Войны инков. Incas

– Сильная страна Тумпис?

Как угодить? Пусть спрашивает, Има-с?мак хорошее отвечать начнёт.

– Сильная! Много домов, курак!

– Варак боится?

– Очень! Храбрые, страшные!

– Воевать Тумпис с инками будет?

– Уай, Мама Вако, будет!!

– Всё, всё, любезная. Провожу тебя.

Шли по саду. Возникла императрица с свитой фрейлин. Потупившись, Мама Вако присела. Дикарка же отдала себя созерцанию Мамы Окльо, дщери Луны, одетой, будто Луна в полнолунье, императрице… Ох-илльи, главная дама в мире! Что говорит?! Уай, кружится голова!

– Ты, Мама Вако, к нам не заходишь… И ты без ликли? Так не пристало… Кто с тобой?

– Има-с?мак… Люблю Маму Окльо!! – выла дикарка с туманным взором. – Очень люблю! Где ходишь – дай поцелую, знатная муравьедиха! – Она чмокнула землю и руку койи (так называли императрицу).

Все рассмеялись, за исключением главной пальи.

– Что ты с ней делала, Мама Вако?

– Сказки мне сказывала.

– Ко мне пусть ходит, – был приказ.

Има-с?мак не помнит, как, выйдя из Красного Города, добралась до дому.

Заседание продолжалось. В Доме Советов с Холма вещал Инка Амару Т?пак, канцлер.

– Перед чилийской кончили мы войну в Айаваке, приблизившись к царствам Киту, Тумпис, Каньари. Там верховодит Тумпис Великий. Есть сведенья, что он выставит двести и даже более тысяч копий. Наместник Севера Ваман Ачачи предупреждён был Тумписом: до Айаваки, что инкская, Тумпис нам друг – к северу от Айаваки Тумпис нам враг.

– Нас оскорбил тем Тумпис! – встал Анта Кена.

– Думай-ка о своей Стороне, о Южной, – встрял одноухий, сгорбленный Ваман Ачачи. – Я знаю Север. Тумпис, Каньари, Киту выставят триста тысяч. Ты, что ли, дашь войска?

Зал дивился мощи трёх государств. Канцлер, кашлянув, отчего разрумянился, начал:

– Ольантай грозит с Востока. В Чиму, что ни луна, – то бунт. Кохиль тумписский чванится и на корточки не садится, так как велик и могуч-де Тумпис… – Указка означила на макете длинную территорию, дескать, тумписскую. – Инкам следует быть одним. Сто птах выгонят и орла, коль вместе. Чима-панака, инка-панака, айльу-панака! Вы представители трёх групп инков, хватит бахвалиться, кто знатнее! Мы все равны, как гладь Тити-Каки! Мы все чисты, как снег Вильканоты[46 - Священные горы (6394 м) к югу от Куско.]! Все – маховые перья в мощном крыле инкской славы! – Амару Т?пак сходил с холма, дотрагиваясь до лиц Совета.

Выкатив грудь, сжав кулачки, встал Вождь Кусканский.

– Слушай, Амару, сказку про ягуара. Состарился и давай мурлыкать: все мои братья! Звери не береглись – он съел их… Яркие все слова твои. Пусть крепостью не слабей они Саксавамана! Испытанье: пусть Ильма Инку, позволившего оскорбить Династию, выпустят.

Зал вскричал.

Стриженые с Холма, размыслив, вызвали главного стражи (Связывающего Преступника) и отправили за виновным. Шквал радости побудил всех к воплям. Лишь Титу Йавар, отряхиваясь от нюхательного табака, хмыкнул: лам ведут на заклание крашеным поводком.

Верховный Жрец, восседавший под троном подле вершины, поднялся с посохом.

– Инки! Мы тут надумали… Усмирения ради стран и славы Солнца, в капища Куско ставить богов народов, сколько ни есть в империи. Впредь культ Солнца препровождать ритуалом малым богам. Да будет!

Синчи Йупанки тронулся к выходу, стаскивая с себя знак инки.

– Стой, – молвил канцлер Амару Т?пак, – стой, Вождь Кусканский.

Порох ждал пламени: – Стыд быть инкой! Низменными твореньями сквернят Солнце! Завтра какой-нибудь варвар предложит выпить с ним инке, раз его бог близ Солнца. Я, чадо Солнца, буду чтить жаб с сих пор и подобных?!

– Правда!!

– Гнусным соседством порчен Отец мой, Солнце Великий, – сыну быть чистым? Пойду поселюсь-ка у Тити-Каки, которая родила нас, инков!

– Ложь! – дёрнулся Титу Йавар, муж рассудительный в политических дрязгах, но из себя выходивший в тонкостях веры. – Как родила нас вдруг – Тити-Кака?! Мать инков – Анды, это известно! Разве что Тити-Кака, – не без содействия Чучи-Капака, кто был некогда царь аймарцев и всех гривастых имел в прислугах, – вывела трусов, коим из милости нашим предком даден был титул инков.

Вождь Куско взвизгнул: – Вот как раскрылся косы плетущий? К чёрту вас, косоплётов, свергнувших нас, гривастых!! В ад блюдолизов, выкравших трон!! Скрыв низость, выдумали про Анды, что-де им мать?!

Сидевшие на златых местах вскочили, гривастые побежали к ним драться снизу Холма.

– Раб!! – трясся наместник Востока, побагровев. – Айуска! Прочь беги!! Да, прочь, прочь!! Подь на грязный насест свой чистить блохастые перья!!

Инки таскали друг друга за гривы или косицы. Лишь Анта Кена стыл бледный. Как Вождь Кусканский был сбит с ног, раздался глас тихий, но – прекративший бой:

– Ведающий Делами и Соглядатай, я говорю вам, что все законы, предложенные Совету, обсуждены честно, без злобы, корысти, зависти. Мы закончили.

Паланкины всесильных один за другим растеклись по улицам.

Ёрзая, бормоча под нос, ехал Синчи Йупанки. Около крепости Саксаваман, в роще на склоне, были кварталы чима-панака, – дикого камня и с щелевидными почти входами, возведённые той порой, когда Куско был островом в море варваров. Подле лестницы на коленях ждал Пики-Чаки в платье кураки и с тростниковыми вставками в уши.

– Ты рода тампу? – продемонстрировал Вождь Кусканский знание ушных вставок. – Древний род! Он служил моим предкам… Что тебе?

– Инка! Шествуешь – стынет Солнце, светится след твой! – и гость склонился. – С просьбой я как один рода тампу, коему Манко Капак, предок твой Перво-Инка, милостью сделал дыры ушные шире, чем у других, дав мерку дыр и тростник для вставок. Нынче мы, тампу, под Титу Йаваром. Ты, инка, можешь помочь мне, как Опекун Избранниц…

– Вон косоплётов, также их слуг!

К гостю бросилась челядь, чтоб отдубасить.

Но вдруг задумался Вождь Кусканский. Полуистёртые вековые ступени веяли славой, сходно желаньем вновь сесть на трон, как в прошлом. И нужна помощь, в том числе косоплётов. Драться одолевающим перевал негоже. Помощь просителю будет дань примирению; доброта инков чима-панака прославится в тампу, будущих, может быть, подданных. – Скажи просьбу.

– Инка! – вёл Пики-Чаки. – То для твоих ушей инкских, самых больших ушей, ничьих больше!

Лесть: лишь владеющий красным венцом владыка мог иметь уши сверх величин. Лесть, лесть… но приятная.

Коридорами прошли в комнату с клиновидным окном, Вождь Куско сел на ларь.

– Просьба – мне блюсти в Доме Избранниц жён Солнца, инка…