Рублевка, скрытая от посторонних глаз. История старинной дороги

На плечи юные свевал.

Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.

И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.

Пролетят годы, пройдет тридцать шесть лет со времени той первой встречи в «быстротечной жизни», и вот уже пожилой поэт вновь встретил на жизненном пути вдохновительницу нежных грез вышеприведенного стихотворения баронессу Амалию Крюднер. Встреча эта породила бессмертные строфы стихотворения «Я встретил вас» (1870). Стихи интимны, они принадлежат только душе поэта, и Тютчев выставляет в заглавии лишь две буквы К. Б., поменяв местами слова «Баронессе Крюднер». Стихотворение это легло в основу широко известного романса:

Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас, —

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне, —
И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Более того, именно баронесса А. М. Крюднер, адресат этих стихов Тютчева, впервые представила в Петербурге стихи никому прежде не известного в России поэта. Произошло это следующим образом. В середине 1833 года должность атташе при русской миссии в Мюнхене принял князь И. С. Гагарин (1814–1882). Таким образом, он стал сослуживцем Тютчева. Когда князь Гагарин переехал из Мюнхена в Петербург в конце 1835 года, он был очень раздосадован тем, что Тютчева-поэта на родине не знают и не читают.

Он обращается к Ф. И. Тютчеву с просьбой прислать в Петербург подборку своих стихов. И вот тогда-то рукописи тютчевских стихотворений доставила в Россию Амалия Крюднер, приехавшая в Петербург с мужем, получившим в это время новое служебное назначение. В письме от 12/24 июня 1836 года И. С. Гагарин сообщает Тютчеву: «Намедни я передаю Вяземскому некоторые стихотворения, старательно разобранные и переписанные мною. Через несколько дней захожу к нему невзначай около полуночи и застаю его вдвоем с Жуковским за чтением Ваших стихов и вполне увлеченных поэтическим чувством, которым они проникнуты… Через день познакомился с ними и Пушкин. Я его видел после того, и, говоря об них со мною, он дал им справедливую и глубоко прочувствованную оценку».

А. С. Пушкин печатает в третьем томе журнала «Современник», им издаваемом и поступившем в продажу в первых числах октября, 16 стихотворений Тютчева под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии» и с подписью «Ф. Т.». Восемь стихотворений под тем же общим названием и с той же подписью появились в четвертом томе «Современника», выпущенном в конце 1836 года. Так петербургская публика впервые познакомилась с поэзией Ф. И. Тютчева.

Горестная весть о гибели Пушкина достигла Мюнхена вскоре после дуэли. Тютчев напишет тогда свое известное стихотворение «29-е января 1837», вынеся в заглавие дату гибели великого поэта. Здесь нет колоссального по напряженности гражданского пафоса стихотворения Лермонтова «Смерть поэта». Стихотворения, написанного в то же время и по тому же роковому случаю и потрясшего всю Россию. Но, вчитываясь в стихи Тютчева, абсолютно соглашаешься с его утверждением, обращенным к русскому национальному гению: «Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет!..»

Из чьей руки свинец смертельный
Поэту сердце растерзал?
Кто сей божественный фиал
Разрушил, как сосуд скудельный?
Будь прав или виновен он
Пред нашей правдою земною,
Навек он высшею рукою
В цареубийцы заклеймен.
Но ты, в безвременную тьму
Вдруг поглощенная со света,
Мир, мир тебе, о тень поэта,
Мир светлый праху твоему!..
Назло людскому суесловью
Велик и свят был жребий твой!..
Ты был богов орган живой,
Но с кровью в жилах… знойной кровью.

И сею кровью благородной
Ты жажду чести утолил —
И, осененный, опочил
Хоругвью горести народной.
Вражду твою пусть Тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь…
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..

Образ баронессы Крюднер живо рисуется в воспоминаниях ее современников. В 1833 году князь Вяземский писал А. И. Тургеневу из Петербурга: «У нас здесь мюнхенская красавица Крюднерша. Она очень мила, жива и красива, но что-то слишком белокура лицом, духом, разговором и кокетством; все это молочного цвета и вкуса». В это самое время за ней ухаживал А. С. Пушкин. Писатель В. В. Вересаев пишет: «Летом 1833 года был вечер у Фикельмонов. Пушкин, краснея и волнуясь, увивался около баронессы Крюднер. Жена его рассердилась и уехала домой. Пушкин хватился жены и поспешил домой. Наталья Николаевна раздевалась перед зеркалом. Пушкин спросил: «Что с тобой? Отчего ты уехала?» Вместо ответа Наталья Николаевна дала ему пощечину. Пушкин, как стоял, так и покатился со смеху. Он забавлялся и радовался тому, что жена ревнует его».

В 1838 году та самая Александра Осиповна Смирнова-Россет, которая встретила баронессу Амалию Крюднер в подмосковном селе Давыдовском, рассказывает в своих записках об интимном бале, проходившем в императорском Аничковом дворце. Там образ Амалии Крюднер представлен очень ярко: «Она была в белом платье, зеленые листья обвивали ее белокурые локоны; она была блистательно хороша».

4. Благодарная Дарна

Проживавший в Москве в начале XIV века боярин Григорий Александрович Пушка связал своей родословной воедино историю сегодняшних Рублево-Успенского и Ново-Рижского шоссе. Ибо его внук носил имя Иван Ус, и ему была пожалована деревня в Звенигородском стане, получившая соименное с ним название Усово. Академик С. Б. Веселовский в книге «Род и предки А. С. Пушкина в истории» отмечает: «Иван Ус был выдающимся человеком последней четверти XV века. Великий князь Иван III неоднократно давал ему весьма ответственные поручения. В 1471 году он был послом в Великий Новгород, в 1476 году – во Псков… В 1483—85 годах он значится боярином великого князя».

Другие внуки Григория Пушки носили уже фамилию Пушкины, фамилию всем известную, прославленную гением великого поэта. Именно им была подарена деревня Дарна (Дорна, Дарны), та, что поныне располагается в двух километрах к северо-востоку от города Истры. Деревня находится на берегу речки Доренки (Дарьи), притока реки Истры. Во времена владения деревней Пушкиными здесь появилась небольшая деревянная церковка во имя Благовещения. Летописи связывают название деревни Дарна с глаголом «дарить». В словаре Даля читаем: «Дарный – к дару, подарку относящийся». На Руси ослабевших после перелета и захваченных морозами птиц приносили в дом, кормили и согревали, а затем на праздник Благовещения выпускали на волю, даруя им свободу.

А. С. Пушкин, живо интересовавшийся историей своих предков, пишет в письме к Н. И. Гнедичу в мае 1823 года из Кишинева в Петербург: «Знаете ли Вы трогательный обычай русского мужика в светлое воскресение выпускать на волю птичку? Вот Вам стихи на это:

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью:
За что на Бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!»

В Дарне ходило присловье: «Благовещение – птиц на волю отпущение». На всю округу славились выпекавши еся на селе из теста фигурки жаворонков и куликов. Шли годы, и на месте обветшавшей церкви Благовещения еще дважды отстраивались тоже деревянные храмы.

После Пушкиных, предков поэта, Дарной последовательно владели представители известных в истории России фамилий: бояр Полевых, Шаховских, Стрешневых, Чаадаевых. Так уж случилось, что в Москве родились знаменитые потомки и Пушкиных, и Чаадаевых – поэт А. С. Пушкин и его друг писатель-философ Петр Яковлевич Чаадаев (1794–1856). Чаадаев родился в богатой помещичьей семье, уже 14 лет стал студентом Московского университета. Юность его была яркой и замечательной (см. рассказ «Дельвиг и Чаадаев в Александровке»). Ему посвящены многие стихи Пушкина, и в их числе знаменитое послание «К Чаадаеву» (1818):

Любви, надежды, тихой славы