Дилетант

Мимо окошка ее кассы ежедневно проходило множество людей, в основном, мужчин, но это – безликие для нее существа с общим именем "клиент". Есть, правда, один человек, о котором она иногда думает. Так, без всякого повода. Инкассатор Виктор, офицер в отставке, сохранивший выправку, с приятным лицом… Иногда он как-то странно поглядывает на Нину. Тепло и как бы вопросительно. Но молчит. А еще, когда ей пришлось работать в день рождения, он принес ей розу, с длинным-длинным стеблем…

– Может, поешь все-таки? Хоть печенья.

– Спасибо, – бросил Митька и вышел из-за стола, доволь ный своей маленькой местью.

Нина с озабоченным видом (мальчик совершенно ничего не ест) убрала не тронутую тарелку.

– Собирайся в школу, – скомандовала она, ни на шаг не отступая от привычной утренней процедуры. Удивительные способности у сестры! В ее присутствии Митька чувствовал себя то ли в военном училище, то ли в мужском монастыре.

– Надень кроссовки.

– Сам знаю! – крикнул Митя.

Он покидал в сумку учебники и тетради, и с особым тщанием выбрал детектив Картера Брауна.

Мальчишка одевался в основном в тот китайский и турецкий ширпотреб, который Нина еще недавно возила из стран-изготовительниц и сбывала на местной барахолке. Только кроссовки он выпросил фирменные, "найковские". При нынешней нинкиной зарплате не разгуляешься. Тут надо самому "наваривать".

– Я пошел, пока!

– Все собрал? Ручку не забыл? А то опять одалживать придется. – Нина на прощанье прикоснулась к митиной щеке. Они одна семья. Митя вырвался.

– Пока.

– Ни пуха, ни пера! – пожелала сестра.

– К черту! – от души сказал Митя и побежал по лестнице.

Нина вернулась на кухню, домыла посуду, потом протерла пыль в обеих комнатах, полила цветы и выбила коврик из прихожей.

…Витина роза простояла семь дней. Она как маячок привлекала нинин взгляд. Маяк для моряка – надежда, вот и роза порождала у Нины смутные ожидания. Собственно, о Викторе она ничего толком не знала. Разговоры они вели самые общие и короткие – такие диалоги можно вести и со случайным человеком. Она не знала даже, холост ли он, и… Если бы все было чуть по-другому, если бы он был чуть решительней… А как же учеба брата, заботы о продуктах и тряпках? Семью не бросишь. И Митя стал такой нервный. Конечно, она ограничивает его свободу. Но допустить, чтобы он, как раньше, болтался по улицам… Просто у него сегодня контрольная. Она вон, сама перед экзаменами в институте никогда есть не могла. Обычное дело. По дороге на работу нужно обязательно заглянуть в школу. Она чувствовала, что даже десятиминутный разговор с "классной" может принести массу неприятных сюрпризов. Митя, кажется, далеко не все рассказывает сестре…

За домашними делами время пролетело незаметно. Нина переоделась и отправилась на работу.

2

Андрей проснулся по привычке рано, но на работу теперь спешить было незачем. Он заставил себя поспать еще, но от этого встал разбитым. Здоровому организму по утрам нужна работа. Андрей вяло сделал зарядку, постоял под контрастным душем и принялся готовить завтрак. Это его всегда отвлекало от непрошеных мыслей.

Он порезал пластиками ветчину, положил ее на хлеб, посыпал тертым сыром и, капнув сверху майонеза, сунул бутерброды в микроволновку. Сварил кофе и, захватив горячие бутерброды и чашку, вернулся в комнату. Привычным жестом включил телевизор.

Местные новосибирские каналы гоняют рекламу и списанные с MTV видеоклипы. По второй рой программе говорят о Чеченской войне. Один триллион ассигнован на восстановление республики Чечня и приблизительно столько же потрачено в месяц на разрушение… И не ведает правая, что творит левая… Мура какая, ведает, конечно. Рука руку моет.

Время собирать камни и время разбрасывать. Время разрушать и время строить. Значит, мы одновременно живем в двух временах? Мир раздвоился или мы сами?

Андрей захрустел остывшим бутербродом. На территории одной страны в одно время можно жить войной, а можно миром. Граница… Граница, как всегда, проходит внутри человека. И человек сам выбирает себе образ жизни. Кажется, настал момент, когда он, Андрей, делает свой выбор. Вынужден изменить свой выбор. Изменить своему выбору. Очень трудно найти верное слово. Он перейдет эту внутреннюю границу, повоюет и вернется. Уставший от сидения в укрытии, пропахший порохом, и, главное, отягощенный трофеями, которые обеспечат милую мирную жизнь…

Так бывает? Бутерброды кончились, и Андрей стал допивать кофе. Олег, его компаньон, хотел пойти мирным путем: договориться, выпросить отсрочку платежей, пообещать скорую прибыль… Его пример – другим наука…

Андрей сходил на кухню и налил себе еще кофе. Зазвонил телефон, он снял трубку.

– Привет, приятель, – раздался знакомый мягкий баритон, от которого по телу бежали мурашки.

– Я тебе не приятель, – сказал Андрей.

– Да ладно, я зла не держу. Мы ведь однокашники. Но бизнес есть бизнес… Не забыл?

– Тебе чего надо, Сыч?

– Долг за тобой, приятель. Платить пора.

– Мы с Башкой о встрече договорились. Что ты-то суетишься?

– Зря ты так. Я ведь мог бы тебе помочь. Ты только попроси.

– Олегу ты и твои дружки помогли.

– Он нас обмануть хотел. У каждого свои недостатки. Ты вот гордостью страдаешь.

– А из тебя дерьмо сочится.

– Смелый стал. Что, деньги достал? Квартиру продал?

– Не твоя забота.

Андрей бросил трубку. Посмотрел на остывший кофе и вылил в раковину. После такого разговора хорошо бы стакан водки принять, да нельзя. У него сегодня еще есть дело.

Когда-то с Сычем они действительно были приятели и довольно близкие. Вместе выпивали, по девкам ходили. Только вот зашла речь о деньгах – и все, с говном приятель сожрать готов. И глазом не моргнет… На Кавказе правильно придумано – переломил с тобой человек хлеб, выпил вина – друг. Не пьет, не ест у тебя в доме – враг. Честно и благородно. Этот придет, обожрется, в карман нагадит, в душу плюнет и скажет: "Я на тебя зла не держу. Бизнес есть бизнес."

Снова звякнул телефон.

– Сыч, ты достал! – крикнул Андрей в трубку.

– Это я, – тихо сказала Катя.

– Извини, привет.

– Здравствуй, как поживаешь?

– Регулярно и с удовольствием.

– Я приеду? – спросила Катя.

– Нет, не стоит.

– Тебе надо развеяться. Сходим куда-нибудь?

– Катя, не надо меня жалеть. Терпеть не могу.

– Я соскучилась.