К югу от платана

– Я должна была родиться в начале февраля, и Джинни с Маком решили пожениться в январе, когда он приедет на побывку, чтобы ребенок не был незаконнорожденным. Джинни надеялась, что однажды родители простят ее и полюбят Мака, как и она сама.

– В феврале? Но ты родилась в декабре.

Флора крепко ухватилась за мой палец.

– В какой-то момент Джинни почувствовала себя плохо. Недомогание длилось пару дней, но она не понимала, что с ней такое. Воды отошли, когда она была в церкви. Она бросилась в туалет, и там ее, рыдающую, нашла Мэри Элайза. Все открылось. Джинни стала умолять Мэри Элайзу никому ничего не говорить и показала ей пуговицу. Тогда она увела ее в дом пастора, чтобы помочь переодеться и уговорить обратиться к врачу. Но к их общему удивлению, оказалось, что до моего появления на свет остались считаные минуты.

– Значит, ты с самого рождения была ранней пташкой, – заметила Марло. – Наверное, Флора в этом пошла в тебя.

– Может быть.

Там, в доме пастора, я и родилась. Я была совсем крохотной, но Мэри Элайза заверила Джинни, что со мной все будет в порядке. Она завернула меня в розовое одеяльце, достала из стоявшей у кровати корзинки с рукоделием вязаную шапочку, надела ее мне на голову и вручила меня Джинни. А затем стала уговаривать ее поспать – она пока все уберет, а после, когда Джинни проснется, они вместе придумают, как рассказать все Кэботам. Джинни доверилась ей и уснула. И проспала час или два – точно она не знала.

– Когда Джинни проснулась, руки ее были пусты. Мэри Элайза сказала ей, что я умерла – видно, все же оказалась слишком маленькой. Сказала, что она уже похоронила меня на церковном кладбище и как раз собиралась идти за родителями Джинни. Мол, не нужно бояться открыться им. Они, конечно, будут просто убиты, узнав, какая их дочь грешница. Но рано или поздно все же простят ее и помогут зажить более праведной жизнью.

Марло, поцокав языком, покачала головой.

– Ясно, решила сыграть на ее страхах. Точно знала, что Джинни не позволит ей ничего рассказать своим родителям.

– Именно. Она и не позволила. Мэри Элайза проводила ее домой, там они сказали, что Джинни свалил кишечный грипп. Бедняжка держалась из последних сил, стараясь скрыть от всех свое горе.

– Получается, Мэри Элайза отнесла тебя на ферму, пока Джинни спала?

Флора зевнула и потянулась, закинув ручки за голову.

– Не знаю. Думаю, некоторые детали этой истории навсегда останутся тайной. Я не знаю, рассказала ли Мэри Элайза Твайле, что я тоже Бишоп, или просто оставила на крыльце в надежде, что кто-нибудь на меня наткнется. Мне известно лишь то, что говорила мне сама Твайла. Что когда она впервые увидела меня, я была крошечной и посиневшей от холода.

– Это чудо господне, что ты осталась жива.

– И я так считаю. Джинни говорит, Мак, узнав о том, что случилось, был раздавлен так же, как и она сама. Он приехал на побывку в конце января, и они решили вернуться к первоначальному плану и пожениться летом, чтобы дать себе время оплакать дочь. Им и невдомек было, что до его отъезда в Форт Джексон они уже успели зачать Сару Грейс. А спустя пару месяцев случилось непредвиденное, и Мак погиб.

– Господь милосердный. Даже не верится во все это.

– И мне тоже. – Флора недовольно пискнула, я прижала ее к плечу и погладила по спинке. – Такая трагедия.

– Просто неслыханная. Как Перси приняла новости?

Перси за окном носилась за Хэйзи по двору, пытаясь отобрать у нее палку.

– Думаю, ее они потрясли не так сильно, как остальных. Ей вчера уже довелось испытать шок, когда Шеп принес нам результаты анализов. Теперь ей нужно только примириться со всем этим.

– Вам обеим это нужно.

Я вспомнила, какое опрокинутое лицо было у Сары Грейс. И у Джинни. И у Джада. И даже у Шепа. В конце концов, все это произошло по вине его матери.

– И не только нам.

– Чем все это обернется для тебя и нашего цветочка?

– Не знаю. Джинни говорила, что будет добиваться опеки, так что мне надо поскорее найти адвоката, потому что без боя я Флору не отдам.

– Блу, тебе многие хотят помочь. Ты не должна бороться одна.

Закрыв глаза, я подумала о том, что мои родные в трудных ситуациях никогда не обращались за помощью к окружающим. А затем открыла их и оглядела пестревшие по всей комнате подарки, которые горожане сегодня оставили для меня и Флоры на крыльце.

– Марло, я приму – и с радостью – любую помощь, которую мне предложат. И кстати, я ведь еще не поблагодарила тебя за все это. – Я указала на подарки и сглотнула застрявший в горле комок.

Она только отмахнулась.

– Да я ничего не сделала. Это все ты, Блу, лапушка моя. Люди хотят показать, что поддерживают тебя. Все мы считаем, что Кибби выбрала для Флоры самую лучшую маму. Ты, кстати, видела ее? Кибби? Там, в больнице? Перси, когда вернулась, почти ничего мне не рассказала, а я не хотела допытываться.

Во рту у меня пересохло.

– Я заходила к ней ненадолго. Она кажется… совсем обессилевшей. Такая крохотная и потерянная, а кругом провода и трубки.

– Бедняжка. – Марло сочувственно поцокала языком. – Помню, как она впервые пришла в книжный после того, как ее родители погибли в авиакатастрофе. Я ее обняла, и она целый час, наверное, не желала от меня отходить. А потом еще месяц приходила в магазин каждый день, я усаживала ее рядом с собой, обнимала – вот как тебя сейчас – и читала ей книжки. Мы и глазом не успели моргнуть, как уже всего «Гарри Поттера» одолели. Книга – лучший способ отвлечься от суровой реальности.

– А твои объятия – лучшее утешение. – Безмерное горе Кибби всегда нависало над ней черной тучей, кроме тех моментов, когда рядом оказывалась Марло. – Как сказала Сара Грейс, все на свете кажется правильным, когда ты нас обнимаешь. Это твой особый дар, которым ты щедро делишься со всеми нами. И я очень тебе за это благодарна. Думаю, и Кибби тоже. Ты всем нам помогаешь. Всем своим крольчатам, – улыбаясь, сказала я.

– Всем моим крольчатам, – повторила она и обняла меня покрепче.

Тут в дверь постучали, и мы обе вскинули головы. Я передала Флору Марло, встала и выглянула в окно.

– Это Шеп.

Я открыла. Шеп успел сменить форму на джинсы и футболку, но в зеленых глазах его застыло все то же затравленное выражение.

– Шеп? Что случилось? Что-то с Кибби?

Его ответа я ждала затаив дыхание.

– Нет-нет. Она в стабильном состоянии. – Он провел рукой по лицу и спросил: – Полагаю, Сару Грейс ты не видела?

– С тех пор как ушла из больницы, нет. А что?

– Я повсюду ее ищу. Джад сказал, она вышла прогуляться, чтобы в голове прояснилось, но с тех пор не возвращалась. Я уже был у нее дома, в офисе, в парке и на тропе. Но ее нигде нет. Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Подумал, может, она у вас.

Тебе никогда не доводилось ощущать с каким-то местом связь, природы которой ты сама до конца не понимаешь? Просто где-то глубоко внутри знаешь, что должна быть здесь?

Я не знала, стоит ли рассказывать Шепу про ферму. Может, Саре Грейс хотелось немного побыть одной. И все же я решила рискнуть.

– У нас ее нет, но, по-моему, я знаю, где ее искать. Хочешь, возьми с собой Хэйзи. Хэйзи-терапия еще никому не повредила.

Через пару минут его уже не было. Мне оставалось лишь надеяться, что я правильно поступила, отправив его на ферму. Почему-то мне казалось, что именно он сейчас Саре Грейс и нужен.

Добро пожаловать домой!

Так приветствовал меня дом, когда я впервые в нем оказалась. То же самое он повторил и сегодня. Он с самого начала знал правду, но я уже убедилась, что дома лучше всех умеют хранить тайны. Надежно прячут скелеты в шкафах до тех пор, пока их кто-нибудь не найдет.

Солнце светило мне в спину. Я всем весом навалилась на отвертку и повернула ее. Инструмент прокрутился, но винт не сдвинулся с места. Резьбу сорвало.

Отлично. Просто превосходно.

Мимо моего уха, жужжа, пролетела оса и скрылась под кухонным подоконником.

– Особо там не располагайся, – предупредила я. – Скоро я тебя выгоню.

Отступив на пару шагов, я окинула взглядом косо висевшую в проеме решетчатую дверь. Я-то полагала, что, чтобы выправить ее, достаточно будет подкрутить болт, но оказалось, проблема серьезнее. Потрогав крепление петли, я обнаружила, что оно ходит ходуном под моими пальцами. Дернуть посильнее – и петля останется у меня в руке.

Вытерев пот со лба, я обогнула дом и направилась к припаркованному у парадного входа пикапу, мысленно составляя последовательность ремонтных работ. Раньше я хотела вернуть дому первоначальный облик, перестроить его, но чем больше времени проводила здесь, тем крепче убеждалась, что лучше будет просто отремонтировать, а может, еще и добавить что-нибудь. Я уже решила, что не стану сносить одноэтажную пристройку, устрою в ней ванную и прорублю еще несколько окон. Двор я тоже уже мысленно обустроила. Вот тут будет патио, там я посажу цветы и овощи, а в курятник снова запущу курочек. Свежие яйца всегда пригодятся.

Я сама не понимала, как это дом распознал во мне Бишопа, но теперь, когда правда выплыла наружу, он разговорился и принялся жаловаться мне на каждое свое повреждение. Я внимательно слушала, стараясь запомнить истории, которые должна была знать с самого рождения. Истории, которых меня лишили.

Взяв ящик с инструментами, я снова направилась к задней двери. С помощью отломанного от парадного крыльца куска перил выровняла ее, отвинтила крепление петли от косяка, но от самой двери откручивать его не стала.

Вооружившись дрелью, я как раз начала расширять отверстие в косяке, когда где-то поблизости раздался собачий лай. Я опустила дрель и прислушалась.

– Сара Грейс?

– Я за домом, – отозвалась я и спрыгнула с шатких ступенек. Завернув за угол, я тут же заметила направлявшихся ко мне Шепа и Хэйзи. Собака, увидев меня, завизжала от радости и рванулась вперед, до предела натягивая поводок. Я вся подобралась, и она тут же прыгнула на меня и принялась вылизывать мне лицо. Стоило бы отругать ее за такое поведение, но я решила, что еще успею поучить ее хорошим манерам. Приласкав Хэйзи, я обернулась к Шепу.

– Не стреляй, – усмехнулся он, вскидывая руки вверх.

А я и забыла, что у меня в руках дрель.

– Не волнуйся. Я не очень меткая, помнишь?

– Я искал тебя у Блу, и она предположила, что ты можешь быть здесь. Сказала, тебе не помешает немного Хэйзи-терапии.

Блу. Моясестра.

Мы направились к заднему крыльцу, Хэйзи же принялась носиться по двору, обнюхивая каждую травинку. Дом с любопытством разглядывал нового гостя. До сих пор, сообщил он мне, из животных ему доводилось видеть лишь мышей в подвале и енотов на чердаке.

От новости о енотах я поморщилась.

– А тебе можно быть тут? – спросила я, поднимаясь по ступенькам, чтобы продолжить работу. – Со мной? – Вставив сверло во второе отверстие, я включила дрель.

Дождавшись, пока я закончу, Шеп ответил:

– Меня отстранили от дела из-за конфликта интересов. Собственно, это еще мягко сказано.

Я отложила дрель и взялась за молоток. Вставила в отверстие дюбель и с силой заколотила его. Наверное, стоило для начала смазать его клеем, но его у меня с собой не было.

– Как ты? – спросил Шеп. – На тебя сегодня такой удар обрушился.

Это тоже было мягко сказано. Я вставила второй дюбель в нижнее отверстие и треснула по нему молотком с такой яростью, что заболело плечо.

Шеп, рассмеявшись, присел на нижнюю ступеньку.

– Полагаю, ты ответила на мой вопрос. Помочь тебе?

– Не-а.

Хэйзи залаяла, заметив что-то в высокой траве. Выяснять, что там лежит, мне совершенно не хотелось. Шеп ослабил поводок, я же стала прилаживать дверь на место. Вкрутила новый винт в верхний дюбель, затем повторила то же самое с нижним.

На фоне прогнившего дерева и ржавого металла блестящие болты смотрелись странно. Но я знала: со временем они потемнеют, и уже никто не сможет определить, что они тут недавно.

Если Шепа и удивило, что я трачу время на дверь, которая через пару недель, без сомнения, окажется на помойке, он ничего не сказал. Рама все равно сгнила, нужно было менять всю конструкцию, но я ничего не могла с собой поделать: косо висящая дверь меня нервировала.

Я спустилась по ступенькам. Дверь захлопнулась. Между ней и косяком все равно оставалась заметная щель, но теперь она хотя бы не болталась в проеме.

– Думала, я в два счета с ней справлюсь. Подкручу пару болтов – и дело с концом. Но все пошло не по плану.

– Порой то, что с виду кажется нам простым, на деле оказывается жутко сложным.

Я догадывалась, что Шеп говорит не о дверных петлях.

– Например?

Он пожал плечами.

– Да многое. Дело о подкинутом ребенке. Влюбленность. Прощение.

Отложив молоток, я опустилась на ступеньку рядом с ним. Рубашка пристала к спине, волосы взмокли и облепили голову. Перед тем как ехать в больницу, я хотела еще успеть забежать домой и принять душ.

– Мне постоянно пишет и названивает мама. И папа тоже. Знаю, я должна им ответить, но у меня просто нет сил. Ты сам-то как? На тебя сегодня тоже страшный удар обрушился, – сказала я, толкнув его плечом.

Хэйзи подбежала к нам, счастливо виляя хвостом. Я погладила ее по холке, и она тут же умчалась исследовать заросли клевера. Шеп рассматривал свои руки.

– Если честно, это не стало для меня таким уж ударом. Скорее, легким толчком. Я стоял там, слушал, что они рассказывали, и мог думать лишь об одном – все это меня совершенно не удивляет. Я прекрасно знал, что моя мать в самом деле способна на такой отвратительный, бессердечный поступок.

Я взяла его руки в свои. Наши пальцы переплелись. В какой-то момент я успела сломать ноготь, и Шеп теперь водил по нему подушечкой большого пальца, словно пытался починить. Солнце палило нещадно, и я мысленно пометила себе не забыть пристроить к дому террасу.

– Как по-твоему, она считала, что поступает правильно? Что так будет лучше для Блу? И для моей матери?

– Без сомнения. У нее очень своеобразная мораль. Спутаться с прощелыгой и забеременеть вне брака – страшный грех для девушки из хорошей семьи. А украсть ребенка и сказать матери, что он умер, – это так, пустяки.

– Прощелыга? – Мне почему-то стало смешно, наверное, солнцем голову напекло.

Шеп глянул на меня, и я рассмеялась.

Он уронил голову и тоже расхохотался. А затем обхватил меня за плечи и притянул к себе.

– Как-то ты сказала мне, что рядом с Блу можешь быть собой, хотя и сама не понимаешь почему. Как думаешь, ты ощущала какую-то внутреннюю связь с ней? Как и с этим домом?

Шеп один из немногих знал о моих особых взаимоотношениях со зданиями. Как и о том, что прозвище «заклинатель домов» я получила не просто так. Когда я рассказала ему, что умею слышать их голоса, он ответил, что с первой встречи понял – я экстраординарный человек.

Я, бывало, в шутку припоминала это ему, когда он принимался спорить со мной по какому-нибудь бытовому вопросу. Например, нужно ли поливать хот-дог кетчупом. «А ну цыц! Я экстраординарный человек».

– Может, и так. – Я глубоко вздохнула. – В каком-то смысле я понимаю, почему мама не рассказала мне о моем настоящем отце. Она хотела защитить себя. И меня. И в то же время я ужасно на нее злюсь. Такое ощущение, будто какую-то часть меня украли – притом сделала это не твоя мать, а моя собственная.

– Понимаю. Но неужели ты думаешь, что выросла бы другим человеком, если бы знала, кто твой настоящий отец?

Я заглянула внутрь себя, пытаясь определить, кто же я такая. Женщина, которая любит бегать, работать руками и рассматривать изящные бабушкины кружева. Потом я подумала о том, какое влияние оказал на меня папа – об унаследованной от него любви к природе и страсти к недвижимости.

– Наверное, нет, но мне жаль, что я почти не знала Бишопов. Твайла Бишоп приходилась мне бабушкой! А мне так и не удалось поучиться у нее печь печенье. Я никогда не решала ребусы с Коббом. Не играла в шарики с Таем и не ходила на рыбалку с Уэйдом. А Мак… Хотя благодаря папе я кое-что и слышала о нем, у меня даже нет его фотографии. Знаю, у Бишопов были свои недостатки – я не пытаюсь переписать историю. Но я должна была стать частью этой истории со всеми ее плюсами и минусами. Понятно, что случившееся изменить нельзя, и нужно просто как-то принять все это. Но у меня не получается, и я от этого ужасно бешусь. И не могу притворяться, что не испытываю злости. Не могу и не хочу.

Он поцеловал меня в висок.

– Дай себе время, Сара Грейс. Никто не ждет, что ты нацепишь счастливую улыбку и станешь делать вид, будто в твоей жизни ничего не изменилось. И ты права – изменить ничего нельзя, но зато теперь у тебя есть Блу. Она – твой мостик ко всем этим людям, а ты – ее мостик к Кэботам. И вы можете стать друг другу поддержкой и опорой.

– Я всегда хотела иметь родную сестру или брата, – помолчав, заметила я.

Когда в старших классах Блу взяла вину за пожар на себя, я и не представляла, что меня выгораживала моя старшая сестра. Мне вдруг подумалось: вдруг где-то глубоко внутри она чувствовала наше родство. И эта идея так мне понравилась, что я решила в нее поверить.

Отогнав рукой комара, я добавила:

– Мне пора. Нужно вернуться в больницу, хотя мне и не особо хочется пересекаться с мамой.

Шеп как-то говорил о прощении. Я знала, что способность прощать мне в ближайшее время очень понадобится, но прямо сейчас не была к этому готова.

– Хочешь, я заберу Хэйзи к себе? Или отвезти ее обратно к Блу?

Всем сердцем я желала, чтобы она могла поехать в больницу вместе со мной.

– Лучше забери с собой, если можешь. Блу и так уже много для меня сделала, думаю, нужно дать ей спокойно поспать хоть одну ночь.

– Я с радостью. Мне и самому будет веселее в компании.

Мне тоже не хотелось сегодня вечером оставаться одной.

– Хочешь, захвачу с собой пиццу, когда приеду ее забирать?

Лицо Шепа осветилось.

– Ага. Буду рад. Экстра пепперони, конечно.

Я позволила себе прижаться к нему на минуту, а затем поднялась на ноги.

– Я напишу, когда буду уезжать из больницы.

Он кликнул Хэйзи, я собрала инструменты, и вскоре мы уже шагали к парадному крыльцу, возле которого были припаркованы наши автомобили. Убрав инструменты в пикап, я обернулась на дом.

– В чем дело? – спросил Шеп, проследив за моим взглядом. – Что ты там увидела?

– Пожалуй, предложу Блу разорвать наш контракт.

– Серьезно? Ты больше не хочешь покупать этот дом?

– О, я хочу его даже больше, чем прежде. Но ты спросил, что я там увидела… И вижу я беленые стены с черной отделкой. Вижу мощеную дорожку, ведущую на задний двор. Вижу качели, домик на дереве и курятник. И еще одну собаку, чтобы Хэйзи было с кем играть. Вижу малыша. Даже двух. Или трех. Вижу любовь и счастье. Я вижу дом. – Я взглянула на него и последовала за зовом сердца. – Я заключила контракт с Блу от имени «Милого дома». А теперь хочу заключить другой, на свое имя. На наши с тобой имена. Хочу, чтобы в этом доме поселились мы с тобой. Потому что если дом там, где сердце, то без тебя для меня тут дома не будет.

Я замолчала, ожидая его ответа. Все мои надежды и мечты реяли над нами, сверкая серебром, словно звезды в ночном небе.

И когда он прижал меня к своей груди – сердцем к сердцу, я тотчас поняла, что отныне в моем мире все будет хорошо. А когда Шеп поцеловал меня, я краем уха услышала, что дом у меня за спиной ликует.