Войны инков. Incas

В д. Копайапу, соединявшей прибрежный тракт с горным, их ждал Йупанки – немногословный сдержанный златоухий с убранной под шлем гривой.

Южней, в д. Кукимпу, на рудниках в скалах видели, как из нор вылезали рабы сдать корзины с рудой и опять лезли в норы; также там измельчали породу и загружали решетчатые носилки, перемещаемые в бассейны. Шлаки всплывали, нужное – оседало. Золото, сортируя, сыпали по мешкам да ёмкостям. Императору поднесли самородки.

– Сколько в день набираете?

«Семьдесят, – счёл управитель долины, инка из захудалых. – Много рабов – арауканы, метят сбежать».

Зеленоглазый – старший из мальчиков – подошёл к сортировщикам, чтоб сказать одному: – Все десять горстей проверяют, а ты – четыре.

Раб, подхватив его, прыгнул к бассейну – ткнуть носом в воду. Кто-то вздел пику – раб утопил нос мальчика и, воздев руку, крикнул вдруг:

– Дай макана[39 - Боевая дубинка, напоминавшая формой меч (кечуа).]!

– Брось его! – требовал Рока-канут. – Я вот: взамен возьми, коли хочешь!

– Макана! – гнул раб своё.

– Речь не знает! – вскрикивал управитель.

– Что ты сказал, враг? Не научил зачем?! – Император отвесил ему оплеуху.

Все, прекращая труд, подходили. Стражники пятились к группе инков. Схваченный мальчик ник на коленях, в грязных потёках.

– Раб, верни сына – и отпущу!

– Макана!!

– Дать ему!

Получив меч, раб сжал принцу шею и возгласил на плохом руна-сими: – Кура уходит. Кура за Маульи парня пустит. Кура сказал, так будет!

Женщина его племени, подойдя к нему, зашептала. Раб отпустил заложника, и Йупанки взял пику.

– Стой, благородный! – скалился Синчи-р?ка. – Мне мстить. Я отомщу, так как кровью как сын наложницы[40 - В годы правления Пача Кутековых потомков, против которых сложилась могущественная коалиция старых и древних кланов, правящий дом опирался на инков-бастардов, одним из них был Синчи-рука, воитель чилийских земель.] родич мальчику. Оскорблён мой племянник… Инки не лгут! – добавил он. – Куру освободили, и пусть уходит. Но родич мальчика вправе мстить. Так ведь?

Рабы взревели:

– Вправе!

Женщина поддержала:

– Сын за отца, дед за внука. Так.

Синчи-р?ка шагнул вперёд. Налетев, раб разбил его щит. Ноги вязли в пыли по голень. Инка-бастард метнул дротик, брызнула кровь. Раб в ответ смял мечом его шлем. Синчи-р?ка шатнулся.

– Кура – вождь, инка! Знай! – колотя себя в грудь, раб тряс оружием.

Золотой шлем свалился, инка осел.

– Кура волен! Кура уходит! Он идёт родина! – Победитель пошёл прочь.

Принц бросился и воткнул рабу в спину нож. Все смолкли. Раненный Синчи-р?ка встал с трудом.

Вечером на рудник пришла тысяча перебить рабов вкупе с женщинами и детьми.

Шли на юг, шли… Пески охлаждались туманами, ползшими с океана, бризами, речками. Подорожные стенки и вехи вдоль тракта сгинули, ведь барханы кругом покрывались кустарником и деревьями… Задождило, ели москиты…

Араукания, южный форпост империи, был за валом. Рать стала лагерем. Император, явив активность, стал обучать всех и проводил смотр за смотром, слал гонцов в Куско, где через треть луны узнавали о делах в Чили.

Ночью две тьмы, перейдя реку, закрепились. Арауканы прибыли утром.

– Главный где? Я к нему хочу! – крикнул Йупанки.

После протестов, воплей, манипуляций с луками да дубинками инкам выдали:

– Двадцать вас пустим в лов[41 - Группа родственных хижин, стоянка племени или рода арауканов.]. Остальные пусть здесь ждут.

И повели посла.

Средь маисовых нив – плетёные и обмазанные глиной юрты с конусной крышей. Рядом – тотемы. А у жилища, меченного знаком солнца, – толпы. Женщина и старик с клюкой вышли. Варак, бывший при генерале, дал им подарки.

– Ваш бог есть Солнце, наш – тоже Солнце, – выступил инка. – Сын Его молвит: чтя Солнце, отвергли Сына. Дайте нам опекать вас, оборонять от бед, обучать честной жизни, добрым законам.

Ибо Сын Солнца, вёл честный инка, прибыл «скорей для того, чтоб делать добро (как то делал он в отношении всех, каковых подчинил империи), нежели утвердить верховенство или для выгод…» Главное, что «их земли и состояния не убудут – даже умножатся от строительства оросительных и других новин; всем оставлены будут земли, бывшие в их владеньи». Инкам всего-то нужно, «чтоб поклонялись Солнцу и позабыли дикости, кои были».

Женщина затрясла головой.

– Мать лова, я не хочу вас. Вымазав кровью стрелы, пойдём на вас. Приходили, мы вас прогнали. Прочь, прочь за Маульи! Там рубеж.

А старик ткнул клюкой к северу.

– Да. Идите. Мать правду знает.

Женщины и мужчины сдвинулись с криком:

– Прочь, прочь за Маульи!

Темник Йупанки взошёл в носилки.

– Инки не ищут ссор, воле Отца послушны. Должно вас научить, как жить.

Он отбыл. Мапуче сопровождали, размахивая оружием.

Через семь дней всё повторилось, только: «За Маульи!!» – говорили двенадцать вождей и посла провожали толпы. Много огней зажигалось в южных холмах.

В третий раз генерал видел тридцать вождей и докладывал возвратясь: – Вещал за всех Кила-к?ра – вождь камнепоклонников. Набралось полста тысяч. Злятся, война не вовремя: надо поля пропалывать.

Пылкий и молодой Урку Инка начал: