Фауст XXI века. Перед Апокалипсисом

– Слушайте внимательно. Вы выйдете на железнодорожной станции. Ведите себя культурно. Вам нужна станция «Дно». Это девятая станция центральной линии. Когда вы выйдете из поезда, за вами могут увязаться праздные зеваки, так как вы в одежде. И, как я полагаю, снимать ее не планируете. Вас встретит светлячок, маленькая шаровая молния. Можете считать его ангелом. Он поведет вас к центру, сверкающему ярким светом. Так как ваше тело останется здесь, вы почувствуете себя значительно лучше. Вам нужно быстро бежать за светляком. И пожалуйста, не надо разглядывать местные достопримечательности. Вы читали Данте?

– Нет, не читал.

– Не важно. Он был в аду. В самом центре ада он описал Люцифера, заглатывающего своих жертв. Данте был скрупулезен. Он описал страшный холод, ветер от его крыльев, эффект спагеттификации, средоточие тяжести, которое никогда и ни за что не выпускает своих жертв. По-вашему, это называется «черной дырой». Проводник объяснил Данте, что чтобы выбраться нужно пройти сквозь него насквозь, как через кротовую нору. Они нырнули прямо на ноги Люцифера и выбрались с другой стороны мира. Хотя Енох в своей книге описал его более точно.

– Там в центре кротовая нора?

– Да. Но она нестабильна. Для ее временного удержания нужен проводник, имеющий антигравитационную природу. Это тот самый светляк. Вам необходимо будет схватить его рукой и крепко держаться за него. Скорее всего, он сожжет вам руку. Но если вы отпустите его, вы рухните в сингулярность и вас разорвет на части. Та кротовая нора стабильна для входящих, но она не настроена на выход наружу. Это понятно?

Я ничего не понял, но сделал вид, что понятно.

– Если пройдете кротовую нору, можете выдохнуть спокойно.

– Что дальше?

– Дальше я запускаю систему. Она отрегулируют положение головы. После чего в ваш мозг будут введены иглы. Это системы интерфейса. Чтобы вы заснули, я введу вам морфий.

– Морфий? Я не стану наркоманом?

– Спасибо за шутку. Ваше тело будет сожжено через полчаса, так что зависимость от морфия вас уже не побеспокоит.

– Как сожжено?

– Что же вы прикажете мне с ним делать? На что мне ваше тело? На память оставить? Оно же начнет вонять. Кроме того, в последнее время у нас возникла серьезная проблема. Где-то в системах поддержки тел, хранимых в аду, произошел сбой. Размножается какой-то грибок, который кормится телами и вредит мозгу. В вашем мире, вы считаете его вирусом. Короной. Но это не вирус. Впрочем, не важно. Мне еще нужно готовится к скорому приему миллиардов гостей. Я слышал, Профессор уже вернулся?

Я был удивлен такому вопросу.

– Это так.

– Передавайте ему от меня привет.

Старик захлопнул лодку и стал тыкать в свою клавиатуру. Я почувствовал, как в руку зашла игла. Морфий… Сознание стало расплываться по полю с маками. В голову начали втыкаться сотни иголок. Что это, я уже не мог понять.

***

– Выходите.

Я протрезвел, боль ушла, как небывало. Мужчина в черном притянул мою лодку к берегу и помог выбраться. Я действительно оказался на железнодорожной станции. Вокруг были десятки тысяч голых, либо прикрытых какой-то рванью людей. Грязных, затертых, увечных, старых. При темном освещении их нагота не бросалась в глаза. Но было неприятно. Воздух вонял какой-то гнилью, смешанной с серой. Смертью.

В глаза бросилась маленькая девочка с большими заплаканными глазами. Она была в каком-то рваном отрепье

– Дяденька, вы не видели мою маму?

– Как тебя зовут?

– Алиса. Меня зовут Алиса. Мою маму зовут София.

Странное совпадение. Я взял ее за руку. Мы пошли сквозь толпу, чтобы найти какого-нибудь полицейского. Кого-то, кто мог бы помочь девочке. Мы проходили так целый час. Я понял, что мамы ее здесь нет. Что мне было делать?

– Пойдем со мной, Алиса. Держись за меня, и ни в коем случае не отставай ни на шаг. Я постараюсь вывести тебя отсюда.

Я нашел Центральную линию. Забились в угол самого последнего вагона. Там было немного народу. Но они подозрительно на меня озирались. На мне было непорядочно много одежды. Я взглянул в их глаза. Это были зомби. В их глазах уже не было жизни, не было надежды, они не помнили даже своего имени. Только тоска и злоба. Кто-то пытался выйти заранее, не доезжая до своей станции. Их било током прямо на выходе и отбрасывало назад внутрь вагона. Свободный проезд был только до последней остановки. Станции «Дно». Поезд мчался около часа. К концу пути, почти весь народ вышел наружу. На предпоследней станции мы услышали дикие вопли, крики и чей-то рев. Я заткнул уши девочки руками. Там происходило что-то ужасное. Я не смотрел в окно, и не хотел этого видеть.

На последней станции никого не было. Двери открылись. Станция «Дно». Вежливый металлический голос: «Станция „Дно“. Конечная. Приятного провести вечность. Не переживайте что-нибудь забыть в вагоне, у вас больше ничего нет». В вагон с диким свистом ворвался арктический ветер. Повеяло ледяным холодом. Но старик не обманул.

– Смотри, светлячок! – закричала Алиса.

К нам подлетела маленькая шаровая молния. Она игриво облетела нас вокруг, после чего рванула вперед. Затем, как домашняя собачка вернулась назад. Затем снова рванула вперед. Поезд с диким ревом исчез на горизонте. Мы остались одни посреди какого-то арктического ландшафта. Только далеко впереди посреди ледяного поля светился яркий столб света. Он уходил высоко в небо. В беспроглядную тьму. Я заложил папку под одежду, взял девочку на руки и побежал за шаровой молнией. К световому столбу.

Данте не врал. Все ледяное поле было засеяно телами. С верхней части ледовой поверхности торчали головы, руки, туловища. Я пытался не упасть на ледяной поверхности, но это было невозможно. Навстречу дул ледяной ветер, сбивал нас с ног. Откуда-то вылезали руки и хватали нас за ноги. Головы рычали и пытались схватить нас своими зубами. Ветер хотел сбить нас, усыпить и вморозить в ледяную могилу. Нам помог светляк. Он периодически возвращался. Бегал вокруг, жужжал, подобно накалившейся лампочке, и согревал своим жжением. Он также нападал на узников, пытавшихся хватать нас за ноги, и временно ослеплял их.

Ближе к огромной дыре, из которой бил свет, тел стало меньше. Мы подползли к краю, и я взглянул вниз. Это была черная дыра. Быстро вращающееся кольцо, облаченное ярким светом. С внутренней стороны льда периодически отделялись тела, которые падали вниз, в пасть космического монстра. По мере приближения к нему, они замедлялись, застывали и медленно затухали в странных вытянутых позах.

Пора. Светляк подлетел ко мне и ударил меня в грудь. Непередаваемое жжение. Я снял ремень, привязал девочку.

– Если ты отпустишь меня, этот монстр внизу тебя сожрет. Ты понимаешь?

Девочка плакала. Но кивнула головой.

Я схватил светляка, и почувствовал, как будто бы в один глоток выпил солнце. Плюсом было то, что я вообще не ощущал гравитации. Никакой тяжести. Я был светом, не имеющим массы. Мы рухнули вниз. Кричали вдвоем, как еретики, сжигаемые на костре инквизиции. Яркая световая сфера стала меркнуть, затем превратилась в кольцо. Затем стала как-то странно изгибаться. Мы завертелись вокруг, как на сдуревшей детской карусели. Мы зашли в кротовую нору.

Мимо нас летела история вселенной. Я видел, как за секунды образуются, сгорают и взрываются звезды, перемешиваются скопления, вращаются туманности. Снова сверхновая. Огненное облако. Планеты. Планеты носит вокруг как сумасшедшие волчки. Столкновения, взрывы, вулканы. Скорость вращения стала замедляться. Мы приближались к Земле. Я зажмурил глаза. Когда открыл, то обнаружил две вещи. Первая. Перед мной перематывалась история человечества, подбираясь к моменту моей высадки. Вторая вещь. Алисы со мной не было, ремень был расстегнут. Я потерял ее где-то по дороге. Надо надеяться во время нормальной человеческой цивилизованной истории. Возможно, что она высадится отдельно от меня в другом месте. Возможно, что она погибнет. На тот момент, я ничего не мог изменить.

16. Афроаместигон

Адское жжение в руках прошло, я осознал, что огненный шар пропал, испарился. Оглядываясь вокруг, я понял, что с бешеной скоростью проношусь по огромному древу человеческой истории. Я летел сквозь города, поля, битвы, собрания, вытупления. А они проносились мимо меня, ничего не замечая и не обращая на меня никакого внимания. При этом летел я как будто бы вверх, с небольшим уклоном, так как по мере продвижения в этом направлении тяжесть в теле постоянно нарастала. Я мог немного менять направления, задерживаться и вновь ускоряться.

Какой-то мужик в греческой накидке. Это же Сократ. Задумчиво подносит к губам последний напиток в своей жизни, чашу с ядом. Озеро. Около десятого часа. Мужчина в простой серой накидке, разговаривает с каким-то рыбаком, говорит, что видел его, сидящим под деревом. Говорит, что уже видел его, сидящим под деревом. К ним идут другие рыбаки. Какое дерево, непонятно. Ускоряю ход, пролетая тысячелетие. Здесь полет замедлился. Картинки сменялись постепенно. Что-то выходило совсем близко. Я мог понимать голоса.

Что-то интересное. Я пригляделся. Какой-то юноша встречается со светящейся обнаженной женщиной, выходящей из озера, как в фильме Беовульф. Она передает ему непонятное блестящее устройство, работающее по принципу двоичного кода. Объясняет, что это говорящая голова, которая может думать только перебирая «да» или «нет», 1 или 0. Я узнаю великого алхимика и по совместительству Папу Римского Герберта Аврилакского, известного чернокнижника. Хотел рассмотреть переданное ему устройство поближе, но не смог.

Прохожу через страшную грозу. Галилей. Замученный старик разговаривает с кем-то в тесной комнате. Нужно набирать темпы.

Великий инквизитор вместе со своей свитой, сжигающий еретиков на нескольких кострищах. Красное пламя костров играет во тьме на их лицах. Дико кричит какая-то женщина, сжигаемая на костре. Великий инквизитор в мучениях на смертном одре. Его жертвы ждут его. Они уже предвкушают встречу. Я еще вернусь, – выдыхает он и умирает.

Ускоряю ход. Граф Каллиостро, вводящий в транс свою любовницу. Затем он стоит перед тайным собранием с какой-то чашей с красной жидкостью. Затем предрекает королеве, что ей отрежут голову. Она падает в обморок. Огромная толпа перед гильотиной в Париже.

Наш новый бог – Разум! – кричат они, – Ему поклонимся. Он сметет темное средневековье религии.

Наполеон на крыше какого-то высокого здания. Задумчиво смотрит на дым сгорающего города. Это же Москва…

Пушкин консультируется с каким-то странным человеком, одетым в черное, не по моде. Пишет предсказание про волшебное зеркальце черной колдуньи, надкушенное яблоко и вечный сон в хрустальном гробу. В какой-то огромной пещере, похожей на ту, где я только что побывал.

Опять этот же странный человек в черном, теперь беседует с Достоевским. Достоевский пишет своего Великого инквизитора, про программу сатаны, в темной засаленной каморке. Ницше решает дословно выполнить программу со сверхчеловеком Раскольникова, включая его сон с лошадкой и сумасшествием. Россия же приступает к детальной реализации дьявольского плана Великого инквизитора.

Какой-то великан с агнчьими рогами обрывает цепи, оставляет скалу и идет в город. Он приносит людям электричество, украденное с небес. Люди приняли этот подарок. Как будто бы третья часть звезд пала на Землю и зажгла ее поверхность миллионами огоньков. Города! Города зажглись!

Прометей кричит громовым голосом: «Время великих чудес близко. Поклонитесь вашему истинному богу – Разуму и науке. Их могущество беспредельно. Потому что других богов у вас нет».