Смена третья – загадочная

– Да, Сева, ты превзошёл самого себя, негромко произнёс Матвей, – разве это страшная история? Это детская считалка, какая-то.

– Эй, Японская щётка, у тебя есть что-то пострашнее? – выкрикнул Творогов.

– Конечно, – похвастался Матвей.

– Ну давай, напугай нас, – не успокаивался Творогов.

– Я бы рассказал вам про то, как мы с моими друзьями лазали на соседнюю усадьбу и как встретили там привидение помещика. А мог бы рассказать вам про пиковую даму, которая держала нас в страхе несколько дней. Или про инопланетян, с которыми мы рассекали на летающей тарелке по нашей Солнечной системе. Мог бы даже рассказать о том, что мы рядом с лагерем нашли заброшенную шахту и купались в подземном озере, хотя этого делать точно не нужно, а то кто-нибудь из вас решит отыскать её, заблудится и дядю Борю, то есть Бориса Борисовича переведут в завхозы, – начал Матвей, – но вы мне, всё равно, не поверите. А вот одну страшную историю я вам сейчас расскажу. И так, один мужик каждый вечер садился в маршрутку и ехал с работы домой.

– Куда садился? – послышалось из глубины палаты.

– Ну этот, как там его? В автобус. Так вот, каждый вечер он садился в этот автобус и ехал домой. По пути всегда на одной и той же остановке заходила ветхая старушка. Народу в автобусе было много, и этот мужик каждый раз уступал ей место. И так изо дня в день. Вечер, автобус, остановка, старушка. В один прекрасный день мужик как обычно сел в свой автобус, вскоре вошла старушка, он уступил ей место. Как ни странно, но в этот вечер люди выходили раньше, а к концу поездки и вовсе никого не осталось, только этот мужик и старушка. Вот уже виднелась остановка, на которой этот мужик должен был выйти, он встал и пошёл к двери, как его тут же за рукав пальто схватила старуха. Он попытался вырваться, но она была сильнее. Она сжала руку так, что он завизжал от боли, подтянула его к себе, усадила рядом и навалилась на него со словами: – «Наша остановка следующая». Её глаза налились кровью. Мужик заорал, пытаясь привлечь к себе внимание водителя маршрутки, то есть автобуса, но тот только прибавил газу. Мужик увидел в зеркале заднего вида его краснеющие глазищи. Автобус замедлил ход, и остановился. Глаза старухи освещали всё вокруг, передние клыки стали расти, на пальцах показались огромные когти, руки её покрылись густой шерстью, она завыла как волк и заорала: «Вот теперь наша остановка» и вцепилась своими клыками в шею мужика. Тот завопил от боли и страха и последнее, что он увидел, это огромное кладбище. Двери открылись, и старуха потащила его за собой, издавая при этом истошные звуки. А вдали, за могилами, виднелись тысячи красных глаз, поджидавших новую жертву.

В этот момент Матвей сделал небольшую паузу, после которой как заорёт: – Аааааааааа!!!!!

Народ вслед за Матвеем заорал так, что было слышно в соседних корпусах. Через секунду в палату ворвался вожатый и включил свет. Его удивлению не было границ, все ребята стояли в дальнем углу с ужасающими гримасами на лицах и только Матвей сидел на своей кровати и смеялся что есть мочи.

– Что здесь происходит? – воскликнул Дима.

– П-п-пал-к-к-кин, – заикаясь, еле выговорил Творогов.

Сева проснулся от того, что какой-то незнакомый голос просил его встать с кровати и идти завтракать: – Севушка, просыпайся. Завтрак на столе, я побежала на маникюр. Артёмку я отвела в беби-клуб, не забудь его забрать ровно в два часа. Мне надо будет заехать к маме, она просила сходить с ней в торговый центр и помочь ей выбрать платье на юбилей. Целую.

Сева совершенно не понял, кто это говорит и главное, почему этот человек его так называет – Севушка. Мама его звала полным именем, как, впрочем, и папа. Всеволод встал с кровати и удивился тому, где он находится. Ни спальня, ни уж тем более гостиная была ему незнакома. Он интуитивно нашел санузел и решил умыть лицо. Набрав воды в ладоши, он намочил лицо и крепко растёр его. Что-то ему показалось слишком странным, и он тут же посмотрел в зеркало: – мама, – заорал он, – что это? Опять? Не может быть! Нет, этого не может быть! Так, тихо, Сева, успокаивайся. Что произошло, вспоминай!

Он вышел из ванной комнаты и сел на диван: – так, Сева, вспоминай. Мы играли в игру. Сначала я стал тем, кем и остаюсь в настоящий момент. Потом сходил Макс, он постарел, Цветок наоборот помолодел, Макс пропустил ход. Потом снова сходил я. Мне выпало – «Реально лишь настоящее», после этого я ничего не могу вспомнить. Блин, что может быть реальнее, чем то, что у меня усы, размером с дом.

Сева начал метаться из угла в угол. При этом руки его тряслись как у лихорадочного.

Надо валить отсюда, – велел он сам себе. И начал бегать по квартире в поисках своей одежды. Но, кроме делового костюма, аккуратно развешенного на спинке стула, ничего не нашёл. Он быстро надел рубаху, натянул брюки, после взял галстук, покрутив его в руках, отбросил его на спинку стула, накинул пиджак и бросился к выходу. Уже в коридоре, одевая ботинки, Сева заметил фото, висящее на стене. На фото был Сева, взрослый Сева, со своими знатными усами, какая-то женщина, которая показалась ему весьма привлекательной, и мальчишка, в огромных роговичных очках, отдалённо напоминавшего ему самого себя в далёком детстве: – Хм, очень интересно, – хмыкнул Сева и выскочил на лестничную площадку.

– И куда мне теперь? – задался он вопросом, – знаю, нужно найти ребят. Так, где живёт Матвей и Цветок, я знаю. А вот где Макс, понятия не имею.

Сева направился к остановке и запрыгнул в ближайший троллейбус. Добравшись до нужной остановки, он было решил выйти, как его одёрнула кондуктор: – за проезд, дядя!

– Какой я Вам дядя? У меня школьный проездной, – возмутился Сева.

– Послушай, дядя, я сейчас полицию позову и будешь им рассказывать. Деньги давай, школьник.

Половина троллейбуса грохнула от смеха. Сева на секунду задумался, но его вдруг осенило, что он совсем не тот Сева, а действительно дядя и от этого его ноги слегка подкосились, но кроме как дёрнуть изо всех сил, ничего умнее не смог придумать. С криком «Ура» он вылетел из троллейбуса и помчал куда глаза глядят, только слыша в спину крики разъярённой кондукторши: – ну я тебя найду, паразит ты эдакий.

Пробежав пару кварталов, Сева остановился, чтобы перевести дух: – неплохо ты стал бегать, Всеволод Вячеславович, – похвалил он себя, – гораздо лучше, чем в детстве, гораздо.

Передохнув, он огляделся и к своему удивлению оказался прямо напротив дома, где жил Матвей. Залетев в подъезд за какой-то полноватой женщиной, он бегом поднялся на нужный этаж и позвонил в знакомую квартиру. Через минуту дверь открыла незнакомая ему женщина, с повязанным на голове полотенцем: – Вам кого? – спросила она.

– Вы не мама Матвея, – промямлил Сева, пытаясь заглянуть вглубь коридора через плечо незнакомой женщины.

– И даже не собиралась ей стать. Так кого Вам?

– Вы знаете, тут живёт мой друг, Матвей Палкин. Или я ошибся квартирой? – Сева взялся за ручку двери, заглянул за неё и убедившись, что он позвонил в правильную квартиру, добавил: – нет, не ошибся.

– Мужчина, тут нет никаких Матвеев, и Палкиных тут тоже нет.

– Как же? Неделю назад он жил тут, со своими родителями, – растерялся Сева.

– Я тут живу с рождения, можно сказать, – поправляя полотенце на голове, ответила женщина, – шли бы Вы отсюда. Иначе я сейчас мужа позову.

– Не надо мужа, я испаряюсь, – подчинился Сева и соскользнул вниз по лестнице.

Выйдя на улицу, он начал жадно глотать воздух, пытаясь успокоиться: – если у Цветка такая же история, то я вляпался. Грёбаная игра, зачем я её нарисовал? Зачем? Что мне теперь делать?

Чутьё Всеволода его не обмануло. В квартире Цветковых так же оказались посторонние люди, которые не постеснялись нахамит ему и выкинуть с площадки. Сева шёл по улице и уже потерял всю надежду на спасение. Он жутко был голоден, его желудок всё чаще давал ему знаки, что нужно перекусить. Сева начал рыскать по карманам костюма, который надел с утра и о чудо, в одном из них он обнаружил бумажник. Раскрыв его, он чуть не обомлел. Там были деньги, достаточное количество, чтобы раз сто сходить в «Быстро и точка».

– Вот так свезло, – воскликнул он, – блин, я же мог расплатиться за проезд. Надо исправить ситуацию.

Сева пересчитал наличные, покопался по кармашкам портмоне, и кроме фотокарточки с той женщиной и ребёнком в очках, ничего более не нашёл. В ближайшей закусочной он взял себе огромную шаурму, разместился на лавочке, в небольшом скверике и принялся уплетать её.

– Вот это вкуснотища, – восклицал он, кусая снова и снова, как откуда-то сзади услышал посторонний голос: – что Вы чавкаете, как собака?

– Что, простите? – на секунду остановился Сева.

– Чавкаете, спрашиваю, что? Неужели нельзя не чавкать? Развели тут, понимаете, общественную столовую. Дома надо есть, а не в парке, где люди отдыхают. Что за культура? В транспорте едят, на улице едят, телевизор смотрят и тоже едят. Вы с собой в кровать еще начните брать, вдруг ночью поесть захочется, – противный старческий голос не умолкал.

Сева повернулся в сторону говорящего и обомлел. На газоне, ровно за его спиной, в кресле-каталке сидел седой лысый старик. Это был не просто старик, это был Макс Новосёлов.

– Макс, – закричал Сева.

– Что значит Макс? – возмутился старик, – Максим Иванович, и попрошу без фамильярностей, молодой человек.

– Макс, ты чего? Это же я, Сева! Сева Творогов! Не узнаёшь?

– Почему я должен Вас узнать? Только потому, что Вы сидите тут и жуёте свой бутерброд? Раньше я Вас тут не встречал. И давайте закончим наш бессмысленный разговор. Мне ещё голубей покормить надо, а то они не ели с самого утра.

– Макс, ну ты чего? Совсем из ума выжил? Это я? Сева. Вспоминай. Мы играли в игру, в лагере, на обрыве. Ты, я, Антоха Цветков и Матвей Палкин. Ты тогда, – Сева замешкался, – что значит тогда, это было вчера. Ты вчера ходил после меня и превратился в старика. Ну?

– Мужчина, я конечно видал чудаков, но такого встречаю впервые.

– Да, блин, Макс, хватит прикалываться. Ну же, вспоминай. Ты с нами в лагере познакомился. Во второй смене вместе на усадьбу лазали, потом инопланетян встретили.

– Что-то припоминаю. Я, молодой человек, много чего подзабыл уже. Сижу тут, кажется вечность. Но в детстве, там да. Были у меня друзья. Да, а вот про инопланетян я помню, но честно сказать, я никому не рассказывал, думал, что это моё старческое воображение, боялся, что упекут в какую-нибудь психушку.

– Ты с дуба рухнул? Какое старческое воображение, тебе тринадцать лет. Ну же, давай, приходи в себя, – Сева начал думать, как можно привести Макса в чувство и его посетила идея. Он схватил кресло-каталку и начал толкать её впереди себя.

– Полиция, – закричал Макс, – воруют!

– Что ты кричишь? Сейчас мы тебя подлечим, – не останавливался Сева.

– Помогите, – вопил Макс, но уже через минуту вырубился.