Войны инков. Incas

Солнце сияет. Пахнет пустынями и лесами, сходно и скалами: почвы всех сторон света смешаны здесь намеренно. Окоём – пирамиды. С севера, что левей, Касана – «Обликом Леденящая». Правая, древняя Кора-Кора, или «Луга», – в низине. Дальше, восточней – замки Имперского Арсенала, Города Виракочи, так называемого Большого Замка и остальных громад. К югу – весь золотой, в смарагдах, сверкающий Дом Избранниц и блок фундаментов под строительство.

Кондор вздрогнул… и встал на лапы, глядя из набежавших толп на сияние в кровлях, сложенных из соломы, балок из золота, серебра, электра…

Кондор взлетает…

Виден ручей, делящий площадь надвое…

Люд в улочках…

На востоке ручей двоится, и городской квартал Пумий Хвост – в развилке.

Над городом – Саксаваман, холм с крепостью.

Каменные кварталы сходят в предместья рощами; дальше средь полей – тракты в четыре стороны, горы, холмы и храмы…

Бликнуло в клубах пыли что-то на севере, приближающееся спешно…

И кондор с клёкотом заскользил вдаль.

Много руканцев – царских носильщиков – мчались с носилками по имперскому тракту перед отставшей колонной воинов в чёрном, секироносцев. Кнут вился в воздухе, подгоняя; с пенным ртом, мчал гонец без тюрбана, сползшего в гонке. Он горбился, слыша крик:

– Сын ламы!! Медлишь?! Дуй, иль владыка окажется в Куско прежде!

Встречные бухались и окутывались пылью.

Мчали к предместьям. От воплей личности на носилках вскинулись ламы подле обочин.

– Мы будем первые!

Кнут ожёг тела. Ойкнув, вывалился руканец.

Гонец меж тем пересёк ручей, трубя в раковину.

– Стой, гуанако[7 - Андийское быстроногое животное-камелоид.]!!

И гонец рухнул на площади.

Вмиг носильщики перешли на шаг.

Мелкий, старообразный мужчина, сойдя по спинам, ему подставленным, и откинув кнут, захромал вперёд, поддавая подолу чёрной рубахи острым коленом. Руки с браслетом мечены шрамами. Семицветной тесьмой сжата стриженая головка. Лоб – в бахроме красных нитей; ниже – пронзительный, резкий взор, выше – два маховых чёрно-белых пера коре-кенке, сказочной птицы. До плеч почти с ушей виснут диски золота, ни один в Четырёх Сторонах не имел дисков больших.

– Что, раб, за весть принёс?

Но гонец прижал к себе сумку с почтой и не ответил. Мужчина за ухо приподнял его.

– Знаешь службу. Пить с тобой будем на празднике!

Группа женщин в ликлях-накидках засеменила от знати под топот гвардии, выбежавшей на площадь. Круглая и румяная от волнения дама запричитала:

– Ты не был год! Воюешь?! А здесь детей твоих убивают, кондор упал, ты знаешь? Это к несчастью… Ты, верно, там не воюешь? Тешишься с девками? Так, Т?пак Инка?! Ответь мне! Что ты ответишь?

– Ты на сносях, божественная Мама Окльо, сестра-супруга? – бросил мужчина и, оглядев её, двинул к гвардии, задыхавшейся после бега.

То были инки в чёрном, с круглыми маленькими щитами, все сплошь с секирами, златоухие (их обязывали растягивать мочки золотом; и размер золотого кружка означал ранг носителя).

– Бросили нас?! Отстали?! – слышала гвардия. – Видеть вас не хотим! – Ругатель зло захромал прочь.

На корточках и почтительно провожали его глазами; и дряхлый инка шамкал вслед:

– Т?пак! Набольший!!

Тот помог старцу встать.

– Воитель, дядя, Правая Длань[8 - Капак Йупанки, брат и сподвижник строителя инкской империи, получивший прозвище «Правая Длань».] отца нашего! Впредь лишь стоя встречай нас!

– Вижу тебя, бог, и ноги ломятша, – гладя племянника по плечу, вёл старец. – Как твой поход? Што взял?

– Каса наша теперь, Айавака, Кальва… Дядя, устали, трудная получилась война… Ты с благом – а они в копья! – взорвался вдруг император, крикнув, что, «если земли, которые он в дальнейшем целит завоевать, начнут подражать тем странам в гнусном упрямстве, то он откажется от войны, дождётся, чтоб стали более расположенными к империи».

– Отдохнёшь – и пройдёт, не мущшя! Помню, ты был нашледником, жёлтую бахрому ношил, а не крашную, как теперь, мы ш тобой и отшом твоим били Минчаншамана в Щиму…

– Дядя, из Мусу-М?су рать пришла, слышал? Нам от наместника Титу Йавара весть была.

– Титу Йавар? Не воевал ш таким я, не помню… – старец мучительно вспоминал. – Он рода-то, уж не айльу-панака? Нынще што ни щиновник – айльу-панака, што ни охальник – айльу-панака. Воюют единштвенно родищи твоего отша Пача К?тека инка-панака. Этих я помню…

– Дядя, на празднике пить с тобой будем. Жизнь тебе! – заключил САМ и захромал прочь.

Знать, расходясь, шепталась, что «неспроста кондор: быть переменам».

Близ улицы, созданной Домом Избранниц и Большим Замком, – красный фасад с проёмом, что охранялся секироносцами. Высоченные стены – влево и вправо – охватывали сад, пруд, здания с кровлями из соломы. Не было в Куско, за исключением Храма Солнца, места величественней, краше, – как досель и не жил муж влиятельней Т?пак Инки Йупанки. Здесь была резиденция императора – Красный Город.

Лестницей он взошёл к площадке; дальше подъём – ход в башню – вдоль кладки гранитных блоков, выдавливавших в стыках золото; чудилось, что в мерцавшую в полумраке сеть инкрустированы рубины. Твари из золота висли на потолке и стенах. Ныла спешившая вслед жена.

Смяв полог, Т?пак Йупанки влез в спаленку под соломенной крышей. Рыжий затылок мальчика виделся из-под шкур. В тот же миг воробьи в клиновидном окошке порскнули, и воткнулась стрела. Император метнулся к спящему, не задетому наконечником. Со стрелой в шкуре, сложенной в узел, он захромал прочь, слушая причитания Мамы Окльо: «Нынче стрела, ты видел?! И был удав… Откуда? Еле спасли его… Гонца посылала, ты воевал всё…» Входы сменялись, лестницы путались. «…сына травят, а ты воюешь?!» В нишах мелькали то постовые, то идолы из серебра да золота.

– Кто охранял?! – взвизгивал император; гул разносился в сводах. – Мы их повесим! вниз головами!! Чья тут власть?! Их власть?! Стрелы – с востока, с логова Титу Йавара! Им неймётся! Айльу-панака и викакирау – воры! Они-де от Йавар Вакака, от законного повелителя! – крик усилился. – Да!! Который владел одним Куско и приседал, как раб, под аймарским владыкой[9 - Владыка аймарской империи был сюзереном города-государства Куско до Пача Кутека; прежние инки-правители были зависимы от него; при древних и старых кусканских кланах в Куско правил аймарский ставленник.]!! Нынче не приседает, как покорили мы всех аймарцев, а заодно вселенную! Хочет быть первым, ждёт нашей смерти?! Кликнем самоотверженных – и в Паукар-тампу, в их логово!! – Потрясая узлом со стрелой внутри, он бежал и столкнулся с худым длинным инкой, шедшим из-за угла.

– В Паукар-тампу!! Бить косоплётов, брат! Надо!! Гибнет Династия!

Тот поднял узел, выпавший из дрожащих рук и, с царицей, увёл Сына Солнца в покой из золота.

– Амару Т?пак! – сел монарх в стенной нише на одеяла. – Ты распустил Град Куско. Ты Язык Трона, главный! Выше тебя лишь мы, брат! Кондоры падают, стрелы в спальне наследника, и удавы… Многое терпим от косоплётов с тех пор, как их свергли. Многое! Надо кончить их!

– Битва с ними, брат, в нынешнем положении хуже мира. – Амару Т?пак, кашлянув (алым тронулись скулы), сел на скамью из золота. – Косоплёты – враги, понятно… Как прогнать попугая, чтобы не раскричались прочие? Тронем мы заплетающих косы[10 - Древние кланы: чима-панака, раурау-панака, аванина-айльу и апу-майта, – носили причёски, схожие с гривой, это «гривастые». Старые кланы – викакирау с айльу-панака – волосы заплетали в косы, прозваны «косоплётами». Пачакутековы потомки, ставшие во главе инкской империи, стриглись коротко.] – и возбудим гривастых… Есть обстоятельство и важней: те и другие правили не один век. Мы же у власти мало. Что мы умеем? Древние кодексы растолковывают инки прежних династий; звёздные знаменья разъясняют они же, как и обряды; власть низших рангов и рангов средних, власть на местах – их кланов. Мы также пользуем их опыт знания государственного устройства и управления. А что – мы? Знамениты мы войнами да дворцами…

– Спит, – прервала Мама Окльо. – Может спать сидя, знаю. Мчался как ветер! Он покорил пять стран!

– Сестра, – Амару Т?пак встал, – ему, называемому земным богом, надо быть сдержанней и пристойней. Он был обязан войти в Град пышно, а не влететь вслед гонцу как мальчик, будто травя дичь в поле.