Феноменальный П. Т. Гелиодор

Феноменальный П. Т. Гелиодор
Гвидо Згардоли

Коннектикут, 1830-е. Тринадцатилетний П. Т. Гелиодор, сын конюха, мечтатель и фантазёр, получает в наследство от отца Никель Айленд – землю, которую Гелиодор старший всегда называл королевством, а себя королём. С детства П. Т. грезил о своих будущих владениях и громком титуле – представлял, как благодаря им он вытянет всю семью из нищеты и горя знать не будет. Но наследника ждёт разочарование: на самом деле Никель Айленд вовсе не королевство, а клочок земли на болотах, где нашли пристанище все гонимые и отверженные. Чуткий, сердобольный и в то же время предприимчивый П. Т. Гелиодор решает позаботиться о своих подданных и с их помощью осуществить заветную мечту – открыть театр чудес с феерическими иллюзиями.

Гвидо Згардоли – один из самых известных итальянских авторов детских книг. Книги Згардоли для детей и подростков публиковались в крупнейших итальянских издательствах и становились лауреатами престижных литературных премий, в том числе национальной премии журнала «Андерсен» в 2009, 2015 и 2018 годах.

Гвидо Згардоли

Феноменальный П. Т. Гелиодор

Guido Sgardoli

Il fenomenale P. T. Heliodore

Гвидо Згардоли – один из самых известных итальянских авторов детских книг. Книги Згардоли для детей и подростков публиковались в крупнейших итальянских издательствах и становились лауреатами престижных литературных премий, в том числе национальной премии журнала «Андерсен» в 2009, 2015 и 2018 годах.

Written by Guido Sgardoli

Copyright © 2018 Book on a Tree Limited A story by Book on a Tree www.bookonatree.com (http://www.bookonatree.com/)

© Светлана Малинина, перевод, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом “Самокат”», 2021

Пролог

Впервые П. Т. Гелиодор увидел говорящее животное, когда ему было десять лет. Случилось это ветреным днём в конце октября 1834 года в конюшне мистера Петтигуфера.

– Чего стоишь такой угрюмый? Лучше бы грязь вычистил, – сказал конь.

П. Т. Гелиодор не нашёлся что ответить.

На самом деле он был вовсе не угрюмый. Просто у него лицо было такой формы – немного вытянутое, как у матери, и сужающееся книзу.

П. Т. не был ни конюхом, ни помощником конюха, а всего лишь сыном конюха, но он послушно схватил лопату и принялся сгребать навоз. И работал не поднимая головы, пока солнце не село, а конюшня не засверкала, как кухня в доме Петтигуферов.

Прежде чем уйти, он вопросительно глянул на говорившего с ним коня по кличке Гидеон.

– Парень, может, хватит уже пялиться? – спросил Гидеон.

П. Т. в ответ залился смехом.

Позже ему доводилось слышать, как говорили совы, уж, синяя корова, которую он перегонял в Нью-Йорк, жук и пёс по кличке Мизинец.

Воображение у П. Т. Гелиодора было богатое и обширное – как штат Коннектикут.

Он не только разговаривал с животными, но и к тому же воображал, что его отец, Майлус Гелиодор, – король. А Никель-Айленд – королевство.

И что у Алисы Петтигуфер зелёные волосы. И не просто зелёные, а зелёные, как свежераспустившиеся весенние почки. И что она умеет летать. Да-да, именно летать – Алиса Петтигуфер!

Потому что она Пушинка.

Глава 1

Король Никель-Айленда

Там, где располагался городок Согатак в округе Аспинок, жили когда-то индейцы племени мохеган. В лесах ещё сохранилось их кладбище. Индейцы считали это место священным, а белые бежали от него как от чумы, опасаясь всевозможных несчастий, потому что мохеганы, которых вынудили покинуть родные края, прокляли захватчиков. В Согатаке проживало около тысячи человек, почти все они были фермерами. Земля там была каменистая, а скалы такой крутизны, что у заезжих людей начисто отпадало желание переселяться в Согатак, да и сами жители городка не отказались бы убраться оттуда подальше.

Городок пересекала большая Коннектикутская дорога. Пользовались ею редко, но когда переправляться по реке Коннектикут становилось невозможно, путешественникам и торговцам ничего иного не оставалось, и они, бранясь, сворачивали в объезд. По такому случаю сонный городок оживал, его наводняли телеги, лошади, слышались разговоры, а иногда и выстрелы: отличное развлечение для мальчишек вроде П. Т. Гелиодора.

Когда начинались сильные дожди, улицы развозило, и чтобы элегантные дамы, такие как миссис Генриетта Петтигуфер, могли пройти, не испачкав туфель и подолов, сооружались деревянные настилы.

Дома в Согатаке строили в основном из дерева: из-за щелей между досками летом в них было жарко, а зимой холодно. Иногда они загорались от упавшей свечки или от непрочищенного дымохода. Самый красивый дом принадлежал, конечно же, Уолдо Петтигуферу, богатейшему человеку в округе Аспинок. Кроме дома, Уолдо владел сотней акров земли, рекой, двумя прудами и лесом, в котором росли клёны и берёзы.

Дом Гелиодоров выглядел самым скромным и простым среди множества других таких же скромных и простых домов; однако П. Т. повезло: он часто наведывался в усадьбу Петтигуферов, в доме у которых было двадцать семь спален, девять уборных и большие гостиные. Отец П. Т., Майлус Гелиодор, работал у Петтигуферов конюхом. Это была очень ответственная работа. Он ухаживал за всеми лошадьми, в том числе за тремя чистокровными конями кентуккийской породы, которых мистер Петтигуфер тренировал для скачек (одним из кентуккийцев был говорящий конь Гидеон). Своему конюху мистер Петтигуфер платил восемь долларов в неделю, сущие гроши. Шахтёр зарабатывал двадцать долларов в неделю, а рабочий – двадцать пять. Но Майлусу нравились лошади, и он считал работу конюхом временной, потому что лелеял мечту: открыть лавку, где бы продавались уздечки, сёдла, щётки и прочие подобные предметы для ухода за лошадьми.

Мать П. Т., миссис Оливия Фридберг (немка по происхождению), тоже работала у Петтигуферов: она была горничной миссис Генриетты и получала ещё меньше мужа, четыре с половиной доллара в неделю.

Всем, конечно, хотелось работать в таком красивом и роскошном месте, как усадьба Петтигуферов. Но всем были знакомы и крутой нрав мистера Петтигуфера, и его скупость, и вечное недовольство его супруги, и заскоки их полоумных сыновей, Сэмюэля и Калеба Петтигуферов. Так что если половина жителей Согатака и завидовала Гелиодорам, которым удалось так удачно устроиться, то вторая половина сочувствовала им по той же причине.

* * *

П. Т. Гелиодор был обычным мальчишкой тринадцати лет от роду, каких и тогда было множество в тех краях.

Как и другие мальчишки, он ходил в школу только в плохую погоду и обходился одной парой поношенных ботинок. Как и другие, хорошо ловил щук и сомов и таскал карамельки из лавки старого Диббла, слепого на правый глаз. У мистера Диббла однажды случился удар, и у него перекосило лицо. Одна половина его лица выглядела на сорок лет, а вторая на восемьдесят. Мальчишки в Согатаке называли его Двулицый Диббл.

П. Т. был вторым по старшинству из пятерых детей в семье, притом единственным мальчиком, остальные были сёстры: Эрма, Сельма, Вельма и Тельма (последние две – близняшки) – четырнадцати, одиннадцати и семи лет. Жить среди девочек было непросто, но П. Т. привык, как привыкал ко всему: к мозолям на ногах, к болям в животе, если переесть карамелек, к пиявкам, если долго купаться в пруду Квинебааг. (Как-то раз пиявка присосалась к самому сокровенному месту П. Т., и ему стало совсем худо; мать полила пиявку желудочным соком коровы и сняла её. П. Т. тогда было ужасно стыдно.)

Женщины в его семье отличались говорливостью – все, кроме матери, миссис Оливии Фридберг. Она редко открывала рот, иногда даже реже дяди Сайруса, хоть в это и трудно поверить.

Миссис Оливия Фридберг была женщиной миниатюрной, подвижной и живой – казалось, будто она вечно куда-то спешит. Всё у неё выходило бойко и споро, и когда доходило до наказания детей за какой-нибудь проступок, она тоже не мешкала. Оливия вышла замуж за единственного парня, с которым встречалась, Майлуса Гелиодора, тем более что других женихов не нашлось. Майлус, может, и не был человеком большого ума, но зато у него было доброе сердце, он вовремя мылся и выпивал всего пару раз в месяц. Оливии Фридберг этого хватило, чтобы выйти за него замуж и родить пятерых детей. Вряд ли он стал великой любовью её жизни, но она не считала себя несчастной, а в те времена даже такое встречалось нечасто.

Сто лет назад, в колониальные времена, Гелиодоры были землевладельцами и мало чем отличались от Петтигуферов. Но двоюродный дед Майлуса Эдмунд Т. Гелиодор обожал играть в карты, причём ему ужасно не везло. Он умудрился промотать всё состояние и чуть ли не пустить наследников по миру. Единственная оставшаяся у Гелиодоров земля лежала по ту сторону болота и называлась Никель-Айленд – Никелевый Остров.

П. Т. никогда там не бывал, потому что те места считались опасными. Можно было заблудиться, или встретить нехороших людей, или нарваться на диких зверей. Чтобы дойти до Никель-Айленда без риска, нужны были проводник и оружие. Говорили, там живут странные люди, которые без колебаний перережут горло за пару монет.

– Когда ты повзрослеешь, – часто говорил ему отец, сидя на крыльце с кукурузной трубкой в зубах и в соломенной шляпе набекрень, – когда вырастешь, Никель-Айленд станет твоим, поскольку ты мой единственный сын. Ты станешь королём этой земли.

Обычно под конец таких разговоров Майлус Гелиодор улыбался, улыбался и его брат Сайрус, который так и не женился и потому жил с ними. Братья даже не переглядывались, словно в этом не было нужды – словно они хранили тайну, которую младшему Гелиодору знать пока что не следовало.

Но от таких слов П. Т. вдруг сразу становился будто бы выше, расправлял плечи, щёлкал подтяжками на груди и забавно ходил взад-вперёд, точно павлин перед самкой.

«Что я буду делать с такими деньжищами? – часто думал он. – Я стану богаче мистера Петтигуфера? И буду жить в таком доме, где окон больше, чем уборных?»

Он решил, что перво-наперво освободит говорящего коня Гидеона и поселит его в одну из комнат. Ему казалось, конь этого заслуживает. А потом купит сёстрам сладостей у старого Диббла. Нет, лучше украдёт, как обычно. Зачем что-то покупать, если можно получить это бесплатно?

Так день за днём, месяц за месяцем П. Т. ждал, когда он станет королём Никель-Айленда, ловил щук и сомов, лениво выполнял поручения родителей, а когда кто-то называл его «голодранцем» или другими подобными словечками, гордо отвечал: «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним». Эту пословицу он часто слышал от отца, который произносил её загадочно, словно ему одному в мире известна некая тайная истина. И было совершенно непонятно, почему люди, услышав название «Никель-Айленд», заливались смехом. Всегда.

Как-то раз один приятель из компании П. Т., Маллиган по прозвищу Дикарь-Одиночка, – грубиян, которого, кстати, многие побаивались, – заявил, что Никель-Айленд – просто-напросто никому не нужная богом забытая дыра. П. Т. набросился на него с кулаками. Они подрались у церкви преподобного Хайтауэра, и на этом их дружбе пришёл кровавый конец.