Темные глубины

Он уже договорился о встрече с коллегой, который несколько лет назад работал в «Фемиде», после чего собирался заглянуть и в само агентство со столь многообещающим названием. У него в запасе была пара часов, и он предложил проехаться до дома Климова, чтобы хотя бы издали взглянуть на место преступления.

– В мистику веришь? – усмехнулась я. – Думаешь, оказавшись на месте преступления, сразу поймешь, в чем дело?

– Как знать, – весело отозвался он. – Этого тоже нельзя исключать.

Март в нашей местности считается самым солнечным месяцем. Однако в последнее время природа то и дело преподносит сюрпризы. В этом году солнца мы почти не видели, хотя март уже подходил к концу. Необъятные сугробы каким-то фантастическим образом почти исчезли, будто серые тучи, нависшие над городом, вобрали их в себя. Мы ехали в новом автомобиле – черном BMW 3 серии, который Макс купил месяц назад, так как его прежний автомобиль после аварии ремонту не подлежал.

– Ну скажи, ведь этот в тысячу раз лучше моего старого «Нисана»! – с воодушевлением воскликнул он.

– Как это ты столь точно вычислил? – поддела я. Макс так трепетно относился к новому автомобилю, что подчас меня раздражал. К тому же, чтобы его купить, нам пришлось влезть в долги.

– Эх, женщине этого не понять! – с сожалением произнес он и замолчал, а я стала укорять себя за то, что не даю ему вволю порадоваться. Ведь радость становится больше, если кто-то разделяет ее с тобой.

– Он очень удобный, – примирительно сказала я, – и красивый. – Макс усмехнулся.

Тем временем мы преодолели вантовый мост и оказались на территории области. Дорога шла вдоль Невы, то приближаясь к ней, то удаляясь. Пейзаж особо не радовал – растаявший снег обнажил сероватую почву и неприглядные постройки, кое-где разбавленные современными архитектурными шедеврами. По Неве, иногда прибиваясь к берегам, лениво проплывали небольшие льдины. В этом году даже настоящего ледохода не было – не было заторов и скрежета трущихся друг о друга льдин, и мощная река не вбивала ледяные пласты в берег, подрезая корни прибрежных деревьев. Впрочем, это как раз хорошо.

Наконец, появилась табличка с указателем «Горюново», и мы замедлили скорость. Навигатор познакомил нас с этим селением. Его планировка была выполнена в питерском духе, то есть всё параллельно и перпендикулярно. Три улицы шли вдоль Невы, и еще несколько пересекали их почти под прямым углом. Дом Климова располагался на ближайшей к реке улице, незамысловато названной Береговой. Мы неторопливо двинулись по ней, высматривая табличку под номером 7. Впрочем, могли бы на номер и не смотреть. Дом нашего клиента был не только самым большим, но наверняка и самым красивым в поселке. Было в нем что-то французское – известняковые стены, ажурные решетки на окнах и балконах и, конечно же, мансарды. Кроме дома на территории имелось еще несколько построек, тоже выполненных из известняка. Мне стала понятна любовь Дмитрия к своему детищу. Одно из окон на втором этаже было распахнуто настежь, и виднелась стремянка – видимо, там велись отделочные работы. Похоже, наш клиент и впрямь смотрит в светлое будущее, да вот только прошлое мешает.

Мы медленно проехали мимо дома под номером 7 и остановились у соседнего, под номером 5.

– Зачем? – спросила я.

– Это дом Арзамасова, – ответил Макс. – Именно тут всё и произошло.

– Но ведь мы не будем привлекать к себе внимание?

– Не будем.

Автомобиль тронулся с места, и Макс не удержался:

– Но ведь как мягко! – воскликнул он и тут же осекся, затем посмотрел на меня, а я рассмеялась:

– Мягче не бывает! Я тебе больше скажу – всякие «Ягуары» и «Порше» ему в подметки не годятся.

– Ну, это ты малость загнула, – ответно рассмеялся Макс.

Мы медленно проехали в самое начало улицы, затем свернули в проулок, ведущий к реке, после чего Макс устроил мне настоящий экзамен, задав кучу вопросов. За ответы я поставила себе троечку, зато Макс заслужил твердую пятерку. Некоторые вопросы, возможно, не имели отношения к нашему делу, но как знать. В результате обсуждения мы объединили свои впечатления, и получилось следующее. Нечетная сторона улицы, в отличие от четной, была застроена очень добротными домами, что говорило о том, что в любой деревне есть свой престижный район и своя элита. Дом Арзамасова был небольшим, но очень симпатичным – этакий домик с мезонином, хотя за восемь лет он, возможно, не раз поменял не только хозяина, но и свой облик. Это надо уточнить, а заодно поинтересоваться наследниками писателя. Дом главного свидетеля, который видел Климова и слышал его угрозы, был просто кирпичной громадиной, но, несмотря на неказистость, стоил немало. Нужно выяснить, так ли было восемь лет назад. И еще: Макс запомнил номера домов на четной стороне улицы, ведь их обитатели могли в тот день что-то видеть, даже если не придали этому должного значения. Он собирался при изучении дела проверить, насколько тщательно их допрашивали.

После обсуждения мы стали спускаться к реке. Макс считал, что убийца мог оставить автомобиль в проулке и вдоль берега добраться до дома Арзамасова и таким же способом вернуться. Сосед, живший в третьем доме, главный свидетель, весь день копался в саду, так что мог его не заметить. Еще убийце надо было миновать дом под номером один. Сейчас он казался обветшалым и нежилым, но тогда, возможно, было иначе. Если окажется, что в тот день хозяева были чем-то заняты или в отъезде, то у убийцы всё могло получиться.

– Но ведь тем проулком наверняка пользуются местные жители, чтобы спуститься к реке! – возразила я. Элитные постройки и огораживающие их заборы, соседствующие друг с другом, закрывали доступ к Неве. Оставался только этот узкий проулок в начале улицы, так как дальше раскинулся большой овраг. – Если бы в проулке или на самой улице стоял незнакомый автомобиль, – сказала я, – кто-нибудь обязательно о нем упомянул.

– Не обязательно, – не согласился Макс. – Климов говорил, что на берегу никого не было, да и Кузьмич сказал, что за то время, что возился с лодкой, никого не заметил. – Он ненадолго задумался, а потом добавил: – Впрочем, автомобиль можно было оставить и в другом месте, а потом спокойно, без спешки, добраться до него пешком. Вряд ли обычный прохожий вызвал бы у кого-то подозрения. Поселок немаленький, летом здесь наверняка людно.

Берег был высоким, а лесенки в этом месте не было, так что для того, чтобы мне не пришлось спрыгивать на землю, Макс взял меня на руки, немного покружил и затем поцеловал.

– Мы же на работе, – деланно строго сказала я, целуя его в щеку.

В первый же день, когда мы вышли на работу после свадьбы, Макс решил продолжить медовый месяц прямо на рабочем месте, но я этому воспротивилась, и после бурного обсуждения мы договорились, что не будем отвлекаться на личные отношения в рабочее время. Впрочем, несколько раз были близки к тому, чтобы это решение нарушить.

Тем временем Макс опустил меня на землю, и мы двинулись вдоль берега. Нева казалась разбухшей и бесформенной, но в то же время сильной и мрачной. Я испытала что-то вроде благоговения перед ней. Понадобилось не больше трех минут, чтобы по узкой береговой кромке, оставленной полноводной рекой, добраться до дома Арзамасова. У него был собственный спуск к реке – деревянная лесенка, по которой быстро и комфортно можно подняться на крутой берег. В невысокой деревянной ограде имелась калитка, но даже если бы она была заперта, ловкий человек смог бы в два счета перемахнуть через такую ограду. Полюбовались мы и на открытую террасу, и я представила, как когда-то Климов с Арзамасовым сидели на ней, потягивали вино и рассуждали о вечном. Теперь Арзамасова нет, а Климов, постаревший и больной, но не сломленный, пытается восстановить справедливость, то есть установить истину. Вспомнив, через что ему пришлось пройти, я решила, что в лепешку расшибусь, но помогу ему. От дома Климова к реке спускалась солидная каменная лестница, возле которой расположился гараж для катера. Макс заметил, что на противоположном берегу домики поскромнее. Хорошенько всё осмотрев, мы вернулись к машине.

Макс задним ходом вырулил на улицу Береговую и сразу достал телефон.

– Позвоню нашему клиенту, – сказал он. – Если хочет, чтобы мы взялись за его дело, пусть раскрывает все карты.

– Что ты имеешь в виду?

– Он что-то темнит, пока не понимаю зачем, но не хочу быть пешкой в его игре. Если не захочет высказаться откровенно, то совместной работы у нас не получится.

Климов оказался дома, так что через несколько минут мы подъехали к его воротам, которые вместе с оградой заслуживали отдельного описания. Ажурные металлические решетки, разделенные известняковыми столбиками, были достойным обрамлением этой красивой усадьбы. Калитка оказалась открытой, а на крыльце дома нас уже ждал хозяин в джинсах, дорогой шерстяной рубашке и мягких кожаных туфлях. Похоже, стоптанные тапочки – это не про него. Он пригласил нас в дом и через просторный холл провел в гостиную. Я осмотрелась по сторонам. Высокие французские окна вели на террасу, откуда открывался вид на Неву, под потолком красивые светильники, по периметру комнаты несколько плоских закрытых шкафов, пара диванов и удобные кресла с низкими изящными столиками между ними. Всё было очень красиво, но казалось недоделанным и неуютным.

– Тут еще предстоит много работы и вложений, – сказал Климов. – Через несколько месяцев эта комната будет выглядеть иначе.

Затем подошел к одному из шкафов и распахнул его. Он был пустым, но на задней стенке виднелись крепления.

– Здесь и в соседнем шкафу хранилась коллекция холодного оружия, – сообщил он. – Вряд ли мне захочется продолжать заниматься коллекционированием, но пока не придумал, как использовать освободившееся пространство.

– Ты сказал, что холодное оружие хранилось в двух шкафах, а что в остальных? – спросила я.

Климов прошел в другую часть гостиной и, достав из кармана ключ, открыл очередной шкаф. Там хранились ружья.

– Почему эту коллекцию не конфисковали? – вырвалось у меня.

– С какой стати? Огнестрельное оружие к убийству никакого отношения не имело, к тому же, эти экспонаты приобретены законным путем.

Сидя в креслах вокруг изящного столика, мы с Климовым переговаривались, а Макс пока молчал, о чем-то задумавшись. Почему он решил, что клиент что-то скрывает от нас? Тем временем хозяин пошел распорядиться насчет кофе. Нашего мнения он не спросил, но мы не стали его останавливать.

– Почему ты молчишь, будто в рот воды набрал? – набросилась я на Макса.

– Светские разговоры по твоей части, – невозмутимо ответил он. – У меня к нашему клиенту вполне конкретный разговор.

Когда Климов вернулся, Макс приступил к конкретному разговору.

– Не буду ходить вокруг да около, – сказал он. – Дима, в твоих интересах рассказать нам всё без утайки, если ты действительно хочешь добраться до истины.

Климов вспыхнул:

– Конечно, хочу! Иначе не стал бы вас нанимать! И я всё рассказал, что имеет отношение к делу. Если что-то упустил, то спрашивайте!

И Макс спросил, как он относится к своему адвокату, полностью ли ему доверяет. Климов немного замялся, потом сказал, что, конечно же, доверяет, ведь они дружат с детства. До недавнего времени об этом просто не задумывался. Но год назад, когда со здоровьем стало совсем плохо, он без спешки и без лишних эмоций, отстраненно всё проанализировал и решил, что для его защиты было сделано не всё. Можно было хотя бы попытаться вернуть дело на доследование, но Олег построил защиту таким образом, что как бы признавал его виновным в убийстве, пусть и со смягчающими обстоятельствами.

– Вот и я о том же, – сказал Макс. – Сейчас твой адвокат знает, что ты нас нанял?

– Нет.

– Думаю, все-таки придется ему об этом сообщить, – сказал Макс. – Нам нужно поговорить с ним и с другими твоими друзьями и знакомыми, чтобы вникнуть в дело. Иначе не получится.