Шеф

Охранник, вынув пластиковую карточку, приложил ее к двери. Та отползла. Из всех пяти лифтов выходили сотрудники. Оглушенный их галдежом, Олег вдруг сказал себе: «Твою мать! Здесь все говорят по-русски!»

Это открытие, которое он мог сделать двадцать минут назад, удивило его не меньше, чем предыдущее. Он хотел опять обратиться за разъяснениями к Мархлошу, но перехватив его взгляд, утратил это желание.

Меньше чем за минуту лифт вскинул трех пассажиров на сто двадцатый этаж. В его коридорах не было ни души. Мархлош заглянул в комнату охраны. Шестеро дюжих молодцов сидели там за столом и резались в карты – да с таким жаром, что не заметили бы слона, забреди он к ним, а Мархлош лишь приоткрыл дверь.

– Есть новости? – спросил он, следя за игрою. Молодцы перевели взгляды с карт на него. Один из них молвил:

– Шеф отменил конференцию.

– Почему?

– Потому что Кэсси сегодня некуда торопиться – от нее муж ушел, – ответил охранник под смех товарищей.

– А у вас рабочий день уже завершился? – резко осведомился Мархлош, – или вам платят деньги за то, что вы не даете стульям пылиться?

– Ну мы же видим, что все в порядке, – возразил тот же охранник, глянув на мониторы, отображавшие весь этаж.

– Да мне лучше знать, в порядке все или нет! – прогремел Маршлош и, оставив дверь приоткрытой, пошел с Олегом и мелким дальше по коридору.

Достигнув его конца, они оказались перед окном, за которым плыли прозрачные облака. Справа от окна была дверь, оснащенная камерой видеонаблюдения. У противоположной стены стоял кожаный диванчик. Мархлош без стука распахнул дверь и перешагнул порог без смущения, хотя даже Олегу стало не по себе при виде того, что происходило за этим самым порогом. Он замедлил шаги, но маленький подтолкнул его и вошел за ним.

Обстановка просторного кабинета включала стол, на который смог бы сесть самолет, компьютерный столик, четыре кресла, сейф и два стула. Перед большим столом валялась разорванная коробка из-под виагры, а поперек него, среди документов и телефонов, лежала худенькая блондинка с хитрой и наглой рожей. Ее красивые ноги в светлых чулках и розовых туфлях были развратно задраны под прямым углом. Стоявший около них взъерошенный молодой человек красивой наружности суетливо тянул вверх по ним кружевные черные трусики. По нему было видно, что он волнуется. В ту секунду, когда Олег вошел в кабинет, кружевные черные трусики полетели на пол, а ноги хитрой блондинки легли на плечи хозяина кабинета.

Мелкий громоподобно захлопнул дверь. Спрыгнув со стола с быстротой профессиональной гимнастки, блондинка стала как ни в чем не бывало надевать трусики и одергивать юбку. Шеф, разъяренно вытаращив глаза на трех посетителей, заорал:

– А ну пошли вон отсюда! Что за манеры? Здесь, как мне кажется, не кабак, в который можно врываться, когда заблагорассудится! Ясно вам? Немедленно пошли вон! Сколько раз еще повторять? Быстро выметайтесь отсюда к черту!

Это был он. Человек, глазами которого смотрел дождь в лесу. Горожанин.

Между тем Кэсси шмыгнула за стол и, водрузив на вздернутый нос очки, принялась с чудовищной быстротой молотить по клавиатуре всеми десятью пальцами.

– На биржах – уже не паника, а смертоубийство, – отрапортовала она после кратковременной тишины, во время которой Мархлош вместо того, чтоб немедленно пойти вон, опустился в кресло, Олег и мелкий заняли два других, а шеф набрал полную грудь воздуха для второго потока брани – акции «Громофоба» скидывают за треть вчерашней цены!

Мархлош закурил.

– За треть вчерашней цены? – переспросил Шеф едва слышно. Дрогнувшими руками ослабив узел красного галстука, он забегал из угла в угол, а потом резко остановился и быстро-быстро заговорил, переводя взгляд с Кэсси на компьютер, с компьютера на Мархлоша, с него – на Кэсси:

– Все меня предали. Все, все, все! Сволочи, убийцы! Но я предвидел такой поворот событий. Не точно знал, но предполагал, что именно так и пойдут дела. Вспомни, Кэсси – десять минут назад, когда мы с тобой не сошлись во мнениях относительно перспектив развития ситуации, я сказал, что акции «Громофоба» сегодня могут упасть до трети вчерашней стоимости и даже еще на процентов семь…

– Это мудаку было ясно, – прервал Мархлош.

– Тем не менее, я не вижу сколько-нибудь значительных оснований для пессимизма, – продолжал Шеф, перестав удостаивать его взглядом, – «Громофоб» не отдам!  Они это знают. Главная цель нападения на меня – не в том, чтобы я пожертвовал «Громофобом», а в том, чтоб я устремил все силы лишь на него, оставив тем самым фланги незащищенными. Не дождутся! Точнее – они получат только один неприкрытый фланг, а вот на другом их встретит сюрприз. Ручаюсь – они сломают об него зубы!

– Что ж ты задумал? – осведомилась Кэсси с явным сарказмом.

– Что я задумал? А не твое обезьянье дело, что я задумал! Хорошо, впрочем, что ты напомнила о себе. Есть пара моментов, которые и тебя касаются. Нужно будет модернизировать производство. Надеюсь, тебе известно, что означает слово «модернизация»?

– Разумеется.

– Кэсси, мне не до шуток. Модернизация означает девятизначный контракт на поставку нового оборудования…

– А меня-то это касается каким боком?

Не дав ответа, Шеф продолжал:

– В рекламу вкладываться не будем. Восемь телеканалов будут бесплатно крутить ее.

– С какой стати? – зевнул Мархлош.

– Я могу подать на них в суд за ложное утверждение, что мои подставки для сковородок слишком тихо кричат под чугунными сковородками с баклажанами и тефлоном с картошкой… Кэсси, ты меня слушаешь? Или смотришь порнуху? Я пока что не знаю, с какими фирмами предпочтительней иметь дело. Пусть менеджеры об этом поразмышляют. И лучше им поспешить с решением, потому что мне уже в среду придется доходчиво объяснять клиентам через экспертов, какого, собственно, черта они должны, вместо того, чтоб послать нас в жопу, что было бы справедливо, платить нам больше… На сколько объемы снизились?

– Ой! Намного! – сказала Кэсси, понажимав какие-то кнопки.

– Ох, ни хера себе! – вскричал шеф, как-будто услышав что-то конкретное. – Твою мать! Практически катастрофа… Короче, Кэсси, пускай пресс-служба сегодня выступит с заявлением о том, что наши громоотводы слишком тихо кричат при ударах молний из-за того, что западная разведка ослабила напряжение атмосферного электричества. Это относительно «Громофоба». А что касается «Гномофоба»… Гномы сдыхают молча из-за того, что наша отрава парализует голосовые связки. Пускай эксперты глотки себе сорвут, но удержат хотя бы треть идиотов, иначе делу – конец! Мои телефоны заняты, потому что я углубился в переговоры об установке нового оборудования. Как только мы запустим его – объемы вновь возрастут. И качество возрастет. В три раза! Кэсси, тебе все ясно?

– Мне ясно все, кроме одного – с какой пьяной радости мне должно быть все это  ясно?

– С такой, что именно ты сегодня проведешь  экстренное собрание.

– Ну, уж нет, – возмутилась Кэсси, – это уж слишком!

– Так нужно, Кэсси! Будь умницей. Схему я тебе дам. Любые уступки – только бы идиоты не разбежались!

– А почему ты сам не проведешь это долбанное собрание?

– А потому, что через час я должен быть в Государственной Думе!

– Чем дальше в лес, тем страшнее… Что ты забыл-то в этом свинарнике?

– Дорогая Кэсси! Если со свиньями долго не разговаривать, они скажут, что их вкуснющие уши им не нужны, и сами начнут их жрать. Им только дай повод!

– О чем же ты собираешься разговаривать с ними?

Видишь ли, дело в том, что небезызвестная тебе партия «третий срок» и партия защиты ванильных пряников, также имеющая в Госдуме немало мест, решили объединиться в партию «Пожизненное правление». Я обязан произнести какую-нибудь херню по этому поводу. Ты же знаешь, Кэсси, как нам нужна общественная поддержка! Прошу тебя, моя рыбка – ну проведи заседание!

Мархлош, встав, подошел к столу, погасил окурок в хрустальной пепельнице, стоявшей на нем, и вернулся в кресло.

– При чем здесь пряники? – разозлилась Кэсси.

– Ну как – при чем? Президент своим последним указом запретил импорт ванильных пряников из тех стран, которые обвиняют его в разгоне митинга зоофилов, и потому партия защиты ванильных пряников воспылала к нему любовью.

– Идиотизм какой-то!

– Еще какой! Но это – возможность ярко мелькнуть на телеэкранах, притом бесплатно, что крайне важно сейчас. Поэтому, Кэсси, я и прошу тебя провести сегодня собрание.

– У тебя – сорок замов!

– Корабль тонет! Я не могу поручить вычерпывать воду тем, кому доверяю только на девяносто девять процентов!