Законы вольных обществ Дагестана XVII–XIX вв.

2. Права и обязанности главы тухума и выбор в главы – то же, как и в Табасарани.

3. Тухум имеет название издревле. Но тухумы иногда изменяли свои названия по главе тухума, когда глава этот чем-либо отличался в народе (более храбростью и сопротивлением постороннему влиянию на деревни). Например, сильный тухум в Уркарахе – Канцеляры (ляр – множественное число) называется еще тухум Хаджи-Мамед-кадия (умершегов 1867 г.).

Хаджи-Мамед-кадий – человек был способный и притом духовное лицо, имел сильное влияние не только на Уркарах, но на весь Верхний Кайтаг (исключая Каракайтаг). Он был главою многочисленного тухума в Уркарахе – Канцеляров. На бывших народных сборищах близ Уркараха, на месте, называемом Ая (собственное название; около этого места, при дороге, стоит высокий камень), Хаджи-Мамед-кадий имел всегда за собою больше голосов. Он принадлежал к числу людей, желающих быть независимыми как в отношении русских, так и в отношении управляющего Кайтагом, потерявшего в последнее время почти все влияние на горцев за сношение с русскими. Хаджи-Мамед-кадий был во главе сопротивлявшихся в Уркарахе нашему отряду в 1854 г. После неудачи при сопротивлении

Хаджи-Мамед-кадий бежал. Когда старшины со всех верхних деревень явились в отряд и присягнули на верность нам, то с тех пор Хаджи-Мамед-кадий несколько потерял свое влияние на народ и смирился. Наконец, после взятия Шамиля сам сознал бесполезность сопротивления русским и принял предложение в 1862 г. быть окружным кадием в окружном суде, которым был до смерти, до 1867 г.

По смерти Хаджи-Мамед-кадия в тухуме Канцеляров не осталось замечательного чем-либо члена. Теперь глава Канцеляров Халил-бек, старшина в деревне, не отличается особенными способностями. Из этого тухума и другой старшина в Уркарахе-Абабакар.

Кроме Канцеляров в Уркарахе сильные тухумы – Султанай и Ибрагим-Магомеда.

В сел. Чишили сильный тухум Джанкаляры (от Джанки, родственника Рустам-хана уцмия); из этого тухума старшина кевха Шамхал Кульби; в этом тухуме глава Магомед-Али.

В сел. Каракурейше – тухум Маани; из этого тухума старшина Али-бек – человек, который пользуется большим уважением как в Каракурейше, так и в окрестных деревнях.

В сел. Калкни – тухум Супни, глава тухума – Амма; из этого тухума в окружном суде кандидат в депутаты от Уркарахско-го наибства Ахмед-кади. Ахмед-кади отличается способностями: знает адаты, памятлив, ловок, исполнителен в поручениях. Об этом тухуме предание, что он разбогател после поражения персиян в ущелье Гапкай (ниже Калкни, по дороге в сел. Чум-лы); из отбитых вьюков у персиян два верблюда, нагруженные золотом, вошли в дом предков Ахмед-кадия. Тухум этот считается первым по богатству в Мюра. Из этого тухума старшина в Калкни – Магомед.

Другой сильный тухум в Калкнях Ковна – собственное имя, глава тухума – Реджеб.

В сел. Дибгашах – Калталяры (богатый и многолюдный); из этого тухума старшина Мима и кадий в деревне Магомед.

В сел. Зубанчах – Хонджаляры, глава Али и Овчиляры (охотники); в этом тухуме глава Паша – почетный человек.

В Сурхачах – Капна, глава тухума старшина Рабадан.

В Кишья – Вишталяр, глава тухума Абдурахман-кадий, деревенский кадий, человек очень почетный, у него хранятся уцмиевские адаты; из этого тухума старшина под тем же названием – Вишталяра; Каба – Муртузалиляры – глава Каба Гасан (прежде был старшиной), из этого тухума старшина Хаджи Ахмед; Нуграды-Ахмедляр, глава тухума Хаджи Муса, сын которого старшиною; Омилюлар (глава Гасан); Цубала – Магомед, глава Юсуп.

В сел. Харабуке: Циди Магомед, глава кевха Гасан. Кимиляр, глава Рабадан Молла Гамза; из этого тухума письмоводитель при наибе Абдулла-кадий.

В Кубачах первый тухум Акайлы-Али. Из этого тухума наиб в Кубачах Абдул-Кафар. Этот тухум возвысился после одного человека Акайлы-Али, по которому теперь и называется. Акайлы-Али отличался военными доблестями, в особенности в походе аварского хана Умахана [Умму-хана] в Грузию; слава, приобретенная им в этом походе, сохранилась и до сих пор. Около Кубачей есть камень, на котором высечены имена храбрых, погибших в этом походе в Грузию. Кубачинцы участвовали в походах аварских ханов по приглашению. К этому тухуму и уцмии имели большее уважение. В их тухуме наследуют право быть избранным в кубачинские узбаши (наиб), первое лицо в сельском управлении. Другие сильные там тухумы: Ягья-Аба-кар; из этого тухума старшина Ягья-Абакар; тухум этот происходит от одной пленной грузинки[43 - В Кубачах есть несколько тухумов, происходящих от пленных женщин. Эти тухумы кубачинцы называют пороченными и не имеют к ним должного уважения; через У колен опороченный тухум пользуется уважением наравне с другими тухумами, т. е. делается непороченным.], члены его возвысились чрез богатство, приобретенное торговлею. Коджала Шахбан (старшина Шахбан); в этом тухуме глава Магомед-Али, теперь старшина; тухум этот тоже от пленной грузинки и возвысился через торговлю. Дебир-Хаджа, Юнус-Абакар, Сокур-Омар (слепой Омар), Умама-Ахмед, Оублю Омар – это древние тухумы, пользовались когда-то сильным влиянием и почетом в деревне, но теперь обеднели, через что и падает их значение.

Теперь по богатству в Кубачах отличаются: Туханчик Ибрагим (духанщик), Кута-Гасан (кута – замок к ружью, Гасан – замочных дел мастер), Абдул-Кафар, Паша, Абдул-Джалил, Ягья-Абакар, Магомед-Али, Абдул-Рашид.

4. С какой степени прекращается принадлежность к туху-му? Прекращения принадлежности к тухуму в обычае нет. Ту-хум поддерживается тем, что преимущественно они женятся на членах своего же тухума; связь родства постоянно возобновляется. Женитьба из двух различных тухумов бывает только в исключительных случаях, когда нет собственной пары в своем тухуме. Обычай жениться на своих в особенности строго сохраняется в больших тухумах.

В Кубачах с 4-го колена принадлежность к тухуму не считается обязательной.

Степени родства на кайтагском наречии:

Отец – атта, мать – аба; дед – аттала-атта, бабушка – аттала-ава; далее выражает высшую степень повторения: аттала, аттала.

Сын – дарга, дочь – дурей; внук – даргала-дарга, внучка – дургили-дурси; правнук – даргали или даргали-дарга, правнучка – дургили, или дургили-дурса.

Брат – утцы, сестра – рутцы, брата сын – утцыла-дарга, утцала-дурги, сестры сын – рутцила-дарга, рутлили-бурси.

Дядя – аттала-утци, тетка – аттала-рутци, со стороны отца; со стороны матери: дядя – абала-рутцы, племянник – утцы-кар, племянница – рутцы-кар.

На кубачинском языке:

Отец – атта, мать – аба; дед – аттала-ата, бабушка – авала-аба; далее прибавление: аттала, авала.

Сын – гал, дочь – уссе; внук – чалагага, уссела-уссе; далее повторение: гала, уссела.

Брат – утце, сестра – хотце; племянник – гала-утце, племянница – хотце-уссе; дядя – аттала-утце, тетка – аттала-хотце; сын дяди – аттала утцела-гал, атали-ютцали-уссе.

5. Тухумов, пользовавшихся наследственно правами на общественное управление, нет, если не считать обычая выбирать старшину деревни преимущественно из одного тухума; допускается старшина из другого тухума в таком только случае, если в тухуме прежнего старшины нет способного человека. Из этого можно заключить, что у них в отношении старшины было полунаследственное, полувыборное начало. (По смерти старшины на сбор для погребения его холк (народ) тут же назначает старшину из его тухума, иногда и не сына, а более способного человека, но преимущественно из этого же тухума). Сильные тухумы имели влияние на общественное управление через старшин из своего тухума и через большинство голосов на общественной сходке.

6. От тухума отделяют более за распутную жизнь, чем за воровство и убийство, что не считается постыдным поступком. Самому от тухума нельзя отделиться, или это считается бесчестным. Порядок отделения от тухума следующий: в присутствии родственников объявляют виновному, что он более не их тухума, и за поступки его они не отвечают, и за кровь его в случае убийства его не будут искать, в чем составляют бумагу, которую прибивают к стене в мечети. В то время когда уцмий управлял Верхним Кайтагом и жил в Каракурейше, отделение от тухума происходило в присутствии его и бумагу, свидетельствующую об этом, прибивали к стене мечети в Каракурейше. Отделение от тухума случается очень редко. Лет 20 или 30 тому назад был случай отделения от тухума в Харбуке, но родственники отделенного вскоре после отделения убили его.

У. Деревнями управляли старшины; они же были и судьями вместес кадием. Брачные наследствия разбирал кадий один. По делам маловажным (отдельной личности) окончательное решение постановляли старшины и приводили в исполнение через своих помощников, кильми (тулгаков), а в Кубачах – чины; дела же более важные разбирались на общей сходке почетными лицами, выбираемыми на сходке же пред разбором; решения их приводились в исполнение старшинами чрез кильми и чины. Место сходки – мечеть, околокоторой для этого устроена особая сакля. Для разбора спора между двумя деревнями собирались на Урталыг (место вне деревень, назначенное заранее для сбора двух спорящих обществ), где выбирали почетных людей с обеих сторон, решали дело и объявляли решение народу. Члены сельского управления получали вознаграждение различно. Кадий – в Уркарахе со двора по 2 сабы хлеба, в Кишья – по 1 сабе, в Харбуке – для кадия из другой деревни по 10 коп. серебром со двора, а кадию из своей деревни ничего не платили, в других деревнях совсем ничего не платили кадию и он жил доходами за исполнение духовных треб; в мюринских деревнях – по 1 сабе.

Старшины особой плат ы не получали, а пользовались одними штрафами. В Кишья У штрафов – в пользу старшин, а У – в пользу кильми (тулгаков, надсмотрщиков полей и помощников старшин при исполнении какого-либо решения). В Уркарахе старшины и штрафов не получали, а весь штраф шел в пользу кильми. В Харбуке если штраф не превышал более 4 руб., то он делился: У – старшинам, а У – кильми; если же он превышал более 4 руб., то половина его шла в общественную сумму, для воспомоществования бедным, а У разделялась между старшинами и кильми. В остальных деревнях штраф преимущественно делился наполовину между старшинами и кильми. В Кубачах такой же обычай, как и в Харбуке: У штрафов собиралась в общественную сумму (из которых давали бедным и лицам, посылаемым к начальству по общественным делам), а У делилась между старшинами чины (тулгаки). Кроме того, кильми брали за потраву штраф – от чурека и 1 са (киля) хлеба до сабы, что шло в их непосредственную пользу.

8. Старшины главных селений не имели никакого значения для селений других деревень[44 - Старшины сел. Кубани имели прежде влияние на свой магал Ганк (деревни Амузгя, Ширя и Сулевкент), разбирали даже их жалобы и брали штраф, но влияние это утратили, и если из тех деревень являются к ним, то как за советом.]. Ежели нужно собрать народ, то деревня, которой в том предстояла необходимость, писала об этом бумагу, которую разносили по всем деревням, и народ собирался. Всякий мог написать такую бумагу и послать по деревням.

9. Постоянным местом народных сборищ магалов Танк, Гапш и Мюра было близ Уркараха, на месте, называемом Ая. По сборе народ выбирал из среды себя почетных лиц, которые отходили в сторону, судили, решали и объявляли народу. Народ всегда решениям их повиновался.

Другое место для сборища народа было Семей, ниже Маджамка; но собрание туда народа принадлежало одному уцмию. Туда сходились люди со всего Кайтага. Это было, когда нужно избрать уцмия или поднять народ на сопротивление общему врагу.

10. О порядке избрания в уцмии в памяти народа мало сохранилось сведений. Помнят, что право надевать шапку на избираемого уцмия принадлежало предкам киркинца Омара. Одни говорят, что на избираемого уцмия предки Омара надевали свою шапку; другие, что для этого у уцмия была особенная шапочка. После избрания уцмий угощал народ, давал подарки почетным лицам.

11. Власть уцмия когда-то была неограниченна; он имел право на жизнь, производил сам и через своих нукеров суд и расправу, назначал преданных ему лиц в управляющие деревнями[45 - Например, в Кубачах из тухума Абдул-Кафара уцмии назначали узбаши, названного впоследствии наибом. Абдул-Кафар говорит, что назначение в узбаши зависит прежде от уцмия.] (узбашами). Это было вначале, по завоевании Кайтага. Со временем исчезло из памяти народа воспоминание о завоевателе, горные деревни стали стремиться к независимости и приобрели ее. Чтобы поддержать свою власть силой, у уцмиев ее недоставало. Поэтому они стали поддерживать свое влияние подкупами (подарками) влиятельных лиц. Раздор между членами уцмиевского дома совершенно уничтожил их значение как правителей в горах. На призыв уцмия народ охотно собирался только во время избрания в уцмии, надеясь на хорошее угощение, и во время грозящей опасности, при нашествии внешнего врага, по чувству самосохранения.

С падением действительной власти уцмиев в Кайтаге уменьшалось и их материальное благосостояние: не вносили сбора произведениями[46 - Говорят, все кайтагцы горные вносили в пользу уцмия дагьяк холстом и др. произведениями.], не платили штрафов, и только у уцмиев оставался незначительный сбор баранами (ясак) с пастбищных мест на горах и плоскости. Уцмии сами и через своих нукеров поддерживали свое благосостояние хищничеством, производимым преимущественно на большой Дербентской дороге, ограбляли там караваны или брали с них большую пошлину и покрыли поддержку деньгами из Персии (в Персию ездили Башлипер-Габак и Усамикентер, Мама-Ках).

По праву завоевания уцмии присвоили в свое непосредственное распоряжение все свободные земли, в чем им население не сопротивлялось по неимению надобности в них, по неразвитию хлебопашества. Терекеме была ненаселена[47 - Северная часть Терекеме до Уллу-чая принадлежала башлинцам, от Уллу-чая до Дарвах-чая – каракайтагцам и урджамильцам, от Дарвах-чая до дербентской границы – табасаранцам.]. Уцмии вызвали туда татар из-за Дербента, поселили их и, как своих подвластных, защищали от других хищников[48 - Уцмиями заселена Терекеме, 6 деревень в Маджалисском ущелье, селения Тумалляр, Янгикент и Чумлы, частью пленными (горные деревни), частью выходцами из Дербента по приглашению в Маджалис и Янгикент; много так называемых чагар.], брали с них хлеб, сено, которое раяты доставляли в горы, в резиденции уцмиев в Каракурейш, Уркарах, а потом в Маджалис и Янги-кент.

В Маджалис и Янгикент уцмии переселились в половине прошлого столетия, вынужденные к тому, кажется, как нерасположением к их власти горцев, так и экономическими условиями жизни; они с собой переселили из ущелья Джугуткатта евреев. Два брата, Устар-хан и Эмир-Гамза, поселились: первый – в Янгикенте, последний – в Маджалисе. После этого переселения, по преданию, сильнее поднялся раздор между потомками Устар-хана и Эмир-Гамзы за уцмиевское достоинство, так что иногда было два уцмия: башлинцы, гамринцы и часть магалов Уцмидарга выбирали в уцмии из дома Устар-хана ян-гикентского; кайтагцы, урджамильцы и деревни по Уллу-чаю – из дома Эмир-Гамзы маджалисского.

В таком положении застают власть уцмия в Кайтаге русские. В 1818 г. уцмий Адиль-уцмий просит русский отряд в Башлы для наказания не повинующихся ему башлинцев и его родственников. Русские являются в Башлы (Пестель), но испытывают неудачу, уцмий оказывается в неловком положении к населению, как виновник призыва русского отряда в Башлы. Чтобы заслужить расположение народа, Адиль-уцмий изменяет нам, вооружает народ против нас, за что в 1820 г. Ермолов уничтожил уцмиевское достоинство и установил Башлинское наибство. Адиль-уцмий бежал в Аварию. В башлинские наибы стали назначать из дома маджалисских уцмиев. Волнения в 1834 г. заставляют снова передать власть над всем Кайтагом в руки потомков уцмиев, что и делают, назначив сына Адиль-уцмия, Джамов-бека, управляющим всем Кайтагом. Но вольные горные общества совсем не хотели его признавать своим управляющим, старшины к нему не являлись, и Джамов-бек собственно не управлял Кайтагом, а только наблюдал за ним и препятствовал по возможности разбойничьим шайкам производить разбой на большой почтовой дороге. Для поддержания его значения в крае было совершено движение отряда в 1856 г. в Уркарах, селение, более других виновное не только в непризнании над собой власти Джамов-бека, но в открытом сношении с Шамилем, передерживании у себя непокорных горцев и снабжении их хлебом и солью. Поход в Уркарах возвысил значение управляющего в магалах Ганк, Гапш и Мюра, старшины стали являться по требованию его и выставили в его распоряжение 60 человек нукеров. Джамов-бек назначил своего сына Ахмед-Пашу управлять этими магалами. Энергичный, смелый и решительный Ахмед-Паша насильно вмешивался в дела населения, решал жалобы и не задумывался приводить их в исполнение силою с своими нукерами, так что его стали бояться и слушаться. Башлинцы тоже после этого похода стали слушаться Джамов-бека и выставили нукеров. Но каракайтащы, урджамильцы, Каттаган и Шуреканту оставались по-прежнему в совершенно независимом положении[49 - И не хотели слушать о нукерах к Джамов-беку.] исключая некоторых лиц из старшин, являвшихся к Джамов-беку получить подарок[50 - Баршамаевский старшина Рамазан, отличавшийся отвагой и потому имевший значение в народе, получил от Джамов-бека за его правление 5 лошадей.], да голодных урджамильцев, никогда не пропускавших случая являться скопом в Маджалис к Джамов-беку поздравить его с праздником Курбан-Байрамом и покушать досыта плову, которого для них приготовляли вдоволь.

Падение Шамиля заставило черное население больше обратить внимание на управляющего Кайтагом, как, по их мнению, союзника русских, которые покорили неприступные горы и взяли непобедимого Шамиля; стали чаще являться к управляющему почетные жители с засвидетельствованием ему их почтения. Открытие Окружного управления в Ерсях, боязнь подпасть под непосредственное управление русских имеют такое влияние, что старшины стали более обращаться к управляющему Кайтагом через Окружное управление и по возможности исполнять их поручения. Вместе с тем управляющие почувствовали себя сильнее, стали налегать на исполнение их требований, грозя призывом русского войска на непокорных, что дало им возможность собрать первые подати, совершить действие, немыслимое несколько лет тому назад.

12. Из этого видно, что не было определенных каких-либо прав и обязанностей у уцмиев: где их слушались (раятские деревни) и где они могли силою заставить их слушаться, там они действовали неограниченно, что хотели, то и делали, убивали людей, если не открыто, то через своих нукеров, на дороге или где-нибудь из засады, распоряжались имуществом раятов, как своим, раяты ни в коем случае не могли отказать ни в чем[51 - Тут они были, как беки.]; где их не слушались и могли силою оказать им сопротивление, там они поддерживали свое влияние подкупами, и власть их выражалась тем, что подкупленный старшина являлся с наружной покорностью к уцмию. Были случаи, что в последнее время исполнялись в узденских частях через подкупленного старшину незначительные требования уцмиев, но как исключения. Не будет большой погрешности, если назвать управление уцмиев на Кайтаге до прихода русских совещательным, а с приходу, с 20-х годов, – наблюдательным, по нашему поручению, под именем управляющего Кайтагом[52 - Вместе с тем было наблюдение за уцмием – в лице управляющего Нижним Кайтагом, называвшегося прежде помощником управляющего Кайтагом.].

13. В еврейских слободках никакого сельского управления не существовало: слободский чоуш был в распоряжении нукеров бека, и евреи испытывали от них всякие обиды и притеснения; нукеры чинили над ними суд и расправу

ЦГИА ГрузССР, ф. 416, оп. 4, д. 14, лд. 1-12.

Последняя дата в тексте– 1867 г.

Об авторе – поручике Сотникове – сведений обнаружить не удалось. Ясно только, что он являлся одним из служащих царской администрации, так как его описание выделяется среди других материалов о дагестанских тухумах ярко тенденциозной окраской.

Кюринский округ (бывш. Кюринское ханство)

1. Тухум (по-лезгински и по-агульски) обнимает всех родственников без ограничения степеней, происходящих от одного предка.

2. Главою тухума не всегда считается старший в роде: в большинстве случаев главенство приобреталось и приобретается богатством, умом и другими личными качествами. Главенство, кроме почета и уважения со стороны прочих членов тухума, не соединено ни с какими признаваемыми правами, и если в редких случаях личности с сильным характером распоряжались почти деспотически своим тухумом, то в большинстве других случаев за главою тухума признавалось только право подачи совета или наставления, которых исполнение, впрочем, не было обязательно, так что неисполнивший наказывался много-много что общим неодобрением.