
Случай из практики
– Боже правый, конечно, нет! – воскликнула я. – Я всегда хожу в парк после наших сеансов. Чтобы подумать, собраться с мыслями.
– А что за мысли?
– Я даже не знаю. – Я беспечно махнула рукой.
– Мрачные мысли?
– Иногда.
– Наверняка даже чаще, чем иногда. Иначе вы не ходили бы к Коллинзу.
– Да, пожалуй.
Я спросила, бывают ли у нее мрачные мысли.
Она легонько пожала плечами и отвернулась к перилам.
– А разве бывают другие? – задумчиво проговорила она, глядя на раскинувшийся внизу город. Потом вынула из кармана пальто пачку «Консулейт», и я сразу решила перейти на эту марку. Она предложила мне сигарету и дала прикурить от своей золотой зажигалки. Мы молча курили, а затем мисс Кеплер внезапно спросила:
– Вы же понимаете, что он гений?
– Гений? – удивилась я.
– Да. Гений, – убежденно проговорила она и обернулась ко мне. Она стояла, прижавшись бедром к ограждению, и держала сигарету между указательным и средним пальцем буквально в двух дюймах от губ. На ней были темные замшевые перчатки. Контур ее верхней губы представлял собой идеальный «лук Купидона».
– Вы давно к нему ходите? – спросила я.
Она выдохнула тонкую струйку дыма.
– Уже несколько лет. Но все равно этого мало. Он – человек уникальный. Других таких нет. Все, что он говорит, всегда бьет точно в цель. Он распознает твою ложь еще прежде, чем ты распознаешь ее сама.
– Значит, вы тоже ему врете?
– Моя проблема не в том, что я вру Коллинзу, – сказала она. – А в том, что я вру себе.
Я кивнула. Что-то подобное мог бы сказать сам Бретуэйт.
– Он вас не пугает? – спросила я.
– Пугает? Коллинз? – Она рассмеялась. – Конечно, нет.
– У вас нет ощущения, что он может заставить вас делать все, что он хочет?
– Дорогая моя, я и так делаю все, что он хочет. – Она поднесла сигарету к губам и глубоко затянулась. Потом медленно выдохнула, не сводя взгляда с вечернего Лондона, и опять повернулась ко мне. – Наверное, нам пора по домам. Пока не явился еще один призрак.
Мы спустились с холма и направились к боковому выходу из парка. Она взяла меня под руку. Пар от нашего дыхания плыл в темном воздухе белыми облачками. Мисс Кеплер была чуть выше меня. Мне было приятно идти с ней под ручку. Я чувствовала себя защищенной. Нас могла бы преследовать целая армия мужчин, мне все равно было бы вовсе не страшно. Меня охватило удивительное ощущение сестринского единения. Я украдкой взглянула на свою спутницу. Ее губы были слегка приоткрыты, подбородок чуть вздернут. Она напоминала лисицу, которая все время держится настороже. Мне всегда нравилось наблюдать за женщинами. Чисто по эстетическим причинам, без всякого извращенческого интереса. Мне еще не встречались женщины, которые будоражили бы меня так же сильно, как мужчины вроде Тома. Мне нравятся мужчины. Их крупные формы. Их запах. Если в переполненном вагоне метро толпа прижимает меня к какому-нибудь мужчине, я с удовольствием вдыхаю запах его пота. Я могу долго смотреть на грубые руки рабочего и представлять, как мозоли у него на ладонях царапают мою кожу. Меня никогда не тянуло к лесбийской любви. В школе, конечно, ходили слухи о девичьих шалостях среди старшеклассниц, но я всегда полагала, что это обычные злобные сплетни. Долгое время я была склонна считать, что лесбиянок в принципе не существует; что это не более чем миф. Однако теперь мне подумалось, что, возможно, мисс Кеплер – одна из них. В ее чертах и манерах было что-то неуловимо мужское. Некая внутренняя сдержанность, обычно не свойственная нашему полу. Возможно, она посещала Бретуэйта именно из-за лесбийского расстройства.
Мы остановились у самых ворот. Зная, что мы скоро простимся и разойдемся каждая своей дорогой, я сказала:
– Может быть, прозвучит глупо, но сегодня, когда вы не пришли на сеанс, я испугалась самого худшего.
Она посмотрела на меня. На ее губах играла слабая улыбка.
– В каком смысле «худшего»?
– Я подумала, что, возможно, вы сделали глупость.
– Глупость?
– Покончили с собой.
Взгляд у мисс Кеплер стал очень серьезным.
– Самоубийство – это не глупость, – твердо проговорила она. – И мне кажется, что вы подумали так обо мне лишь потому, что вас саму посещают подобные мысли.
– Иногда меня посещают темные мысли, – призналась я.
– То есть, если бы на консультацию не пришли вы, это могло бы означать, что вы решили все прекратить.
– Решила все прекратить, – эхом повторила я. Мне понравилась фраза. Нам постоянно твердят, что надо жить дальше, что бы ни происходило. Чем сильнее ты страдаешь, тем упорнее все вокруг повторяют, что надо быть сильной и, стиснув зубы, жить дальше. Но если (как в моем случае) человеку не приходится сталкиваться с очевидными испытаниями в жизни, никому не придет в голову напомнить ему, что надо жить дальше. Предполагается, что он и так будет жить дальше, продолжая идти вперед, как автомат. А как же иначе? Для того чтобы остановиться, необходимо усилие воли, акт насилия над собой. Далеко не каждый на это способен.
– Если я иногда пропускаю сеансы, – сказала мисс Кеплер, – то лишь потому, что предпочитаю свое вранье правде Коллинза.
Мы вышли из парка, и она показала, в какую сторону пойдет дальше. Это было не приглашение к совместной прогулке. Она протянула мне руку, и я пожала ее, на этот раз безо всякого подобострастия. Я выразила надежду, что мы с ней еще пообщаемся. Едва заметным кивком она дала мне понять, что такое возможно. У меня было чувство, что мисс Кеплер – именно тот человек, с которым можно поговорить по душам. С которым можно не притворяться.
Когда она развернулась, чтобы уйти, я прошептала:
– Я не та, за кого себя выдаю. Ребекка – это не настоящее мое имя.
Она помедлила и улыбнулась печальной улыбкой.
– Это не страшно, – сказала она. – Мы все притворяемся кем-то другим. А Ребекка – очень красивое имя.
Она пошла прочь. Я смотрела ей вслед. Ее каблуки не издавали ни звука, словно и не касались асфальта. Стоя под сенью кованых чугунных ворот, я оглянулась на парк. Вечерние городские огни образовывали светящийся ореол вокруг вершины холма. Когда я опять посмотрела на улицу, мисс Кеплер уже скрылась из виду, и у меня почему-то возникло странное чувство, что ее не было вовсе.
Бретуэйт III: «Убей себя в себе»
Осенью 1965 года, когда автор тетрадей, представленных в этой книге, начала посещать доктора Бретуэйта на Эйнджер-роуд, сам Бретуэйт приближался к пику своей известности, хотя его восхождение не было гладким.
Защитив докторскую диссертацию, Бретуэйт не остался в университете, где ему предлагали должность лектора. С него было достаточно Оксфорда. За три года, прошедших с той достопамятной ссоры с Колином Уилсоном, в нем окрепло ощущение, что настоящая жизнь происходит совсем в другом месте. В июне 1959 года он приехал в Лондон, снял крошечную однокомнатную квартирку в Кентиш-Тауне и занялся поисками работы. Он брался за все, что угодно, и не чурался тяжелого физического труда. Работал на стройках и на заводских складах, но поскольку он вечно опаздывал и постоянно конфликтовал с начальством, не признавая никаких авторитетов, его отовсюду увольняли уже через две-три недели.
К концу года притяжение новизны этих бесцельных мотаний померкло, и Бретуэйт написал Р. Д. Лэйнгу, который в то время занимал должность старшего ординатора в Тавистокской психотерапевтической клинике на Бомонт-стрит. Бретуэйт писал, что он видел, как Лэйнг работал в Нетли, и именно эти наблюдения вдохновили его вернуться в Оксфорд и изучать психологию. И теперь, писал он, ему хотелось бы продолжить практику под руководством Лэйнга. Это был первый и единственный раз, когда Бретуэйт проявил столь смиренную почтительность к кому бы то ни было. В ответном письме Лэйнг написал, что если Бретуэйт всерьез настроился на карьеру в психиатрии, сначала ему следует получить степень по медицине. Письмо было вежливым и учтивым, советы – правильными и разумными, но Бретуэйту показалось, что Лэйнг принижает его достоинство. Он не привык к такому обращению. Он был уверен, что Лэйнг оценит его таланты и сразу предложит ему работу. Во втором письме он изложил некоторые идеи из своей диссертации и выразил мнение, что для того, чтобы понять человеческий разум, ему вовсе не нужно знать, как лечить детей от диареи. На это письмо Лэйнг не ответил.
В начале 1960 года Бретуэйт случайно столкнулся с Эдвардом Сирсом, которого впервые встретил в компании Колина Уилсона. По терминологии того времени Сирс был «заметной, колоритной фигурой», известной в Сохо. Даже в самом разгаре лета он одевался как аристократ эдвардианской эпохи, иногда носил бриджи чуть ниже колена и никогда не выходил из дома без галстука или шейного платка. Он был щупленьким и невысоким и, когда бывал пьян (что случалось достаточно часто), не гнушался подкатывать с непристойными предложениями к незнакомым мужчинам в барах, невзирая на реальные риски, которыми сопровождалось подобное поведение. Как писал Бретуэйт в своих мемуарах «Я сам и прочие незнакомцы», именно так возобновилось его знакомство с Сирсом в пабе на Дин-стрит. Бретуэйт, который в то время работал продавцом на овощном рынке в Ковент-Гарден и зарабатывал сущие гроши, сказал Сирсу, что тот может делать с ним все, что угодно, если купит ему пинту пива. Двое мужчин уединились в углу бара и погрузились в беседу. Хотя Бретуэйт никогда не шагал в авангарде политкорректности, он не питал никаких предубеждений относительно половых предпочтений. («Почему меня должно волновать, что другой мужик делает со своим членом? Со своим членом я делаю то, что хочу».) Пока Сирс покупал ему выпивку, его совершенно не беспокоило, что руки нового знакомца блуждают по его бедрам и норовят ухватить за промежность. У нас нет свидетельств, а значит, и нет оснований предполагать, что дело зашло еще дальше, но под закрытие бара Сирс предложил Бретуэйту работу в редакционном отделе «Метьюэна». Бретуэйт принял его предложение и уже в следующий понедельник явился в офис издательства. Работа оказалась непыльной: он оценивал рукописи, занимался редакторской правкой и корректурой и вскоре выяснил, что никто – и уж точно не Сирс – не возражал, если он уходил в обеденный перерыв пропустить пару бокалов и пропадал на весь день.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Кошмарный, несносный ребенок (фр.).
2
Добросовестность, честные намерения (лат.).
3
Этот выпуск программы «Вечерние дебаты» (Late Night Line-Up) вышел в эфир на BBC2 в воскресенье 15 августа 1965-го. Помимо Бретуэйта в дискуссии принимали участие Энтони Сторр, Дональд Винникотт и тогдашний епископ Лондона Роберт Стопфорд. Доктор Лэйнг получил приглашение на программу, но отказался делить трибуну с Бретуэйтом. К сожалению, ни одной записи этого эфира не сохранилось, но позже Джоан Бэйкуэлл писала, что Бретуэйт был «одним из самых высокомерных и неприятных людей, которых ей не посчастливилось знать». (Примечание автора.)
4
Имеется в виду «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса.
5
Вымышленное имя (фр.).
6
Этот дом существует по сей день. Я не указываю точный адрес из уважения к частной жизни его нынешних жильцов. (Примечание автора.)
7
Депрессия (фр.).
8
В реальной жизни (фр.).
9
Лоуренс Оливье (1907–1989) – английский актер и режиссер театра и кино. Оливье был одним из самых востребованных актеров на лондонской театральной сцене в середине ХХ века.
10
Роман, любовная связь (фр.).
11
Черная страна – неофициальное название промышленного региона близ Бирмингема, известного угольными шахтами и сталелитейными заводами.
12
В телефонном интервью с автором 17 января 2020 г. (Примечание автора.)
13
Перевод Р. Облонской.
14
Нэнси Фриман-Митфорд (1904–1973) – британская писательница, биограф и журналистка. Наиболее известна как автор романов о жизни высшего общества Великобритании и Франции.
15
Ты – мне, я – тебе (лат.).
16
Человек прямоходящий (лат.).
17
Эдмунд Хиллари (1919–2008) и Тенцинг Норей (1914–1986) – первые альпинисты, в 1953 году покорившие Эверест.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

