именно для того, чтобы поддержать это мнение, жрецам приходилось подвергать себя некоторым лишениям, отказывать себе в некоторых жизненных наслаждениях. Им приходилось вести более святую, чистую жизнь, чем остальному народу. Они создавали для себя строгие законы относительно соблюдения чистоты, относительно еды и религиозных обрядов, соблюдали многочисленные посты и время от времени подвергали себя истязаниям; они имели право ввести в свой дом лишь одну жену, в то время как мирянину, наряду с первой женой, разрешалось иметь еще нескольких.

Вблизи обиталищ богов, вокруг главного храма каждой местности жило общество жрецов под главенством верховного жреца; совместная жизнь этого общества носила, надо думать, монастырский характер. Верховный жрец следил за точным выполнением форм культа, жертвоприношений, религиозных преданий и ритуала, развивал их и передавал преемникам. Должность жреца была наследственной. Способные и прилежные сыновья воспитывались в жреческих школах для будущей их роли носителей и учителей унаследованной премудрости, и вполне естественным является стремление жрецов увековечивать в своих семьях приобретения долгой, многотрудной жизни.

В то время как народная религия все более и более вырождалась в мрачное суеверие и внешнюю обрядность, в то время как колдовство и вера в злых духов, поклонение священным животным, пышные празднества и процессии, установленные молитвенные обряды, торжественные жертвоприношения и выполнение предписанного ритуала поглощали всю духовную жизнь набожного народа, – в это время жреческое сословие собирало в одно целое разрозненные элементы религиозных верований страны. Соединяя родственное, толкуя по-своему все неясное и неопределенное, оно создало мало-помалу религиозное учение, которое во всех своих деталях держалось в строгой тайне и передавалось лишь посвященным.