Черная банда. Серия «Мир детектива»

– Попросите его войти, мисс Форбс.

Инспектор соответствовал высказанной мысли своего начальника – менее склонного к фантазированию человека трудно было бы представить. Суровый шотландец с квадратной челюстью, он выглядел как один из тех людей, для которых Священное писание было Священным писанием только в той мере, в какой это можно было доказать. Он был невысоким и коренастым, а его физическая сила вошла в поговорку. Но пара добродушно мерцающих глаз противоречили грубому голосу. На самом деле, грубый голос был специально отработан, хоть никого и не обманывал; его дети подражали ему с огромным удовольствием, хоть он и старался выглядеть свирепым, когда они это делали. Короче говоря, МакАйвер, проницательный и безжалостный при исполнении служебных обязанностей, являлся добрейшим из людей. Но фантазером он определенно не был.

– Что, черт возьми, все это значит, МакАйвер? – спросил сэр Брайан с улыбкой, когда дверь за секретаршей закрылась.

– Хотел бы я сам знать, сэр, – серьезно ответил тот. – Я никогда в жизни не терпел настолько ошеломительного поражения.

Сэр Брайан указал ему на стул и сел за письменный стол.

– Я прочитал ваш отчет, – сказал он, продолжая улыбаться, – и, честно говоря, МакАйвер, если бы это написал кто-то другой, я бы разозлился. Но я слишком хорошо вас знаю. Послушайте, – он подтолкнул коробку с сигаретами через стол, – возьмите сигарету, а после паузы давайте послушаем об этом.

МакАйвер закурил сигарету и, казалось, собирался с мыслями. Он любил рассказывать историю на свой манер, и его шеф терпеливо ждал, пока он подготовится. Сэр Брайан знал, что, когда его подчиненный начнет, он получит ясный, краткий отчет о том, что произошло, с безжалостно вырезанными не имеющими отношения к делу пустяками. А если что-то наводило сэра Брайана на мысли об убийстве и насилии, так это непоследовательный, бессвязный доклад одного из его людей.

– Ну, сэр, – начал наконец МакАйвер, – вот вкратце, что произошло. Вчера в десять часов вечера, как и планировалось, мы полностью окружили подозрительный дом на окраине Баркинга. Там дежурила пара хороших парней, которые прятались около дома весь день, и, когда я прибыл около девяти тридцати с сержантом Эндрюсом и полудюжиной других, они сообщили мне, что в доме находилось по меньшей мере восемь человек, и среди них Заболев. За ним и другим мужчиной следили всю дорогу от Лаймхауса, и оба наблюдателя заявили, что он не выходил из дома. Я расставил своих людей и подкрался поближе, желая сам во всем убедиться. В деревянных ставнях одной из комнат нижнего этажа имелась небольшая щель, сквозь которую проникал свет. Я бросил беглый взгляд и обнаружил, что дела обстояли именно так, как мне сообщили. Там собралось восемь человек – неприятная на вид компания. Заболева я увидел во главе стола, рядом с ним стоял Уолдок, тот, который заправляет двумя или тремя самыми противными из красных газет. Был там и Флэш Джим, и я начал жалеть, что не взял с собой еще несколько человек. – МакАйвер печально улыбнулся. – Это была последняя связная мысль, которую я помню. И, – продолжал он серьезно, – то, что я собираюсь вам сейчас рассказать, сэр, может показаться необычным, отрывком из детективной литературы, но так же точно, как я сижу в этом кресле, это на самом деле произошло. Откуда-то совсем близко донеслось уханье совы. Почти в тот же миг я отчетливо услышал шум, похожий на потасовку, и сдавленное ругательство. А потом – вот что поражает меня, сэр, – МакАйвер ударил огромным кулаком по такой же огромной ладони, – меня взяли сзади, как ребенка. Да, сэр, как ребенка.

Сэр Брайан невольно улыбнулся.

– Из тебя вышел хороший солидный ребенок, МакАйвер.

– Совершенно верно, сэр, – проворчал инспектор. – Если бы кто-то предположил такое вчера, я бы рассмеялся ему в лицо. Но факт остается фактом: меня взяли, как ребенка, и накачали, сэр, накачали. Это в моем-то возрасте. Они усыпили меня хлороформом, и больше я не видел ни Заболева, ни остальных членов банды.

– Да, но меня поражает именно остальная часть отчета, – задумчиво проговорил его шеф.

– Как и меня, сэр, – согласился МакАйвер. – Придя в себя сегодня рано утром, я не понял, где нахожусь. Конечно, мои мысли сразу же вернулись к предыдущей ночи, и, чувствуя тошноту после хлороформа и еще более сильную тошноту от того, что меня одурачили, я был не слишком доволен собой. А потом потер глаза и ущипнул себя, и на мгновение или два честно подумал, что сошел с ума. Я сидел на ступеньке перед своей собственной входной дверью, рядом находилась подушка, аккуратно подложенная мне под голову, а все мои люди спали снаружи на тротуаре. Говорю вам, сэр, я смотрел на моих восьмерых парней, уложенных в ряд, около пяти минут, прежде чем мой мозг начал действовать. Я был просто ошеломлен. И тогда я начал злиться. Удар по голове от компании Флэша Джима может получить кто угодно. Но чтобы с тобой обращались как с непослушными детьми и отправляли домой спать, это слегка чересчур. Черт возьми, я подумал, раз уж они этим занялись, почему не уложить меня с моей женой.

Сэр Брайан снова улыбнулся, но его собеседник был слишком поглощен рассказом, чтобы заметить это.

– Тогда-то я увидел записку, – продолжил МакАйвер. Он сунул руку в карман, и начальник протянул руку, чтобы посмотреть на оригинал. Он уже знал содержание почти наизусть, и записка не проливала никакого дополнительного света на загадочное происшествие. Она была напечатана на машинке на бумаге, пачку которой можно купить в любом дешевом магазине канцелярских товаров.

«Подумать только, такой стреляный воробей, как вы, Мак, – гласила она, – берет и подставляется в луче света. Вы должны попросить миссис Мак приобрести еще несколько подушек. В гостиной хватило только для вас и Эндрюса. Я взял Заболева и Уолдока и высадил Флэша Джима на Пикадилли серкус. Я выпорол двух других, чей способ существования не понравился мне; оставшуюся мелкую сошку выпустил на свободу. Глядите бодрее! Один парень в Сент Джеймс готовит замечательный опохмел для следующего утра. Надеюсь, вреда я не причинил.»

Сэр Брайан лениво изучил записку, поднеся ее к свету посмотреть, нет ли на бумаге водяного знака. Затем он изучил напечатанные слова и, наконец, слегка пожав плечами, положил ее на стол перед собой.

– Я бы сказал, обычный «Ремингтон». И поскольку в использовании их несколько тысяч, это не очень помогает. Что насчет Флэша Джима?

МакАйвер покачал головой.

– Первое, что я сделал, сэр, – достал его из-под земли. И насел на него как следует. Он во всем признался: признался, что был там, но клялся всеми клятвами, что оставшуюся часть шоу видел не больше, чем я. Все, что он мог сказать, это что внезапно комната наполнилась людьми в масках. Затем он схлопотал сзади по голове и больше ничего не помнит, пока полицейский, дежуривший на Пикадилли серкус, не разбудил его своим ботинком сегодня утром перед рассветом.

– Этот факт, конечно, вы проверили, – сказал сэр Брайан.

– Немедленно, сэр, – ответил тот. – Впервые в своей жизни Флэш Джим, кажется, говорит правду. Что придает делу забавный оттенок, сэр, если это так.

Инспектор наклонился вперед и уставился на своего шефа.

– Вы слышали эти слухи, сэр, – продолжил он через мгновение, – так же, как и я.

– Возможно, – тихо сказал сэр Брайан. – Но продолжайте, МакАйвер. Я хотел бы услышать, что у вас на уме.

– Это Черная банда, сэр, – сказал инспектор, выразительно наклонившись вперед. – В течение последних двух месяцев ходили слухи, которые время от времени доходили до наших людей. Я сам слышал их; и раз или два задавался вопросом, может ли это быть правдой. Теперь уверен – особенно после того, что сказал Флэш Джим. Существование этой банды – не слухи, а твердый факт.

– Есть ли у вас какая-либо информация о том, чем они занимались – если предположить на мгновение, что это правда? – спросил сэр Брайан.

– Ничего определенного, сэр; до этого момента я не был уверен в ее существовании. Но если оглянуться назад – произошло довольно много внезапных исчезновений. Мы официально ими не занимались, нас об этом не просили. Вряд ли это возможно, когда вспоминаешь, кем являются исчезнувшие.

– Все это предположения, МакАйвер, – сказал сэр Брайан. – Они могут залечь на дно или появиться в другом месте.

– Возможно, сэр, – упрямо ответил МакАйвер. – Но возьмем исчезновение Грейнджера две недели назад. Он – один из самых вредных красных, и мы знаем, что он не покинул страну. Где он? Его жена, как мне довелось знать, сходит с ума от беспокойства, так что это не похоже на трюк. Возьмем тот экстраординарный случай с поляком, которого нашли привязанным к перилам в Уайтхолле с обритой половиной бороды и волос и словами «Портрет большевика», написанными на его лбу. Не мне говорить вам, сэр, что этот поляк, Страмбовский, несомненно, был посланником между… ну, мы знаем, между кем и кем, и что содержалось в послании. Теперь возьмем прошлую ночь.

– Ну, что насчет прошлой ночи?

– Впервые эта банда вступила с нами в прямой контакт.

– Всегда предполагая факт ее существования.

– Совершенно верно, сэр, – ответил МакАйвер. – У них Заболев, у них Уолдок, и они уложили восьмерых из нас полежать и остыть. Я думаю, от них не стоит отмахиваться.

Сэр Брайан с задумчивым выражением лица встал и подошел к окну. Хотя он и не был готов зайти так далеко, как МакАйвер, ситуация, безусловно, содержала некоторые специфические элементы – элементы, которые он, глава большого государственного департамента, официально не мог допустить ни на мгновение, как бы это ни забавляло его в качестве частного лица.

– Мы должны найти Заболева и Уолдока, – коротко сказал он, не оборачиваясь. – Во всяком случае, у Уолдока есть друзья, которые поднимут шум, если он не объявится. И…

Но его дальнейшие замечания были прерваны появлением секретарши с письмом.

– Для инспектора, сэр Брайан, – сказала она, и МакАйвер, взглянув на своего шефа, открыл конверт. Какое-то время он молча изучал письмо, затем с загадочной улыбкой поднялся и протянул его мужчине у окна.

– Ответа не будет, спасибо, мисс Форбс, – сказал он, и, когда они снова остались одни, начал тихонько потирать руки – верный признак сильного волнения. – Кертис и Сэмюэл Бауэр найдены в трущобах Уайтчепела избитыми до полусмерти. В записке говорится, что их выпороли.

– Эти двое были в Баркинге прошлой ночью? – тихо спросил сэр Брайан.

Совершенно верно, сэр, – ответил инспектор.

– Чем они занимаются? – поинтересовался шеф.

– Торговля белыми рабами в самом грубом варианте, – сказал МакАйвер. – Обычно они сначала накачивают девушек кокаином или какой-нибудь дурью. Что вы теперь скажете о моей теории, сэр?

– Это еще одно очко в ее пользу, МакАйвер, – осторожно признал сэр Брайан, – но нужно гораздо больше доказательств. И, в любом случае, правы вы или нет, мы не можем позволить этому продолжаться. Нам будут задавать вопросы в парламенте.

МакАйвер многозначительно кивнул.

– Если я не смогу найти мужчину, который может поднять меня, как ребенка, и усыпить меня, то пусть я никогда не получу другого дела. Как младенца, сэр. Я… – Он беспомощно развел руками, и на этот раз сэр Брайан откровенно рассмеялся, хотя быстро обернулся, нахмурившись, когда дверь, ведущая в кабинет секретаря, распахнулась, впуская посетителя. Он мельком увидел возмущенную мисс Форбс, порхающую на заднем плане, словно канарейка, поклевывающая семена, затем повернулся к новоприбывшему.

– Черт возьми, Хью, – воскликнул он. – Я занят.

Хью Драммонд ухмыльнулся во все лицо и, к возмущению и изумлению инспектора МакАйвера, подняв руку, похожую на баранью ногу, ударил сэра Брайана по спине.

– Тыква ты старая призерная, – приветливо прогудел Хью. – Я понял по тому, как самка-пташка стучала по чему-то-там, что великий мозг активно ворочается, но, дорогой старина, я пришел сообщить о преступлении. Преступлении, которое я видел собственными глазами; наглое попрание законов, сажающее пятно на нашу прекрасную страну.

Он тяжело опустился в кресло и выбрал сигарету. Визитер был огромным человеком с одним из тех феноменально уродливых лиц, которые кажутся чрезвычайно приятными благодаря необычайному очарованию их владельцев. Ни одно человеческое существо не могло долго злиться на Хью. Люди либо улыбались, увидев негасимый огонек в голубых глазах здоровяка, либо были ошеломлены игривым ударом в грудь кулаком, соперничающим с паровым молотом. Мозгами он, по-видимому, обладал в минимальной степени; мышцами же обладал примерно как пять обычных крепких людей.