Исчезновения в Гальштате

Я пошел к двери. Он вышел вместе со мной. Прикрыл за нами дверь в кабинет и обрадовано мне:

– Ура! У нас с тобой теперь целый день! – Глаза у него блестят. Улыбается и смотрит на меня с доверием. – Я тебя на улице подожду. Во дворе. Там у вас дерево большое. Буду под ним. Ты потеплее одевайся только, холодно тут у вас в Сибири.

И быстро скрылся за дверью. Я не торопясь пошел к нам в группу. Хоть десять минут есть, чтобы что-то обдумать. Осознать. Мысли в голове кружились в каком-то хороводе. Я ведь даже не успел его как следует рассмотреть. Как-то даже стеснялся смотреть ему в глаза. Но он в мои смотрел. Смотрел и улыбался. И он очень обрадовался, что у нас впереди целый день. День вместе. Он просто засветился от этого! Я это даже не увидел, а скорее почувствовал. Меня прямо всего обдало его радостным возбуждением. А это значит… значит, я понравился ему. Хоть бы никого не было в группе! Не могу сейчас отвечать на их вопросы. Если бы с ходу его разочаровал – он бы не стал просить меня на целый день. Пока все идет хорошо… Какой он? Я его как-то словно в тумане видел. Но он точно немного выше меня ростом. Худощавый, глаза в очках добрые. Он близорукий. Без бороды и усов. Волосы не помню. И как одет тоже. Но он очень приятно улыбается. И когда взял меня за руку… нет, не рукопожатие, а осторожно обхватил чуть ниже локтя мою протянутую руку. У него теплые руки. Витька ждет меня в нашей комнате.

– Ну, что? Как все прошло? Как ты там?

– Ой. Даже не знаю. Но кажется, все нормально. Сейчас пойдем с ним гулять. Мне срочно собираться нужно.

– А какой он? Понравился тебе? Галька прибежала к Любе и рассказала, что его видела. Говорила, что в черном пальто, высокий, в очках. И лицо немного загорелое.

– Да? Я не заметил как-то. Но кажется, да. Немножко загар есть.

– Но так он тебе как? Понравился?

– Да. Кажется, он мне понравился. Кажется, даже очень понравился.

И тут Витямба вдруг засветился, расплылся в улыбке и кинулся меня обнимать:

– Молодец! Вот ты молодец, Саня! Я знал, что так будет. Давай собирайся скорее. Нет, знаешь чего – иди сначала в туалет зайди. А то потом от волнения и мороза вдруг захочется. Чего ж ты будешь в кустах, что ль, перед опекуном позориться. Иди прям сейчас.

Я пошел. Выглянул в окно умывальника. Дерево стояло. А его еще не было. Сердце опять застучало в ужасе. Он ушел. Решил, что я не такой. И не попрощавшись… Уехал подальше отсюда. В Москву. От этой мысли внутри у меня все перевернулось. Я поскорее вернулся в комнату. Витямба тер влажной губкой засаленные рукава моей зимней куртки.

– Его там нет, – растерянно сказал я и сел на кровать.

– Кого нет? Где?

– Опекуна. Из Москвы. Он сказал, что под деревом будет меня ждать. Он, наверное, раздумал и уехал без меня.

– Ты что? Куда он мог уйти? Просто, небось, еще у директора. Че ему? Мерзнуть, что ль, на улице, тебя ожидая? Невелика птица! Что ты расселся-то? – Витька выглянул в окно. – Да вон он, твой, стоит под деревом. Ждет. Пока его тупорылый опекаемый на кровати расселся. Одевайся давай скорей! А то и правда уйдет. Подумает, что ты, как девочка, перед выходом носик пудришь и вечно себя ждать заставляешь, – и Витямба скорчил свою обычную глумливую рожу.

Я только кинул взгляд в окно и тут же бросился натягивать свои говнодавы и куртку с влажными от Витькиных усилий рукавами. Трикотажные перчатки засунул в карман. Схватил шапку в руки и выкатился стремглав на улицу. Он сразу увидел меня пошел навстречу. «Опять улыбается», – подумал я.

– Надень шапку! Простудишься! – Он теперь был без очков. Тоже в шерстяной шапке. Опять я волосы не рассмотрю. Но теперь явно вижу, что у него загар. Глаза серо-голубые, радостные. – Я вот сюда, в Сибирь, самую теплую одежду взял, а оказалось, что не так уж тут у вас холодно.

Мы пошли рядом. Вдруг кто-то кинул мне в спину снежок. Оборачиваюсь – нет никого. Он показывает на окно второго этажа:

– Кажется, обстрел ведется вот оттуда.

Я посмотрел туда и увидел, что в окне седьмой группы мне корчат рожи Сашка Лапушкин и Женька. Я почему-то ни грамма не обиделся на них. Наверное, потому что и он не обиделся и воспринял это как легкую шутку. Он даже весело помахал двум этим придуркам рукой. Я почему-то тоже помахал … «Это я зачем? – мелькнуло у меня в голове. – Нравится делать, как он?»

– Я вот решил сначала сам тебе рассказать кое-какие моменты, которые надо прояснить сразу. Ну, чтобы ты не мучился этими вопросами. Знаешь, иногда хочется знать что-то важное про человека, а спросить как-то неудобно. Поэтому давай я сначала сам задам себе твои вопросы. И дам тебе на них ответы. Не против, если мы так начнем знакомство?

– Нет. Я не против.

– Тогда я немного про себя расскажу. Меня зовут Михаил Евдокимов. Я по происхождению русский. Родился в Москве. Но я живу попеременно то в Москве, то в Вене. Это в Австрии. Знаешь такой город?

– Знаю. Но я там никогда не был. Я еще нигде не был, дальше Кемерово не выезжал.

– Ну, это нормально. Еще успеешь мир посмотреть. Так… Ну, в Австрии у меня работа. Я пишу пьесы, сценарии и либретто. Это называется драматург. Знаешь такую профессию?

– Конечно. Я же не дебил. У нас детский дом для умственно нормальных.

– Да. Извини. Как-то глупо – все время тебя переспрашивать. Ты ведь и сам можешь переспросить, если что-то тебе будет непонятно. Просто я волнуюсь немного. Это у меня первый раз, когда я вот так приехал к человеку знакомиться. Ты ведь тоже, наверное, волнуешься. Еще и посильнее меня? – заглядывает мне в лицо, как бы стараясь понять мое состояние.

– Я тоже… Но сейчас уже меньше.

– Ну и слава Богу! Как-нибудь мы справимся вместе. Тебе, конечно, труднее. Все же я старше намного, и ведь это я тебя опекать должен, а не ты меня. Значит, я должен постараться сделать так, чтобы тебе было со мной спокойно, комфортно. Ну, если у меня не будет получаться, ты мне помогай.

– Хорошо.

– В Австрии отчеств нет. Все обращаются друг к другу просто по именам или, если официально, по фамилиям. Поэтому ты в Вене станешь господин Белов. По-немецки: герр Белофф. Кстати, красиво звучит. Но и Саша тоже можно. Для близких. Я вдовец. Моя жена была немка. Она погибла два года назад. Это был несчастный случай, но давай об этом не сейчас. Мы прожили вместе двадцать пять лет. У меня есть еще дочь. Она уже взрослая девушка. Недавно вышла замуж. Живет у мужа в Италии. А, вот еще – мне сорок девять лет. Это кратко про себя. Я знаю, что это совершенно недостаточная информация для тебя, но я сейчас хочу именно самое главное тебе о себе рассказать. Я потом, конечно, на все твои вопросы отвечу. А сейчас о другом. О том, как сюда попал. Я увидел твою анкету на одном немецком сайте поиска родителей для сирот. Ну, есть такой в Европе; в немецкоговорящих странах есть такой ресурс. Распространяется по Германии, Австрии, немецкоязычной части Швейцарии и Италии. Там твою анкету и увидел.

– Так меня же только в России снимали волонтеры для поискового сайта «Найди своего ребенка», – говорю.

– Ну, не знаю. Я твою анкету на другом сайте увидел. Еще удивился, что русскоговорящий мальчик там появился. Ну сейчас это неважно, наверное. Главное, что я увидел твою фотографию и прочел про тебя анкету. А там как раз была ссылка на этот российский ресурс… как ты его назвал?.. А, «Найди своего ребенка», да. Там я уже посмотрел твое видео и вот решил приехать к тебе познакомиться. Может, мы понравимся друг другу. И я тогда… тогда оформлю опеку и… там посмотрим, как пойдет.

– А как мне вас называть? Господин Евдокимов? Или по имени-отчеству? Мне проще с отчеством. Я так привык. Не обижайтесь на меня, пожалуйста.

– Да нет. Что ты?! Как раз очень верный вопрос ты ставишь. В Австрии я герр Михель. А в России я Михаил Германович. Моего отца звали Герман. Он был немец, из ГДР. Но я тебе все про мою семью потом расскажу. Я вот подумал: наверное, лучше, если ты прямо сразу будешь говорить мне «ты». И без всяких отчеств. Тут просто такой момент будет возникать постоянно, щекотливый. Ну вот смотри. Представь, что мы сейчас пойдем с тобой, например… например, в пиццерию какую-нибудь. И там все вокруг: официанты, люди за соседним столиками – все будут слышать, как ты меня называешь на вы и по имени-отчеству. Они тогда сразу начнут гадать, кем мы друг другу приходимся и чего это мальчик с каким-то дядькой по ресторанам ходит. Ну не будем же мы всем вокруг объяснять, что это мы только знакомимся и что я тебя собираюсь под опеку брать и все такое… В общем, это только лишние вопросы. Поэтому я предлагаю тебе называть меня на «ты». Ведь тебе же необязательно при этом прибавлять что-то еще. Просто ты говоришь мне «ты». И этого достаточно. И только, пожалуйста, – не надо никаких дядь Миш. Это прям совсем для меня тяжелый вариант обращения. Ну что, Саша? Договорились?

– Ну, я попробую, но не знаю – непривычно как-то вас на «ты».

– Да нормально. И не «вас», а «тебя». Давай ты попробуешь сказать мне что-нибудь такое, ну, чтобы с обращением на «ты».

– А что именно?

– Ну-у, например, скажи мне так: «Я хочу есть. Где мы будем с тобой обедать?» Ну, давай теперь ты пробуй.

– Я хочу есть. Где мы будем с тобой обедать?

– Ну вот видишь! Как легко мы с тобой на «ты» перешли.

– Но вообще-то я пока еще не хочу обедать. У нас сегодня праздничный завтрак был. Очень сытный.

– А-а. И что же включает в себя этот праздничный завтрак-банкет?

– Сырники со сметаной. Клубничный йогурт и бутерброд с копченой колбасой. Все вкусное.

– Ого! Неплохо вас кормят. Сырники я, кстати, тоже очень люблю. Но сам их не умею готовить. Раньше жена делала, потом дочь иногда. А сейчас никто… Но если ты тоже их любишь, то я научусь обязательно. Буду их печь. И потом съедим их вместе. А мы, вообще, куда с тобой идем?

– Я не знаю. Я просто с вами рядом иду.

– Не так. «С тобой рядом иду».

– С тобой рядом иду.

– А куда в вашем городе обычно ходят гулять зимой? Я, понимаешь ли, в Новокузнецке впервые. Вообще за Урал ни разу не выезжал. Поэтому готов слушать твои советы по поводу нашего маршрута.