ЛИсА-3

– Бесчестно, но эффективно, – парировал Уилл.

– Убийца, – тихо произнёс мастер.

– Такой же, как и ты. Я убил людей ничуть не больше чем ты или наши предки. Нет, всё-таки предки убили больше, но не суть, убийца почему-то всё равно я. Может, потому что я не боюсь своих жертв? – спросил сын.

– Я никогда никого не убивал, – раздражённо ответил мастер.

– Своими руками, конечно же, нет. Или вы с предками ковали оружие, чтобы яблоки резать? Отец, то, что ты никогда не видел, как и кому приносят смерть твои клинки, не делает твои руки чище. Оно, наоборот, делает кровь на них гуще. Сейчас, отец, ты стоишь по среди моря крови, которую наша семья помогла пролить, я же сделаю это море океаном, – со страшной улыбкой произнёс Уильям.

В то время как Уильям говорил, блейдмастер понял, что он почувствовал во время бойни. Это чувство, что он вырастил монстра. Мастер решил, что ему надо подумать:

– Клинок будет готов через неделю, – сказал он и ушел.

*

То, что Уилли сказал, надломило мастера. Он никогда не думал, что слова могут сделать с человеком такое. Работая над рукояткой, мастер начал видеть образы людей.

Образы были разные: дети и взрослые, женщины и мужчины, слабые и сильные. Они не говорили, они просто всплывали в голове и исчезали.

Мастер понимал, что этих людей никогда не было. Образы рисовала его совесть. Внезапное чувство вины не покидало его. Он даже думал наложить на себя руки, однако не смог.

Его остановила мысль, что если он умрёт, то Уильям всё равно останется в живых. «Как убить своего сына?» думал он во время работы над рукоятью. Мастера останавливала не мораль, нет, сын был для мастера мертв, его останавливала целая орава солдат вокруг сына, так что просто зарезать Уильяма не получилось бы.

Работа над клинком была закончена. Самое время отнести шпагу лорду Лендгроу.

Блейдмастер шёл по улице не спеша, Он наслаждался погодой, сейчас – это было редкое удовольствие. Мастер шёл длинной дорогой, ему надо было заглянуть к Джеймсу.

Бедный Джимми, после бойни его обвинили в измене и приговорили к каторжным работам.

Возле конюшен мастер почувствовал радость. Он наконец увидит младшего сына, но это будет короткая встреча.

И вот отец подошёл к сыну и начал разговор:

– Джимми, у меня мало времени, а дело серьёзное, – быстро сказал он.

– Отец, что случилось? – взволнованно спросил Джеймс.

– Нет времени объяснять. Слушай. Вот деньги, купи мне лошадь и приведи к её к воротам. По дороге зайди в кузницу. Там возле двери лежит большой чёрный мешок, возьми его с собой. Как только я уеду, уезжай и ты. Ты меня понял, Джеймс? – так же быстро произнёс мастер.

– Понял, – без лишних вопросов ответил Джеймс.

Выйдя из конюшни, мастер ускорил шаг. Ведь ему идти ещё полгорода до аванпоста.

Вошёл в аванпост королевских войск блейдмастер быстро, а вот в нём пришлось под задержаться. Ведь Уильям начал разговор:

– Недурно, недурно … – Уилл рассматривал шпагу. – Мне нравится. Плату заберёшь у квартмейстра.

– Не нужны мне твои деньги. Лучше освободи Джеймса, – потребовал мастер.

– Будь по-твоему, отец, – Уильям написал что-то на бумаге. – Отдашь ему это, и пусть он идёт на все четыре стороны.

– Прощай, – мрачно отрезал мастер.

Блейдмастер вышел и побежал к воротам. Забавно, ведь даже будучи мальчишкой он не бегал, так быстро.

У ворот он отдал Джеймсу бумагу и забрал коня и мешок. Попрощавшись кивком, мастер начал свой долгий путь.

*

В дороге мастер искал искупления. Поначалу его мучили кошмары и образы.

Потом же образы шли с ним плечом к плечу. Образы более не были его мучителями, они, если и не становились его друзьями, то уж точно переставали его истязать. Мастер искал перед ними прощения, а они его прощали. Со временем картин из головы становилось всё меньше и меньше.

На одной своей стоянке мастер почувствовал облегчение. Он не понимал из-за чего, пока через месяц не приехал в город. Там был праздник, по окончанию мятежа.

Хоть мятеж и подавили, но свой след он оставил. Когда мастер уехал, повстанцы всеми силами начали контратаку. Они взяли город в осаду. В ходе осады город сожгли.

Уилл с маленьким отрядом попытались снять осаду. Их разбили и загнали в угол. Они дрались до последнего. Когда у Уильяма закончились патроны, он пошёл в рукопашную атаку. Его первую шпагу сломали, и он забежал к себе в комнату за второй. Там его ждали враги. Уильям ухватился за ножны и дернул рукоятку, чтобы достать шпагу, но рукоятка с гардой слетели с клинка. Интересно, что тогда подумал Уильям? Те, кто поведали мастеру о смерти его сына, сказали, что Уильям произнёс: «Он меня обманул! Ха… Правь, Британия, правь морями!». Потом он засмеялся громко и безумно. Его проткнули шпагой, а он смеялся. Уильям умер с улыбкой на лице.

Несмотря на смерть сына, мастер продолжил свой путь искупления. В голове у него были лишь два вопроса: «Сгорели ли чертежи?» и «Где же сейчас Джеймс?».

Степан Баштовой. Зачем

И вот я полетел, ветер ударил в лицо. И приземление.

Белый свет и голос.

– Зачем?

– Я расскажу: началось всё в дождливую, ужасно холодную погоду. Я работал дворником, у меня не было ни семьи, ни девушки, ни денег. Я часто голодал, жил в маленькой каморке, ел почти объедки.

Каждый день я встаю в шесть часов и работаю десять. Потом иду в магазин, за рубль покупаю еду быстрого приготовления и ем. Так проходит каждый день уже 25 лет. И вот одним прекрасным, ясным летним днём я подметал двор. Проработав около четырёх часов в жару, я ужасно устал и присел отдохнуть. Тогда я в первый раз увидел её. Она подошла ко мне и спросила.

– О, извините, не подскажете, где здесь театр? Я не местная.

Прекрасная дама, в синем пальто, с голосом как у птицы, подошла ко мне, и это был лучший момент в моей жизни.

– Конечно, – ответил я, – могу проводить вас, если хотите.

– О, это было бы очень мило с вашей стороны.

И мы пошли, я привёл её ко входу и уже хотел прощаться, как вдруг она предложила пойти с ней в театр.

– Я куплю вам билет, если вы, конечно, не против, мне не с кем больше пойти.

– О, не стоит, – сказал я, хотя ни разу не был в театре.

– Ох да, мама говорила мне, что я бываю навязчивой.