Хеопс. Пирамида

Подбежав, девка шлёпнула на подставку печёного с луком гуся.

– Тварь, ты откуда? – спрашивали солдаты, гладя её. – Ливийка? Славно! Хочешь египетских огурцов штук пять? Сядь к нам! Мы вас, ливиек…

Принц стукнул вдруг по подставке, и та взлетела. Он хмурился.

Старший толкнул товарищей, позабывших, кто мать Джедефры. – Мы, принц, как вот пришли с тобой – помнишь? – и с Петефхапи, так посейчас здесь. Сторожим Мемфис, как приказали. Ждём, на Синай пошлют…

Досказать не дали. Вскинув полог, ввалилась банда с палками и ножами, с замотанными в рвань лицами. Девки отпрянули, пьянь стихла.

– Вы! – гаркнул разбойник. – Еду, посуду, кольца, у кого есть, схенти! Или, клянусь, всем смерть вам!

Вырвав подставку из-под печёного с луком гуся, принц кинулся с ней на банду. Бил молча, страшно. Солдаты способствовали мечами. Вскоре бандиты корчились средь разбитых и опрокинутых чашек. Их выволокли наружу. Скрылись и посетители. Принц с солдатами продолжал пить к радости азиата-владельца. Девки им угождали.

– О, вы, могучие! За спасение от нас пиво!

– Честь! – горланили воины.

Пьяный и весь в крови, принц пил, когда на пороге вырос семит, судя по мантии и тюрбану. Он, оглядевшись, внёс свою тучность, вслед – слуги… Верно, торговец, каких было вдоволь в Мемфисе: тирец, сидонец либо же из Мегиддо. Принц вспухал яростью, видя в каждом врага. Сжав кулак, он готов был сорваться и сокрушить купца. Тот приблизился. Это был Сехемхет.

– Жизнь вам! – бросил фаюмец, сев на подставленный табурет. Он кинул солдатам камень, кажется, лазурит. – Уйдите, дайте побыть одним.

Воины отошли и пили да гоготали с девками. Слуги князя стали у входа, чтоб не впускать гостей.

– Ты, принц, в притоне, где впору черни?

– Сам здесь как вор, номарх, – бросил принц, глядя в узкие глазки тучного гостя, брата царя по матери, значит, своего дяди. – Переоделся под азиата. Трусишь? Боишься? Меня? Иль ещё кого? Выпей.

– Лучше вина, – поднял князь руку, и, подлетев, служка дал ему чашу. – Жизненно. Мы сидим с тобой здесь и пьём, дела в государстве плохи.

– Да. Оттого, что кто может, тот не у власти, – буркнул принц.

– Прав ты… – Сехемхет отпил. – Прав, клянусь Себеком. Но теперь ты командуешь Югом, как и сказал царь, – будет он невредим, мой брат! Выкажешь доблесть…

Джедефра взял гуся и разорвал его.

– Дойдёшь до истоков Нила и покоришь всю Нубию, – вёл номарх, не спуская глаз с принца.

– Глумишься? Знает, знает весь Город: царь вчера дал указ, нынче взял его, отменил… Нельзя так, клянусь… – Из-под солдатского парика принца тёк пот, он пальцами раздавил кружку, сколки попали в князя.

– Стало быть, – выдавил Сехемхет, отряхиваясь, – жизнь – Хаос. В нём всё возможно. Может – быть как со мною, друг мой. Снофру сверг Х?ни, кто был отец мой. Я потерял престол. Вместо царя я – князь царской милостью, да и то потому что царю я брат… В накладе мы. Мне не бывать царём, и тебе не быть. Мне не быть, хоть заслуживаю по крови. Но и тебе не быть, хоть заслуживаешь по силе и по уму, племянник.

Джедефра вздрогнул, впервые князь указал их родственность. Смех солдат, визг девок, коих солдаты жали, шум с улиц – он ничего не слышал, кроме слов дяди. Он напряжён был.

– Как бы царь – мир ему – ни ценил тебя, если ценит, как бы силён ты ни был, сколько бы ни имел побед, – больше, чем Петефхапи, – вёл номарх ровно, – ты не получишь власть. Хенутсен не даст, Хамуас не даст, чин страны не даст. Ты бастард, мать – ливийка, вот как те шлюхи, – ткнул номарх себе за спину, видя, что принц мрачнеет. – Ей, Эсмэ, повезло, что, наложница, приглянулась и царь избрал её… Но и тебе везёт, друг мой: ты царский сын… Хоть, жаль, не принц крови. Кончишь ты жизнь командующим войск Юга или номархом где-нибудь у порогов Нила. Будешь там похоронен, будет на погребальном камне, что здесь Джедефра, сын царя от ливийки, начальник войска или же крепостей…

Князь смолк.

Принц пил пиво, не отзываясь.

– Но это в лучшем случае. В худшем, – отпил князь вновь вина, сняв тюрбан и явив бритую гладко голову. – В худшем случае женщины живут дольше. Царь – будет здрав – умрёт. Хефрен сядет в Мемфисе на престол; мать его выставит вас с Эсмэ в Ливию, где отец её и твой дед, вождь племени, к той поре будет мёртв, где будете вы чужими.

– Дальше что? – произнёс принц.

Сехемхет хмыкнул. – Но, друг мой, жизнь – точно Хаос. В нём всё бывает. Вдруг тебе быть царём?

– Тебе, – встрял Джедефра. – Я полукровка. Ты – отпрыск Третьей Династии.

– Стар я, – сказал номарх обернувшись, и его люди вышвырнули лезших в харчевню пьяниц. – Прочь их, доносчиков, друг мой… Стар я, как и сказал, – продолжил он. – Да и Фаюм – как царство. Ном сей велик, богат. Бубны Фаюма будут бить вечно. Что мне ваш Мемфис? Но мне не нравится, что Хеопс – жизнь ему – слушает Хамуаса и посылает ко мне в рать Сенмута.

– Сенмут туп… Но прижмёт вас, – буркнул принц. – Я его знаю: учились в военной школе.

– Как повидать его?

– Сенмут здесь пока, в Мемфисе, был на Синае с нами. Туп, говорю, но храбр. Родственник Хамуасу дальний, жил в захолустье. Я скажу, если нужно, и он придёт, тот Сенмут; хочет чинов и славы. Здесь он, в гостином дворе у Нила.

– Шли за ним. Я ж скажу… – вёл князь, пока принц, кликнув солдат, приказывал. – Хаос, друг мой, сложился к нашей с тобою пользе. Если сим не воспользоваться, ни тебя, ни меня не сочтут людьми, сочтут глупыми. Лев охотится, выбрав место и миг… Миг же, друг мой, таков, – огляделся князь, – что подобного ждать сто лет иль тысячу. Царь с Эсмэ в море; люд зол, что строил, оторванный от полей, Путь Ра; знать ропщет из-за поборов; правит царица и Хамуас.

– Их козни! – крикнул принц. – Пива, эй!! Их козни, что отменён указ назначить меня командующим! Царь не против!

– Жизненно, – подтвердил номарх. – Но царица имеет власть, и Хефрен власть имеет.

– У тебя войско, – нёс принц, склонясь к князю мощным огромным телом, взяв у разносчиц кружку. – Если… До Мемфиса из Фаюма – день… Дельта тоже не против сбить шапку с Мемфиса. Дэн, как ты, отпрыск царей, но Дельты.

– Нам надо проще, – щурился Сехемхет. – Без крови. Ибо есть Петефхапи с пакостным Небти-Чебти… Я не люблю котов, жри Себек их… Что сделаем? Знаю, что. Открыли боги… Хеопс сказал, вернётся, если вдруг чудо перевернёт Египет.

– Да. Обратит его.

– То и то краски речи, – хмыкал фаюмец. – Главное – чудо. Ведь после слов его Дельта с Долиной, чтоб угодить царю, – будут тужиться. Царь мечтатель, с детства охоч до сказок, до небывальщин. Вряд ли кто чудо сыщет. Царь искушён, знает тексты папирусов древних с их чудесами.

Принц усмехнулся. – Чудо впору царю – стать богом. Или почувствовать себя богом, знающим тайны.

– Жизненно, – князь кивнул. – Мудр ты… Сделаем вот что… – Он огляделся. – Перевернуть страну – значит попасть в мир мёртвых. Писано про Египты живых и мёртвых. Мы живём к смерти, а умираем к жизни. Жизнь умирает, смерть оживает. Нас ждёт за гробом тот же Египет, в теми же землями, женщинами, пирами, войнами; и с тем же Нилом, Долиной, Дельтой, слугами и чинами; и с тем же морем, Азией, Пунтом, Нубией… В наши склепы мы набиваем вещи и после смерти мы их берём, чтоб пользовать. Там нас встречает демон, чтобы открыть Врата. Там нас встречают боги – сорок два мудрых – и производят Суд. Осуждённых там отправляют в пасть Амемит, мы знаем. Там бесконечность того, что прожито нами здесь, мой друг. Мир тот, мир мёртвых, кличут Дуат. Он к западу, в песках Ливии, что лежат за харчевней… – Фаюмец ткнул пальцем за спину. – Так и написано в текстах храма Анубиса, стража мёртвых. И означает Дуат – Мир Нижний, или же преисподняя. Есть Книга Мёртвых, и она пишет, что нас там ждёт… Сделаем же, племянник, чудо. Перевернём всё, как и просил царь. Нижний Мир станет Верхним, и царь увидит мёртвых.

Принц помрачнел. – Убить?

– Зачем? – князь хмыкнул. – В нас с тобой, принц, величье, и наше чудо – дело царей. Хвалёный их Хамуас, знай, будет банален, как Петефхапи. Чуда их будут сродни их духу – духу чиновников и солдат. Мы ж создадим безмерное, именно что и просит царь: перевернём мир. То есть устроим Хаос… А Хаос полон неограниченными возможностями. Мы с тобой их заставим служить нам.

Принц, глядя, как служки меняют лампы для освещения и как треплется ветром с песком полог входа, буркнул: – Царь – мальчик перед тобой. Он любит сказки, а ты затейник их… Думал, ты дашь мне силу. Но ты дал сказку. Ты издеваешься надо мной? Со мной не шутят, пусть ты номарх и князь.

– Маг есть, – вёл тот спокойно. – Есть чародей, звать Джеди. Он явит чудо, и не одно. Он был астролог при царе Х?ни; но разорился он на вино и женщин, и опустился, и обеднел… Принц, следуй в Эдфу, дальше в Большой оазис. Там, в глуши, найдёшь Джеди. Скажешь, чтоб он пришёл ко мне… Я ж выстрою, – наклонился номарх к Джедефре, – Нижний Мир наверху… Друг мой, всё можно выстроить, – в том числе и Дуат, край мёртвых. Пусть я не знаю, кто в нём бывал, хоть знаю все языки вселенной, но в Книге Мёртвых пишут про Дуат ясно.

– Выстроишь? – хмыкнул принц. – Я Книгу Мёртвых знаю. Там коридоры, двери, пороги, боги… Ты, номарх, шутишь?

– Выстрою, – подтвердил тот. – Где-нибудь в глухомани в моём Фаюме. Будет подземный город как лабиринт. Туда и пойдёт царь с Джеди… И станет Хаос, вещи смешаются, как и мысли… Кто выплывет на поверхность – тот будет царь. Выплывет, в ком больше силы, мудрости и величья. Выплывешь ты, принц. Ты не ливиец сердцем и не ливиец видом. Знаешь ли?

– Я, – согласился тот, – схож с отцом больше, чем остальные – Хефрен с Бауфрой.

– Ты в деда, в Снофру, – кивал фаюмец. – Он был нубийцем, как ты, большим. И он был очень мудр, очень… Твоя пора. Действуй.