Евангелие от Марка. Версия вторая

– Околачиваются больше ради болтовни, чем работы, – возразил Марк. – Работать при желании можно и дома.

– Вероятно, здесь так и поступают. Или тут нет энтузиастов. Как у нас в большинстве прочих сфер деятельности. Впрочем, пару раз я все-таки наткнулся на людей. Мне неизвестных. И на редкость спокойных, никто не подумал поинтересоваться тем, что мы тут делаем, да еще в костюмах эпохи Навуходоносора. Но в конце концов я вломился в дверь, за которой обнаружился человек, не столь безразличный. К счастью, он был страшно занят, бегал взад-вперед по кабинету и диктовал что-то весьма заковыристое, проще говоря, сыпал уравнениями, заметив меня, нервно спросил: «Что вам нужно?», я, видимо, вдохновленный свыше, поскольку ничего не соображал, полумашинально ляпнул, что мне обещали тут работу. «Завтра и не ко мне, а к директору, – бросил он нетерпеливо, – в конце коридора», и тут же завопил, обращаясь к компьютеру, конечно: «Что ты делаешь, идиот? Сотри все это! Да не то, а»… Словом, он забыл про меня, и я закрыл дверь. И пошел в конец коридора, кажется, посмотреть, нет ли таблички с фамилией директора, что-то такое, зачем мне это понадобилось, сам не знаю, был как в тумане… Но до директорских хором не дошел, наткнулся на доску объявлений… не доску, конечно, очередное табло, просто по содержанию… И там такой примерно текст «В связи с десятилетием Темпорального центра состоится прием в научной комиссии Евросената»… и так далее. Понимаешь?

– Да, – сказал Марк хмуро.

– Десятилетие, значит, мы не в будущем… если исключить маловероятный вариант, что Институт закрыли, и открыли снова лет через триста… С другой стороны, произошло изменение, настолько глубокое, что Институт превратился в Темпоральный центр… и вообще! Евросенат!

– Может, Центр это просто другое учреждение, – заметил Марк. – Возникшее недавно. А Евросенат? Почему бы в будущем не появиться и Евросенату? Так что теоретически…

– Теоретически возможно все, – прервал его Пол. – Однако практически… не буду забегать вперед, но позднее я убедился, что никакое здесь не будущее. Да ты сам увидишь! Занеси нас на триста лет вперед, мы бы чувствовали себя, как на другой планете.

– Ты уверен? – усмехнулся Марк.

– Я тебе говорю, это изменение! Не спорь!

– Ладно, – махнул рукой Марк. – Продолжай.

– Особенно меня потрясло, что никто меня не узнал. До того, как ткнуться носом в очевидное, я продолжал надеяться, что все-таки тут работаю…

– Не ты, а твой аналог, – поправил его Марк.

Пол протестующе вскинул руки.

– Оставь! У меня и так голова кругом! Почему обязательно аналог? Допустим, Институт, в котором я работал, изменился, а я нет, поскольку оказался за пределами зоны, охваченной изменением. Но почему при этом должен возникнуть еще один Пол Андерсон?

– Такова теория.

– Теория касается тех, кто был в зоне. Изменившись, они стали аналогами самих себя. Но удвоиться? Это же не параллельный мир, в конце концов. Тут наверняка какая-то ошибка.

– Тебе просто не хочется встречаться с самим собой, – усмехнулся Марк, но тут же посерьезнел. – Может, ты и прав. Меня это вполне бы устроило.

Валерия вздохнула. Ее не так страшила встреча с собой… возможно, женщины больше к себе привычны, чаще смотрят в зеркало, подумала она с иронией… нет, не встреча ее пугала, а обратное… а что если ее родители вообще в этом мире не встретились… или такое невозможно, ведь вот же она, плод этой встречи?.. Действительно, голова кругом! Она заставила себя снова вслушаться в ушедший несколько вперед рассказ Пола.

– И тут Лора прерывает мои путаные рассуждения вопросом: «А на каком языке он говорил?» Понимаешь? Я сосредотачиваюсь и обнаруживаю сногшибательный факт: мой случайный собеседник говорил со мной на латыни. На классической латыни, не совсем разговорной, той, на которой болтает… то есть болтал… римский плебс, скорее, на книжной, но латыни!

– Латыни? – переспросил Марк настороженно. – Вот как! А что если?… Нет, не сходится, – заключил он после секундной паузы.

– Не сходится, – согласился Пол. – Я сразу подумал. Но новую эру стали отсчитывать с 753 года от основания Рима. Разница больше, чем в триста лет.

– Триста пятнадцать. По римскому счету у нас 2823 год.

– Послушайте, – вмешалась Валерия, – я, конечно, не специалист в вашем деле, но… – Голос у нее окреп, она почувствовала, что оживает, как всякий раз, когда ей приходилось искать решение какой-либо проблемы. – Обязательно ли время должно совпасть? А не может ли быть, что после этого предполагаемого изменения развитие общества замедлилось, и оно от нашего, условно говоря, отстало? И занялось хронофизикой на несколько веков позже. То есть точка, из которой хрононавты отправляются и в которую возвращаются, отодвинулась из 2070 в нашем случае года в 2508?

– В этом что-то есть, – признал Пол, почесав в затылке. – А, Марк?

Тот пожал плечами.

– Все может быть. Я не хронофизик. Это задачка для Лоры. Ладно, рассказывай дальше.

– Дальше было то, о чем я уже говорил. Лора заломила руки, оттолкнула меня и помчалась к лестнице. Я за ней с увещеваниями и уговорами. Без толку. С трудом вымолил только согласие переодеться, к счастью, дверь в гардеробную кто-то оставил открытой настежь. Во дворе оказалось несколько флайеров, служебных, скорее всего, мы вскочили в первый попавшийся, управление в них еще проще, чем в наших, табло, надпись «назовите адрес», и все. Скорость бешеная, через пять минут мы приземлились на стоянке в квартале высоток. Похожи по виду на наши начала века, но материал другой. Вроде этого, – он показал на стену. – Дальше сцена в дверях соответствующей квартиры, собственно, никакой сцены, Лора позвонила, открыл мужчина лет сорока, с Карлом ничего общего, Лора ляпает: «А Карл? Карла нет?», он недоуменно: «Простите?», из комнаты выходит женщина с младенцем на руках: «Что случилось, дорогой?», Лора: «Вы давно здесь живете?», оба хором: «Десять лет». Словом, кошмар.

– А язык? – спросил Марк.

– Немецкий. Немного отличается выговор, построение фраз, иногда попадаются незнакомые слова, но понять можно.

– То есть латынь здесь играет роль как бы нашего интера?

– Как будто. Так вот. Мы ушли, с Лорой сделалась истерика, я впихнул ее в флайер, отвез в гостиницу, специально уточнив, что хочу в центре, снял два номера, добыл у портье снотворного, напичкал Лору, уложил спать, сам вышел пройтись и осмотреться.

– Ну и? – спросил Марк нетерпеливо.

– Берлин совершенно неузнаваем.

– А это Берлин?

– Да. Перво-наперво я выяснил, где мы. По гостиничным проспектам. Немного отлегло от сердца, по идее, могло и это измениться. Но нет. Однако все прочее… – он сделал паузу и загадочно посмотрел на собеседников. – Я бродил по городу часа три-четыре. Он застроен домами, отреставрированными, ухоженными, но в большинстве своем не новыми. Типа тех, которые стоят в сохранившихся после второй мировой районах. Понимаете?

– Ты хочешь сказать, что в этом варианте истории второй мировой войны не было?

– Я не знаю. Книжных магазинов и библиотек не видел, да и поздно уже было, пока то-се… А тут, в Институте, то есть Центре, я пока в банк информации не попал, не успел разобраться с компьютером. Так что не знаю. Может, все выстроили по новой, как в Варшаве. Но факт остается фактом. Проведал и свой район, вместо моей новостройки стоит старинный дом в восемь этажей, я, как обитатель восемнадцатого, не стал даже в подъезд заходить. Что еще? Вернулся в гостиницу, заказал ужин и даже бутылку в номер, денег, к счастью, пока никто не просил. Завалился спать, устал, как собака. Утром на флайер и сюда, помнил, что ты должен быть сегодня.

– Бутылку прихватить не забыл, – заметил Марк.

– Так я хорошо себе представлял, с чем могу столкнуться, – ухмыльнулся Пол.

– Однако прибытие наше пропустил.

Пол вздохнул.

– Не хотел в зале околачиваться, пока не разберемся в ситуации, думал спуститься к десяти, не знал, что ты поднимешься так рано.

– Жарко там, до десяти не проспишь, – сказал Марк. – Ладно, а это? – он обвел жестом комнату.

– Это? А тут внизу табло с номерами кабинетов. А рядом с номером обозначение. «Занято» или «свободно». И клавиша, нажимаешь, выпадает ключ. Если он тебе нужен, конечно, никто тут, как я понимаю, не запирается, собственно, и запирать нечего, стандартное оборудование. Ключ, и «свободно» меняется на «занято».

– И много занятых?

– Да знаешь, не очень. Два десятка.

– Интересно.

Марк встал и заходил по комнате. Пол, откинувшись назад, насколько возможно в подобном, узком и неглубоком кресле, меланхолично наблюдал за ним.

– И что дальше? – спросила Валерия.

– Дальше? – удивился Пол. – Будем разбираться, исправлять положение.

– Как?