Бремя императора: Навстречу судьбе

– А за «сударыню» можно и по морде схлопотать… – заметила она, с чисто женским интересом оглядывая атлетическую фигуру парня.

– Ты поберегись! – расхохотался гигант. – Делия у нас сердцеедка знатная, многих охомутала.

– Джако! – возмутилась акробатка. – Что за свинство?! Я в твои личные дела не лезу, и ты в мои не лезь!

– Да разве я лезу? – весело хмыкнул тот. – Я парня просто предупреждаю, чтобы поосторожнее с тобой был.

– Я сама разберусь, кому со мной поосторожнее быть, а кому и нет, – недовольно буркнула Делия. – Ты, малый, из труппы Балдура, говоришь? Знала я его.

– Ага, – кивнул Санти. – Только труппы больше нет. Мне недавно по случаю фургон неплохой достался, вот и решил к вам присоединиться, как раз сезон скоро.

– Война… – вздохнула женщина. – До сезона ли теперь?

– Закончится когда-нибудь, – отмахнулся рыжий. – Понятно, к святошам соваться не след, сразу на костер спровадят.

– Там поглядим, – пессимистично пожала плечами Делия.

– А меня Риком кличут, – представился сидящий напротив худой парень. – Жонглер я.

– Кин и Алька, – снова заговорил Джако, показывая на очень похожих друг на друга юношу с девушкой, – дрессировщики, акробаты, наездники. Ну, и на подхвате. Брат с сестрой, из старой цирковой семьи. А теперь говорю для всех! Санти у нас паяцем и вторым жонглером будет.

– Фокусника бы нам еще… – задумчиво сказал рыжий. – Да только где ж его хорошего взять?

– Да, с тех пор, как от нас Чауз ушел, мы без фокусника, – вздохнул Джако. – Прав ты, мало толковых. Кстати, народ, на ближайшей торговой площади ни одной труппы пока нет. Может, выступим? Хоть какую деньгу заработаем.

– Факелами жонглируешь? – деловито спросил Санти у Рика.

– Угу.

– Давай покидаем со сменой рисунка. Как темнеть начнет, красиво получится. Народ визжит от такого.

– Мысль! – согласился Рик, окинув заинтересованным взглядом довольно ухмыляющегося рыжего.

Скоморохи расплатились и вышли на улицу. Начинало темнеть, но людей не стало меньше, наоборот, толпа была настолько густой, что они едва прорывались сквозь нее, стараясь не упускать друг друга из виду. Так ведь и потеряться недолго. А как потом искать? Столица огромная, найти кого-нибудь, если не знаешь, где он может оказаться, невозможно.

Впереди показалась торговая площадь. Гам на ней стоял страшный, торговцы перекрикивали друг друга, спорили с покупателями, пытающимися сбить вспрыгнувшие до потолка цены. В углу Санти заметил невысокий помост, на котором обычно выступали скоморохи. Прав Джако, на нем никого нет. Рыжий пребывал в приятном возбуждении – давно не выступал, очень давно. А хотелось. Всегда хотелось.

– Уважаемый господин офицер, – Джако поклонился стоящему неподалеку стражнику в сером с серебром плаще императорской стражи. – Мы скоморохи…

– Выступать будете? – перебил его тот. – Кстати, очень даже кстати. Народу чем-то поразвлечься надо, а то только и знают, что друг друга пугать. Будку вон видишь?

– Да.

– Подойди, уплати старосте базара два тархема и выступай сколько влезет. Налог – десятина со сбора. Тому же старосте отдашь, он здесь всю ночь.

– Благодарю вас, уважаемый! – снова низко поклонился Джако. Отправив остальных готовиться к представлению, гигант пробрался к будке и заплатил за аренду.

Увидев появившихся на помосте скоморохов, люди сбились вокруг – несколько дней циркачи не появлялись на этой площади. А посмеяться и поглазеть на канатоходцев зеваки были совсем не прочь.

Санти с Риком, как самые младшие, быстро натянули между двумя столбами канат для Делии. Затем распаковали тюки с реквизитом. Рыжий озабоченно покачал головой – да уж, у труппы и в самом деле почти ничего не осталось. Благо, в столице есть несколько лавок, которые держат для своих бывшие скоморохи. Там можно купить все необходимое. Да и о фургоне стоит подумать. Пообещал, а на самом деле его еще нет. Впрочем, это не проблема. Достаточно наведаться в ближайшую войсковую конюшню и распорядиться подготовить. Лучше военного фургона ничего не найдешь. Удобный, большой, непромокаемый, да и стенки двойные, в самые холода внутри тепло будет. Четверка битюгов тоже понадобится.

Жонглеры зажгли факелы и начали перебрасываться ими. Огненные цепочки протянулись в воздухе от Санти к Рику. Зрители восторженно засвистели и захлопали – не каждая труппа имела двух жонглеров и могла позволить себе показать редкостное зрелище.

Джако, наблюдая за сыном старого друга, одобрительно кивал. Молодец парнишка! Настоящий скоморох, от бога. Но это было далеко не все. Когда Санти начал сольное выступление как паяц, гигант едва не помер со смеху. А уж что творилось со зрителями – и не сказать! Люди валялись на мостовой, колотили ногами по камням, рыдали. Такого шута в Элиандаре еще не видали. Делия чуть не упала с каната, рассмеявшись в самый неподходящий момент, и долго потом возмущенно фыркала.

Когда выступление закончилось, в шапку, с которой обходил зрителей Джако, посыпались монеты. Не только медные, но и серебряные, было даже несколько золотых, что изумило гиганта донельзя – ни разу такого сбора не видел! Да, рыжий парнишка – ценное приобретение. С таким паяцем труппа не останется без куска хлеба, как частенько случалось, особенно во время путешествий из города в город. Деревенские были скуповаты, да и священники порой сразу выгоняли скоморохов из деревни, не желая терпеть присутствие отлученных от Церкви. Поселиться бы в столице, да нельзя – ни одному циркачу не разрешалось задерживаться в Элиандаре дольше, чем на месяц. За этим внимательно следила стража, проверяя документы труппы ежедневно. Снова Церковь постаралась, будь она неладна.

Повеселевшие скоморохи сняли три комнаты в трактире неподалеку, затем поужинали. Санти, воспользовавшись неразберихой, незаметно отошел в сторону, накинул капюшон и телепортировался в главную столичную войсковую конюшню переговорить с конюхами. Те, потрясенные явлением самого императора, пообещали расстараться и подготовить особый фургон – штабной, офицерский, особо удобный и теплый. Данные его величеством монеты они тратить не собирались – куда лучше просверлить дырочку, повесить на шею – и будет талисман на удачу.

Вернувшись в трактир, скоморох лег спать. Утром предстояли похороны Марана…

Вытерев пот со лба, Рина поставила хлеб в печь, закрыла заслонку и устало опустилась на лавку. За окном слышен был звонкий голос младшей дочери – девочка что-то напевала, подметая двор. Уже и за ней вовсю парни ухлестывают, скоро, наверное, сваты придут. Красивые у них с Марни дочки уродились, многие на них заглядываются. Только мужа, как всегда, дома нет. И где его, бродягу эдакого, носит? Две недели назад ушел утром без предупреждения, и с тех пор – ни слуху ни духу. Появится ли еще или сгинул где-то?

В последнее время все валилось у Рины из рук, перед глазами постоянно стояло лицо грустно улыбающегося мужа. Той ночью она проснулась, сама не зная, отчего, и успела увидеть выходящего из спальни Марана. Почему-то показалось, что ушел он не в дверь, а в клубок тумана рядом с ней. Женщина вдруг ощутила резкий укол тоски… Подумалось, что видит его в последний раз. С тех пор эта мысль не давала Рине покоя. Она надеялась, что ничего плохого не случилось, но чувствовала себя отвратительно.

Когда под вечер объявили о смерти императора, женщина услышала только одно. Его имя. Маран. Ни разу до сих пор почему-то не обращала внимания, что повелителя Элиана зовут так же, как ее бродягу-мужа. Сердце затрепыхалось, на глазах выступили слезы, Рина столбом замерла посреди улицы. В голове набатом стучало: «Неужели его больше нет? Неужели погиб?».

День шел за днем, а она продолжала вспоминать странности Марана, его внезапные появления и исчезновения. Непонятные оговорки, изредка появляющуюся в голосе и глазах властность, которая совсем не пристала простому горшечнику. Это что же получается, она жила с императором? Да нет, не может этого быть, слишком это, даже для него. Порой возникала мысль, что Маран вовсе не тот, кем хочет казаться, но Рина старательно гнала ее прочь. И так забот хватает, чтобы еще о всяких глупостях думать.

Единый Создатель! Хоть бы все обошлось! Хоть бы вскоре снова скрипнула дверь, и на пороге появился он, пропыленный, усталый и такой родной. Рина тихо всхлипнула, затем заставила себя встать. Хлеб скоро поспеет, не уследишь – уголья получатся. Она делала необходимое, но как-то автоматически, ничего не хотелось. Губы продолжали неслышно шептать: «Марни… Где же ты, бродяга несчастный?.. Где тебя носит, дурень старый? Сидел бы дома, как все нормальные люди в твоем возрасте…»

Носящиеся повсюду неугомонные мальчишки первыми заметили приближающуюся к городу процессию. Они удивленно переглянулись, не понимая, кто бы это мог быть, а затем побежали навстречу. Увидев следующую во главе процессии мрачную фигуру в темно-сером плаще с капюшоном и туманом вместо лица, мальчишки потрясенно замерли. Такого городишко Шадн еще не видел. Император! Сам страшный колдун с какой-то стати посетил ничем не примечательное селение ремесленников. Вскоре процессию увидели взрослые и начали выходить на улицу, бросая все свои дела.

За императором следовали двенадцать эльдаров. А за ними двумя рядами шли шесть мастеров-наставников боевого братства при всех регалиях, несущие на плечах открытый гроб. Только теперь до людей начало доходить, что происходит. Похороны! Похороны прежнего императора.

Горожане ошеломленно загудели, переглядываясь. Каждый житель Элиана знал, что императора обычно хоронят в его родном городе или деревне. Неужели Его величество был родом из Шадна? Люди лихорадочно припоминали всех Маранов, когда-либо живших здесь. На данный момент таких нашлось всего трое. Маран-горшечник, Маран-кузнец и Маран-трактирщик. Кто из них?

Похоронная процессия была огромна, тысячи людей шли за гробом императора. Впрочем, не только людей. Жители Шадна видели также множество орков и даже нескольких эльфов. Наверное, эльфов – у кого еще могли быть такие красивые лица, миндалевидные большие глаза и подвижные уши с острыми кончиками? Вскоре горожане поняли, что Его величество ведет процессию к дому Марана-горшечника. Да и то, кузнец с трактирщиком стояли в толпе, и с изумлением смотрели на гроб. Их сосед, бродяга и весельчак Марни – император?! Да как же это, люди добрые?! Это что же на белом свете-то делается…

Рина как раз вынула хлеб из печи, когда в дом влетела перепуганная Алика.

– Мам! – отчаянно вскрикнула она. – Там…

– Что?! – встрепенулась женщина.

– Там папу принесли… – заплакала девушка, падая на лавку.

Повернувшись к двери, женщина, как сомнамбула, двинулась к выходу. Принесли? Раненый? Или?..

Выйдя во двор, она растерянно замерла, увидев перед собой человека в туманной маске, не сразу поняв, кто он. За его спиной стояли эльдары в серо-серебристых плащах.

– Госпожа! – император выступил вперед и низко, уважительно поклонился. – С прискорбием сообщаю вам, что ваш муж, Его императорское величество Маран V, мертв.

Что он говорит? Какое величество? Какое отношение имеет ее Марни к императору? Единый Создатель, спаси и помилуй! Нет. Невозможно. Нет!

Рина пошатнулась. Два непонятно откуда взявшихся молодых человека поддержали ее под руки, не давая упасть. Затем подвели к гробу. Несущие его мастера-наставники опустились на колени, чтобы женщина могла увидеть тело. Она мелкими шагами приблизилась, все еще не веря, все еще надеясь, что это неправда, что это какая-то глупая ошибка. Только не Марни… Только не он! Однако, увидев покойного, сразу поняла – нет, не ошибка. Он. Мертвый. За что, Создатель?! Рина протянула дрожащую руку и осторожно коснулась холодной щеки мужа. Его больше нет… Не войдет больше в дом, не засмеется, не обнимет и не поцелует. Она потерянно смотрела на застывшее лицо Марана, затем заметила золотой обруч короны на седых волосах. Седых? Но ведь он, когда уходил, не был седым…

– Что же ты пережил перед смертью, родной мой, что поседел? – прошептали непослушные губы.