Димитриос Ништяк из тотема Совы. Героическая фантастика

Все долго молчали. Первым высказался германец Эномай из Гипербореи, один из командиров, гигант с белокурой косматой гривой.

– Мы тоже плавали в набеги. На драккарах. Только по морю, не по реке. Обычай нарушать нельзя, никаких баб на судне быть не должно. Из-за них всегда возникают ссоры и удача покидает отряд. В пешем набеге – другое дело. Там можно брать с собой баб, сколько хочешь.

– Зря утопили девку. Можно было взять за неё хороший выкуп с царя персов! – подал голос грек Евстафий, отвечающий за казну войска, – Или просто продать любителям нежной женской плоти за золото или скот!

– Что ты говоришь, как это – продать? Разве мы не боремся против рабства? – удивился Дмитрий.

Все ошарашенно примолкли. Затем Спартак встал со своего места и заговорил:

– Мы боремся за собственную свободу и благополучие. Я объявил свободу всем рабам, которые захотят примкнуть к нам, это верно. Но как можно бороться против рабства? Ведь это уклад жизни, порядок вещей. Только в развращенном, пресыщенном Риме плохо обращаются с рабами, заставляют их биться и умирать на арене, выполнять непосильную работу. Рим силен, все время воюет, и поэтому рабов в нем слишком много, чтобы ими дорожить по-настоящему. Спроси кого хочешь – в других странах не так! Хозяин иногда не доест сам, но рабов накормит. Да что там! Если раб заболеет, хозяин будет его лечить, даст на время легкую работу. И, уж конечно, никто не будет истязать или убивать раба для собственного извращенного удовольствия! Это же ценная собственность! Часто рабы являются как бы членами семьи! Они уверены в завтрашнем дне, все их нужды берет на себя хозяин. Подумай сам, Димитриос, если бы не было рабов, кто делал бы всю работу? Труд рабов дешев, и поэтому уровень жизни высок, люди могут себе позволить хорошую пищу, вино, предметы роскоши. И куда бы пришлось девать пленных, которых всегда много на войне, а войны идут постоянно? Убивать их? Но это негуманно! Отпускать на волю? Но они снова соберутся в войско и война будет длиться до бесконечности… Разве я не прав?

– Ты прав, о вождь! – раздался хор дюжины глоток.

– А как же справедливость? Люди должны иметь равные права! Если человек родился рабом, как он сможет реализовать себя, взрастить скрытые таланты? – выпалил наш виновник торжества, поборник демократии.

– А справедливости нет в этом мире. Кто сильнее, тот и прав. Вся справедливость – на усмотрение хозяина. Кстати, умный, работящий раб может выкупиться на волю, ты не знал? Или убежать, если повезет, г-м. Нам же повезло, не так ли? Есть люди, которые не желают жить рабами, но есть и другие, которые добровольно продают себя в рабство. Что же касается равных прав… Я, лично, такого вообще не представляю! Ведь нет двух одинаковых людей, Димитриос! Даже близнецы отличаются друг от друга характерами и темпераментом. Посуди сам: после объявления мной свободы из сотен тысяч рабов в нам примкнуло едва полторы тысячи, включая твоих людей! Допустим, что пытались бежать к нам много больше, но безуспешно. Но ведь не все! Большинство устраивает статус раба и привилегии этого состояния.

– Да какие же привилегии?! – всерьез удивился Дмитрий.

– Небольшие, согласен. Но значительные! Рабу дают работу по силам. Раб всегда сыт, одет. Ему позволяют иметь женщину, а то и семью. Его поят вином в праздники. Многие свободные люди не имеют и этого!

– Позволь спросить тебя, о Спартак! Если бы ты не был продан в гладиаторскую школу, а был рабом, выполняющим посильную работу, и хозяин относился бы к тебе хорошо, ты бы поднял восстание?

– Бы, бы, бы, если, если, если! На этот вопрос ты не получишь ответа, потому, что у меня его нет.

– А твоя борьба с Римом? Какие цели ты преследуешь?

– Наша главная цель – прожить подольше свободными людьми. Разжиться монетой. Если представится возможность – уйти из Италии к варварам Севера. Или в Африку.

Дмитрий не нашелся, что ответить. Все сказанное было необходимо обдумать. Политическая программа Спартака пока была не ясна совершенно. Но он уже отяжелел от вина и обильной пищи, и вступать в полемику не хотелось. Но идея уйти к племенам варваров застряла в памяти. А там… видно будет.

Глава четвертая

Уже месяц они жили на Везувии. Рейды за провиантом становились все опаснее и приносили все меньше результатов – округа была вычищена подчистую не только восставшими, но и патрулями римлян, стороживших единственную дорогу к вершине. Спартак ввел строжайшее рационирование, но такое положение дел долго продолжаться не могло. Настал день, когда в очередной стычке с патрулем был захвачен легионер, показавший (под пытками), что трибун Гай Клавдий Пульхр с шестью когортами полностью блокировал восставших и не уйдет без голов вождей. Все приуныли. Или погибнуть в неравном бою, или сдохнуть с голоду, или сдаться, что тоже означало смерть. Римляне были слишком сердиты и наверняка развесили бы сдавшихся на деревьях вокруг Везувия на корм воронам.

Был созван военный совет. Самнит Ганник, низенький, длиннорукий, выступил первым:

– Надо собрать все силы в кулак и атаковать! Может быть, большинство погибнет, но, сколько-то ведь прорвется! Зато и римлянам не поздоровится, долго будут зализывать раны!

– Точно! – поддержал его Эномай, – Бой будет неравный, согласен, но красивый! А умереть с мечом в руке – это ли не лучшая смерть для настоящих мужчин! Мы попадем в Валгаллу! И Ганник прав: кто-нибудь, да прорвется!

– Может быть, сплести лестницы, ночью спуститься и ударить в тыл этому самому Пульхру? – предложил Крикс, разглядывая план Везувия, вычерченный Дмитрием, – Вот, здесь самое подходящее место, всего шестьсот локтей высота.

– А из чего ты сплетешь лестницы, или, хотя бы, веревки? Из лоз дикого винограда? – запальчиво крикнул Эномай, – Когда сплетешь, то полезешь первым, а я посмотрю, как ты полетишь вниз и размажешься по скалам, как гнилой персик!

Полетишь… Полетишь! – слово громом стукнуло в ушах Дмитрия. Возможно, вполне возможно…

– Я знаю, что делать, – тихо произнес он, но все услышали и воззрились на него с яростной надеждой, – Но мне нужно три дня и искусные столяры. И портные. И самая прочная и легкая ткань, которая у нас есть.

– Но что ты задумал, Димитриос? – Спартак в волнении вскочил с места.

– Я построю крылья, на которых полечу над лагерем римлян и брошу бомбы. Начнется паника, и тут вы спуститесь с горы. У нас есть двести конных воинов. Они должны будут атаковать незамедлительно, со всей прыткостью. За ними пойдут пехотинцы. Это наш лучший шанс на победу.

– Крылья, ха! – скептически ухмыльнулся Евстафий, – Разве ты не слышал историю об Икаре? Боги покарали его за святотатство! Только они могут летать, и то, предварительно обернувшись птицами!

– Ты можешь предложить что-нибудь получше? Верьте мне, я знаю, что делаю.

– Ты получишь просимое, Димитриос Ништяк. Самая прочная и легкая ткань… Виссон! У нас есть виссон, он прочнее и легче шелка, который купцы привозят из Срединной Империи, – просиял Спартак.

– Ага, а стоит виссон целый талант золотом за четыре дюжины локтей! Только цари могут позволить себе носить его! – пробурчал бережливый Евстафий.

Два дня Дмитрий с помощью двух столяров строил дельтаплан. Он немало полетал на них и хорошо знал конструкцию. Складную раму выстрогали из прочнейшего упругого тиса. Двойной слой виссона пошел на обшивку. Конструкция получилась несколько тяжелее, чем хотелось, но и чуть-чуть больше по размерам, что должно было компенсировать избыточный вес. На третий день, на виду у всего войска, Дмитрий совершил пробный полет над кратером, под дружное «Ах!» прыгнув в пропасть. Испытания прошли удачно, восходящий поток был силен и ровен. Покрутив восьмерки и набрав высоту, Дмитрий, после получаса полета, плавно спланировал на полянку, где, задрав головы, стояли все командиры. Громовое «Виват, Ништяк!» сотрясло воздух, аж камни посыпались.

– Есть ли у нас художник? – спросил Дмитрий, когда все поутихли.

– Зачем? – хором откликнулись Спартак, Крикс, Эномай и Моше.

– Нарисовать устрашающие глаза и зубы! Чтобы римляне точно обгадились со страху!

Предложение было принято с энтузиазмом, и к вечеру на дельтаплан невозможно было смотреть без дрожи: огромные круглые злые глаза и треугольные акульи зубы внушали ужас даже тем, кто знал, в чем дело. Выступление было назначено на рассвете.

Что ж, назвался груздем – начинай лечиться! Неудобно маленько, с этими горшками у пояса, ну, да что делать. Больше трех бомб вряд ли понадобится, паника будет знатная даже от одной. Так, ещё раз просчитаем: лететь не выше сотни метров, фитили-то, на десять-двенадцать секунд. Как раз, пожалуй, над головами рванет. Лучше, чем на земле. Осколки полетят на десяток метров, а то и дальше. Стрелой меня с земли не достать, да и кто решится? Значит, делаю боевой заход, бросаю бомбы, и возвращаюсь в тыл к нашим, к тому времени уже спустятся. Ветер подходящий, восходящий поток – тоже. Ну, Уран, божество небес, помогай! Страшновато, однако, сигать в синеву рассвета… Даже земли не видно… Так, десять секунд – полет нормальный! Заложим поворот, плавненько, выравниваемся. Наша задача – залететь с тыла, и одновременно, со стороны солнца. Вроде получается… Вон и лагерь ихний, побудку играют, отлично! Снижаемся… Достаточно! Первый заход на бомбометание! Горшочек с углями на груди… Фитиль, загорайся, загорайся! Во, горит! Бросаем… Н-на! Ба-бах! Славно грохнуло! Забегали, засуетились! Ага, увидели меня! В рассыпную, правильно! Второй пош-шел! Не нравится, ох, не нравится! Эге, палатка загорелась! Верной дорогой бежите, товарищи! Вон уже и наша кавалерия, как раз вовремя! Получайте, гады! Третий пошел! Ух, как удачно! Человек пять упало! … Так, теперь снизиться маленько и проклясть их страшным цыганским проклятием! Бу-у! Ха-ха-ха-ха-ха! Бегут, блин, головы закрывают! … Ладно, Дракон сделал своё дело, Дракон может улетать… Во-он туда, местечко поровнее, и Феликс там, ждет уже, молодец!