Борьба Иви

– Я не знаю, – сбивчиво прошептала она. Брэнди встревоженно заскулил и принялся облизывать ей лицо. – Всё так плохо, так грустно. Я не знаю, что делать.

Иви придвинулась ближе к сестре и крепко-крепко её обняла:

– Я тоже не знаю, Китти. И, наверное, никто не знает. – Она вскинула голову и прислушалась. – Кто-то идёт! – Она быстро взглянула на шкаф, чтобы убедиться, что дверца закрыта, потом поднялась с пола, увлекая за собой Китти, и поспешно отряхнула ей платье.

– Иви! Китти! Вы где? – Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Дэвид. Похоже, он поднимался по лестнице бегом. Интересно, подумала Иви, слышала ли его мама.

– Тише! – Она замахала на брата руками. – Не шуми! Нельзя беспокоить маму!

– Нет, ты послушай! – Дэвид схватил Иви за руку и сжал так сильно, что ей стало больно. – Ты просто не знаешь! Папа вернулся домой…

– Значит, мама тоже вернулась. Поэтому не кричи, Дэви. И отпусти мою руку…

Но Дэвид сжал её руку ещё сильнее:

– Папа уже давно привёз маму домой, а сам поехал в контору. Послушай! Немцы вторглись в Бельгию! Мистер Асквит выступил с речью. Мы предъявили Германии ультиматум!

– Что предъявили? – спросила Китти, и Дэвид обернулся к ней. Иви воспользовалась возможностью вырвать руку и принялась растирать больное место, сердито глядя на брата.

– Э… Ультиматум. Это такой документ, где написано что-то вроде: «Делайте, что вам говорят, а не то будет хуже». Германия воюет с Францией и Россией, а мы пока в войну не вступали. Но теперь нам придётся объявить войну Германии, потому что давным-давно мы заключили с Бельгией договор и обещали её защищать от любого вторжения. Папа сказал, что король объявил всеобщий военный призыв. Все мужчины Йоркшира спешат вступить в армию!

– Мистер Асквит – этот тот дяденька, который носит пенсне и живёт на вершине холма? – спросила Китти. – Я думала, что его зовут Астон.

– Нет, Китти! Мистер Асквит – это наш премьер-министр! – воскликнул Дэвид, закатив глаза. – Неужели вы не понимаете?! Будет война!

Иви с сомнением покачала головой:

– Нет, вряд ли… Зачем нам война? Это же из-за убийства эрцгерцога, верно? Но ведь его застрелили в Сербии, Дэви. Это так далеко и вообще нас не касается. Я даже не знала, что есть какая-то Сербия, пока папа не заговорил о ней за завтраком.

– Будет война, вот увидишь. – Дэвид уселся на кровать Китти и покачал головой. – Я вот думаю… Что это значит конкретно для нас? Может, мне не придётся возвращаться в школу? Я даже не удивлюсь, если школы и вовсе закроют.

– Школы закроют?! – испуганно переспросила Китти. – Почему их закроют?

– Да, почему? – спросила Иви, кусая губы. Они с Китти так мечтали о школе, так ждали первого сентября, а теперь получается, что все их мечты были напрасны? – Не вижу причин, почему надо их закрывать. Это какая-то чушь!

Дэвид пожал плечами:

– Может, и не закроют. Но у нас в школе есть отделение Учебного офицерского корпуса. Я подумал, что всех старшеклассников, наверное, призовут. Я забыл, что есть ещё младшая школа.

– Но тебе только пятнадцать, – нахмурилась Иви. – Тебя не возьмут на войну.

– Почему это не возьмут?! – воскликнул Дэвид и сел прямее, расправив плечи. – У нас у всех есть военная подготовка.

– А ты хочешь пойти на войну? – спросила Иви.

– Конечно, хочу. Мы должны защитить Бельгию, Иви. Немцы совсем обнаглели. Пора их поставить на место. – Дэвид говорил очень серьёзно и стучал кулаком по кровати, причём с такой силой, что кровать дрожала при каждом ударе. Иви показалось, что брат даже не замечает, что делает. – Да, совсем обнаглели. Все так говорят, все мои одноклассники. Один из наших учителей ещё в прошлой четверти говорил, что война неизбежна, потому что Германия собирается захватить всю Центральную Европу и превратить её в тевтонское государство… то есть в немецкое, – объяснил он прежде, чем Китти успела спросить.

– Наподобие Британской империи? – нахмурилась Иви.

– Вот именно. – Глаза Дэвида потемнели от ужаса при одной только мысли о чём-то подобном. – Если мы вступим в войну… а я уверен, что вступим, это уже дело чести… мы разобьём этих пакостных немцев уже к Рождеству.

– Потому что мы их сильнее, – уверенно проговорила Китти, и Дэвид улыбнулся сестрёнке снисходительной улыбкой старшего брата:

– Конечно.

Наверное, к Рождеству они позабудут об Алексе, размышляла Иви, слушая Дэвида, который взахлёб, с горящими глазами пересказывал всё, что говорили учителя у него в школе, что говорил папа, что говорил их сосед (мальчик чуть старше Дэвида). Весь взбудораженный, разгорячённый, он был совсем не похож на того растерянного, поникшего Дэвида, стоявшего сегодня у могилы их младшего брата. Даже Китти, которая по возрасту была ближе всех к Алексу и проводила с ним больше времени, как будто забыла о своём горе. Сейчас она рылась в сундуке с игрушками – искала бумажные флаги, которые папа купил ей для украшения замков из песка.

– Вот! Нашла! – радостно закричала она, вытаскивая набор из-под стопки потёртых коробок с настольными играми. – Я же помнила, что у меня оставался британский флаг. – Она принялась бегать кругами по комнате, размахивая помятым бумажным флажком. – Боже, храни короля! Да здравствует Англия! Мы идём на войну!

Глава вторая

Разговор с Дэвидом взбудоражил сестёр, и вечером в тот же день состоялось официальное объявление войны, но больше ничего особенного не произошло. Иви сама толком не знала, чего она ждёт. И всё же война – это очень большое событие, очень важное. Она уж точно должна как-то затронуть их жизнь, но пока что она выражалась лишь в том, что папа стал больше ворчать, читая утренние газеты.

Британские экспедиционные войска были незамедлительно переброшены во Францию, чтобы сдержать наступление немцев на Париж. Иви думала, что британцы без труда оттеснят неприятеля и разобьют его в пух и прах, но быстрой победы не получилось. Хотя у британских солдат была отличная военная подготовка, они оказались бессильны против численного превосходства Германии – под натиском немецких войск британцы были вынуждены отступать. По крайней мере, так поняла Иви, прислушиваясь к папиному ворчанию за чтением газет.

Дэвид уехал обратно в школу, по-прежнему не теряя надежды, что начальная офицерская подготовка, полученная в интернате, позволит ему записаться в действующую армию. По всей стране был объявлен призыв добровольцев, и в желающих не было недостатка, но, похоже, пятнадцатилетних мальчишек в армию всё же не брали.

Китти повсюду ходила с бумажным британским флагом, но позабыла о нём в тот же миг, когда папа принёс ей новенький школьный ранец. Ранец так и остался пустым, хотя уже наступило первое сентября и сегодня им с Иви предстояло впервые отправиться в школу. Они обе не знали, что именно нужно приносить с собой на уроки, но Китти не терпелось скорее стать школьницей. Позавчера Иви проснулась посреди ночи и увидела, что дверца шкафа распахнута настежь, а её младшая сестрёнка дремлет в обнимку со своим школьным сарафаном. Сарафан был по-прежнему ей длинноват, но уже не так сильно, как раньше: Иви упросила Сару, мамину горничную, его укоротить.

Сара сначала насупилась, но в итоге всё-таки согласилась. Иви, краснея и заикаясь, предложила ей плату из своих собственных карманных денег, и, кажется, именно это решило дело.

– Вы в своём уме, мисс?! – Сара даже немного обиделась. – Ишь что удумали! Денег я, знамо дело, у вас не возьму. Хотя подшивать ваши одёжки – это уж точно не моя работа. О чём только думала ваша мама, когда увольняла мисс Дженнингс!

– Мама просто… расстроилась… – пробормотала Иви. – Из-за… всего.

– Ну да, так. Мы все горюем. Бедный малыш. Вот ведь как в жизни бывает… – Сара тяжело вздохнула. – Ладно, несите этот ваш сарафан, мисс. И приведите сестрёнку. Мне ж надо знать, сколько там подшивать.

Иви кивнула:

– Спасибо, Сара. Большое спасибо!

Когда Сара увидела Китти в почти подметающем пол сарафане, она пришла в ужас. Кухарка тоже схватилась за голову, воскликнув «Батюшки святы!». Иви слышала их приглушённый разговор, когда они вдвоём ползали на коленях вокруг Китти, подкалывая и примётывая подол.

Фраза «О чём только думает их мать!» звучала неоднократно.

Если бы Иви не делала вид, что не слышит, она бы ответила сразу, не задумавшись ни на секунду. Мама думает о чём угодно, но только не о своих дочерях.

Сегодня за завтраком папа снова с досадой тряхнул газетой и пробормотал:

– Всё ещё отступают.

– Что? – рассеянно спросила мама. Она ничего не ела, но перед ней на столе стояла чашка с горячим чаем, который ей налила Иви.

Папа выглянул из-за газеты и улыбнулся маме. Когда он улыбался, в уголках его глаз появлялись морщинки.

– Читаю военные сводки. Новости неутешительные. После битвы при Монсе наши по-прежнему отступают, но храбро сражаются в арьергардных боях.

– А…