Силки на лунных кроликов

– Зачем?

– Давай, дочка, – голос кролика-оборотня срывался на высокие ноты. – Давай.

Она покорно закрыла глаза и протянула руку перед собой в пустоту. Ничего, кроме холодного подземелья.

– Еще, – просил кролик.

Она тянулась всё сильнее и почувствовала, как рука ее становится всё длиннее и длиннее, растягивалась, как резинка. Рука проникла во что-то мягкое и холодное. Грязь или пульсирующие сгустки крови. Хотелось прекратить это, но она уже не могла. Ужас, который девочка испытывала, стал ее наркотиком. Наконец, она нащупала что-то твердое, похожее на древнюю сталь. Ухватилась.

– Теперь тяни на себя, – снова голос кролика-папы.

И она потянула. Грязь расступалась. Казалось, будто она достает свою руку из пасти жадного зверя, еще живого, но уже холодного.

– Смотри, – голос растворился в пустоте вместе с кроликом.

Каким-то невероятным образом она очутилась на поверхности. Солнце слепило ей глаза. Она больше не была в лесу. Она лежала на обочине сельской дороги. Теперь ей было восемнадцать лет. Но в руке она всё еще крепко что-то сжимала. Что-то твердое, холодное.

Это ржавый маленький велосипед…

Алиса стерла грязь и увидела. Нет, не увидела. Вспомнила.

Маленькие белые кролики плясали на желтой краске велосипеда. Они так бледно выделялись на фоне яркого желтого цвета. Вот они. Кролики. Те самые…

Кто-то плеснул Алисе в лицо холодной водой.

– Очнись же! – кричал женский голос.

Над ней нависала Катерина. Она обнаружила девочку без чувств в комнате своей дочери. Алиса открыла глаза, не понимая, что из увиденного ею было сном, а что – реальностью. Она подумала, что лучше бы эта женщина оказалась страшным сном. Уж лучше кролики-оборотни.

– Ты что творишь здесь? – начался допрос.

Рокот, который она слышала, пребывая в дреме, был рокотом мотора. Холодные руки были руками матери. Но вот велосипед…

– Зачем ты трогала альбом Женечки? – голос матери перешел в отчаянный плач.

Она не Женечка. Она – это мы… Мы Алиса.

Девочка открыла рот, чтобы сказать это, но сильная пощечина отрезала дыхание. Можно было закричать в пустоту, просить о помощи, но всё тщетно. Алиса попыталась встать, но руки и ноги парализовало. Она всё еще видела перед глазами кроликов, чувствовала холодную сталь под пальцами и теплую дышащую грязь.

Женщина что-то говорила, не умолкая. О том, как устала от этой девки, о том, как устала от всего.

– Там были кролики, – прервала ее Алиса.

Сделав невероятное усилие над собой, она выкрикнула этих три слова. И сила вернулась к ней в ноги. Девочка быстро встала и спустилась в гостиную

Только бы работал телефон. Только бы работал…

Нет. Провод снова был вырван. В трубке висела мертвая тишина.

Катерина застыла на месте. Дрожащими руками взяла фотографию Женечки. Она вклеила ее обратно в альбом после того, как отнесла фотографию в участок. С тех пор женщина никогда не доставала их из-под пленки. Ей представлялось, что фотографии сделаны из тончайших кусочков льда. Стоило лишь прикоснуться к ним теплыми пальцами – они могли превратиться в воду. И тогда не станет последнего.

Кролики…

Неужели там и правда были кролики, или девчонка бредит?

Неужто ты не помнишь, как выглядел велосипед твоей дочери?..

Лицо ее стало каменным. Она поднялась на ноги и прокричала:

– Алиса!..

Глава 21

Вкус крови

1.

Профессор замер, но шаги всё приближались. Уверенные, жесткие. Они не направлялись к входной двери, они приближались прямо сюда, в гараж. Алиса тоже услышала их и пристально посмотрела наверх.

Женский голос произнес имя профессора, и это был первый раз, когда Алиса узнала, что у ее папы есть имя. Он мог бы поклясться, что это испугало его еще больше. Он уставился на Алису, но та смотрела вверх, как завороженная. Звук имени профессора ничего не значил для нее. Так же ничего не значит для человека название растения, которое росло у твоих ног годами. Оно не изменяет своих свойств. И название его звучит чуждо и холодно.

– Папа… – прошептала Алиса.

В глазах ее читался испуг, удивление и любопытство. На мгновение профессору даже показалось, что в уголках губ заиграла маленькая улыбка. Ведь к мальчику в пузыре приходили гости.

Он резко и сильно закрыл ей рот рукой. Девочка запищала, но он сделал знак замолкнуть. Ее потемневшие зеленые глаза расширись от ужаса. Лавина холодного страха накрыла профессора, когда он понял, что крышка приоткрыта!

Сейчас он не боялся, что Алиса могла выбежать, поэтому оставлял небольшой зазор для проветривания. Кошка предательски замяукала. Сейчас! Именно в этот момент.

Женский голос снова произнес имя. И профессор знал, кому принадлежит этот голос. Заместитель декана. Почему люди всегда приходят в его жизнь без разрешения? Уверенные в том, что можно тревожить одинокого человека, когда им вздумается. Конечно, ведь у него нет других дел: только пялиться в телевизор и программу лекций. У него нет ни жены, ни детей, ни собак. Как хотелось иногда развеять их уверенность!

– Вы в погребе?

Кошка снова замяукала и потерлась об ногу профессора. Она плохо росла, и у нее был большой живот, как у ребенка, страдающего рахитом. Нужно будет прикончить ее и закопать.

Папа схватил кошку и рванул вверх по лестнице. Именно в этот момент женщина нагнулась над входом в погреб и готова была постучать по крышке. Крышка распахнулась, и профессор увидел молодое лицо заместителя декана. Ей было всего лишь тридцать восемь, но она уже занимала такую должность. Профессор ненавидел ее, но выдавил из себя наигранную улыбку. В руках он сжимал полугодовалого котенка.

Заместитель расплылась в улыбке. Все любят кошек.

– Вот. Завел кошку. А она как-то пробралась в погреб, чертовка!

– Какая прелесть! – женщина, крашеная блондинка с голубыми глазами, погладила кошку. В другой руке она держала папку с документами. – Я бы хотела себе такую же, но…

– Что-то случилось? – не в силах ждать прервал ее монолог профессор.

Женщина неосознанно скользнула взглядом по пространству в погребе. Там всё было залито искусственным желтым светом, и оттуда исходил запах. Она знала, как пахнут погреба. И это был другой запах. В погребе она не заметила мешков с картошкой или банок с соленьями. И еще была одна странность. Погладив кошку, женщина невольно прикоснулась к руке профессора. Она была теплой, будто он только что вылез из горячей ванны. Погреб не должен быть теплым. Но оттуда не повеяло холодом, словно там и вовсе не было никаких овощей. И еще ей почудилось, что по полу проскользнула тень. Скорее всего, это мотылек, залетевший на свет лампы.

Мотылек, залетевший в погреб?..