Гость из бездны

Ракетоплан неподвижно стоял на огромной площади, окруженной многоэтажными домами. Над ними темно-синее небо с очень яркими звездами. Небольшой диск Солнца. Купола совсем не было видно.

– Фу-у! – шумно вздохнул Второв. – Непостижимо! Зачем это нужно приземляться с такой бешеной скоростью?

– Иначе нельзя, – ответил Владилен. – Купол раскрывается, чтобы пропустить корабль, на одну десятую секунды.

– На какой высоте купол?

– Двести пятьдесят метров.

– Каково же было отрицательное ускорение?

– Две тысячи метров в секунду за секунду. На очень короткое время это возможно. Мы опустились от купола до земли за пять десятых.

– Да! – сказал Второв. – Теперь я понимаю, что такое ваше внутреннее поле тяготения. Без него от пассажиров осталось бы только мокрое место.

– Наука бьется над проблемой ускорения, – сказал Владилен. – Если бы корабль мог на всем пути пользоваться максимальной мощностью, время перелета сократилось бы до трех часов. Но пока это невозможно.

Он говорил в свойственной ему манере, словно извиняясь за несовершенство техники.

– Я полагаю, – сказал Крижевский (Волгин переводил его слова), – что приземлением управляли автоматы, а не люди.

– Разумеется. Здесь нужны быстрота и точность, превышающие возможности человеческой мысли. Ведь отверстие в куполе немногим больше диаметра ракетоплана. Проход через купол – труднейший маневр. В это время кораблем управляют не только его бортовые аппараты, но и тс, что установлены на Марсе. Только такое взаимодействие надежно предохраняет купол от повреждений.

– Купол… А сам корабль?

– С ракетопланом никогда ничего не случится. Мы потом закончим этот разговор, – прибавил Владилен. – Пора выходить. Смотрите, сколько народу. Это встречают вас.

– Вы уверены?

– Совершенно. Население Марса очень обрадовалось вашему прилету.

Волгин выслушал эти слова спокойно. Прошло время, когда он, словно боясь людей, избегал их. Присутствие рядом космонавтов изменило не только его поведение, но и отношение к окружающему. Примирившись с мыслью о своем исключительном положении в мире, он не опасался больше показаться отсталым, невежественным, “белой вороной”. Ведь даже Второв, командир межзвездного корабля, человек, намного превосходивший Волгина своим техническим образованием, умом и знаниями, не боялся открыто демонстрировать свое невежество. Чего же бояться Волгину, когда всем известно, кто он такой? Все знают, что он не был ни инженером, ни ученым. Немного досадно, но изменить ничего нельзя. Не стоит и мучиться.

Волгин вспомнил свой первый прилет в Ленинград, вспомнил толпу, ожидавшую его у дома, свой отказ выйти к ним. И пожал плечами. Теперь он не понимал, что руководило им тогда.

Он вышел вслед за своими спутниками. По совету Владилена они все сняли с себя антигравитационные пояса. И, ступив на “землю” Марса, не почувствовали изменения силы тяжести. Было так же легко, как и на Земле.

Их появление было встречено собравшимися на площади гулом приветственных возгласов, но огромная толпа была гораздо сдержаннее, чем в былые времена.

Подошли пятеро. Трое – одетые в кожаные комбинезоны, высокие пожилые люди, с красивыми энергичными лицами – имели самый обыкновенный, привычный вид. Двое – крохотного роста, с невероятно огромными глазами и мощными, нависающими лбами – были одеты в очень легкие одежды незнакомого покроя.

“Так вот они какие – фаэтонцы!” – подумал Волгин.

Было ясно – перед ними фаэтонцы, тс двое, о которых им рассказывали в ракетоплане, – Ая и Эйа. Несмотря на очень маленький рост, немного больше метра, они нисколько не походили на детей.

Фаэтонцы держали в руках букеты цветов. В том, что это именно цветы, нельзя было сомневаться, об этом говорила яркая раскраска бутонов. Но ничего общего с земными цветами они не имели: стебли и листья были черными

“Цветы Марса”, – решил Волгин, но, как вскоре выяснилось, ошибся.

Фаэтонцы поднесли букеты Мельниковой, Второву и Крижевскому. Очевидно, кто-то указал им среди гостей нужных лиц. Потом один из фаэтонцев, тот, который казался моложе, произнес короткую речь на странно звучащем, медленно-певучем языке – точно не сказал, а спел.

Гостям перевели. Сначала эго сделал один из тех, кто подошел с фаэтонцами, а затем Волгин – для Крижевского и отчасти Второва. Мельникова не нуждалась во втором переводе.

– Мы сожалеем, что, достигнув Веги, вы уже не застали там нашей планеты. Она покинула систему Веги и направилась к Солнцу. Примите эти цветы нашей родины как дар Фаэтона. Правда, они выросли здесь, на Марсе, в опытной оранжерее, но это цветы не Марса, а Фаэтона. На нашей планете букет цветов означает приглашение. Мы просим вас так и понимать это. Мы приглашаем вас вторично прилететь к нам. Теперь это займет немного времени.

– Передайте им нашу глубокую благодарность, – сказал Второв.

Волгин заметил, что несколько человек направили на них какие-то небольшие аппараты, имевшие вид продолговатых коробочек. Ему объяснили, что это работники “хроники”.

– Ваш прилет на Марс – интересное событие Его надо увековечить. А встреча с обитателями гостя из бездны еще более знаменательна.

– Какого гостя из бездны?

– Так часто называют Фаэтон. Он прилетает в Солнечную систему как желанный гость из бездны пространства.

– В сущности говоря, – сказал Второв, – вы, Дмитрий, и мы – тоже своего рода “гости из бездны”, только времени…

– Нет, – ответил Волгин, – я с этим совсем не согласен. Мой и ваш век отнюдь не “бездна”.

Второв рассмеялся.

Рядом с ними опустился большой арелет. Человек, прилетевший на нем, вышел из машины, и Волгин, радостно вскрикнув, бросился ему навстречу. Это был Мунций.

– Ну вот видишь, – сказал он, обнимая своего “внука”, – я звал тебя на Марс – и ты здесь.

Мэри тоже очень обрадовалась Мунцию и тотчас же спросила о матери.

– Эры нет на Марсе, – ответил Мунций. – Ее корабль базируется на Весте. Она будет здесь не раньше чем через месяц. Кто тебе мешает слетать на Весту? – прибавил Мунций, увидя, что Мэри огорчилась. – Это займет два дня.

– Разве там нет телеофа? – спросил Волгин. – Мне тоже хочется увидеть Эру.

– Телеоф там есть, – грустно ответила Мэри. – Но что из этого? Я мечтала увидеть маму в натуре.

– Ну так лети к ней. Мария как-нибудь обойдется без тебя два дня.

Мунция познакомили с Мельниковой, Второвым и Крижевским. Все трое много слышали об отце Люция как от него самого, так и от Волгина.

– Садитесь в арелет, – сказал Мунций. – Я покажу вам, где вы будете жить.

– Мы не собираемся оставаться в Фаэтонграде.

– Знаю, но нужно отдохнуть.

Волгин думал, что на этот раз придется выступить и сказать что-нибудь встретившей их толпе людей, но, очевидно, никто этого не ждал. Он вздохнул с облегчением: всю жизнь Волгин терпеть не мог говорить речи.

Люди уже расходились, видимо, вполне удовлетворенные тем, что видели А может быть, они собрались для того, чтобы не обидеть гостей невниманием к их прилету? Это было вполне в духе эпохи.

– Мунций! – сказал Волгин, понижая голос. – Нам очень хочется поговорить с фаэтонцами. Именно из-за них мы и прилетели.