Прощение
Хюльдар порадовался, что не успел выступить с темой буллинга. Теперь все смиренно кивали, даже Йоуэль, ерзающий на стуле с потемневшим от обиды лицом. Хюльдар уже давно не чувствовал себя так хорошо.
* * *В Лейвсстёде царил настоящий хаос. Через двойные двери в залы для прилетающих вливались толпы людей, но отличить местных от туристов не составляло труда: все иностранцы были одеты так, словно собирались работать на метеостанциях в Антарктиде. Что касается исландцев, то они выстраивались в очередь либо к выходу, либо за билетами на автобус.
По-разному выглядел и багаж первых и вторых. Туристы шли с рюкзаками и видавшими виды вещмешками; на ручных же тележках местных высились горы огромных дизайнерских чемоданов и пакетов из магазинов дьюти-фри. Так получилось, что примерно в одно и то же время посадку совершили несколько самолетов, на последнем из которых прибыли родители Эйитля. Пара должна была вот-вот появиться. Детективам пришлось приложить немало усилий и даже поработать локтями, чтобы сохранить место в первых рядах встречающих. Перед выездом они успели изучить онлайн фотографии, так что узнать тех, кто им нужен, рассчитывали без труда. К тому же пару должны были сопровождать таможенные чиновники.
Когда они вышли, Хюльдар подумал, что зря тратил время, рассматривая фотографии, поскольку опознать по ним родителей Эйитля было невозможно. На снимках они представали шикарной парой – с бокалами вина на коктейль-пати или на лыжных склонах заграничных курортов под сияющим голубым небом, а не дрожали на здешних турбазах возле Блафьёлль[12]. Ни выбившегося из прически волоска, ни пятнышка помады на белых зубах. Даже дизайнерские лыжные костюмы всегда выглядели чистенькими и выглаженными…
Теперь, однако, они представляли совсем иную картину. Лицо женщины было опухшим от слез, без единого намека на макияж. Глаза мужчины сверкали безумием, которое Хюльдар в дни службы патрульным видел у перебравших с наркотиками.
Оба в пальто, выглядящих так, словно спали в них. Муж, застегивая рубашку, перепутал пуговицы. У жены на колготках красовалась затяжка, а с плеча свисала расстегнутая сумочка, содержимое которой мог увидеть любой желающий. Они выглядели так, словно стали жертвами стихийного бедствия.
Поздоровавшись с супругами, Хюльдар и Гвюдлёйгюр поблагодарили сотрудников таможни, которые, похоже, были только рады поскорее передать другим своих подопечных.
Потом все четверо направились на автомобильную стоянку вблизи аэропорта. Полицейские решили отказаться от первоначального плана, заключавшегося в том, что, пока один сходит за машиной, другой побудет с парой внутри. Просить этих людей ждать в терминале, где их будут толкать и теснить, было бы невежливо.
Как только дверцы автомобиля захлопнулись, женщина расплакалась – негромко, без шумных всхлипов, сдержанно.
– Вы, должно быть, проголодались и хотите пить. Мы захватили сэндвичи и воду. – Гвюдлёйгюр протянул им пластиковый пакет с продуктами, купленными в зале ожидания. Они с Хюльдаром долго спорили, решая, что из напитков взять, и в конце концов остановились на содовой, как на наиболее нейтральном варианте.
Выезжая с парковки, Хюльдар услышал шорох пластика за спиной. Плач прекратился.
– Как вы только могли подумать, что мы станем есть? – хриплым, надсадным голосом спросила женщина.
– Можете не есть, если не хотите. Мы просто подумали, что вы, наверное, проголодались. Что вам захочется попить, – убитым голосом отозвался Гвюдлёйгюр. Предложение купить сэндвичей и воды принадлежало ему, а Хюльдар согласился, что идея стоящая.
Через некоторое время, судя по шипению газа, бутылку все-таки открыли.
– Спасибо. – Мужской голос тоже звучал слегка надтреснуто. – Извините, мы немного не в себе. Надеюсь, вы понимаете.
– Конечно, никаких проблем. – Хюльдар свернул на двухполосную дорогу к Рейкьянесу[13]. – Мы хорошо понимаем, как вам сейчас нелегко.
– Вы видели видео? В «Снэпчате»? – спросила мать мальчика уже почти нормальным голосом.
– Да. – Хюльдар включил «дворники», чтобы смахнуть упавшие на ветровое стекло снежинки. Метеопрогноз обещал сильный снегопад на обратном пути, и теперь он, похоже, подтверждался. – Их лучше не обсуждать.
– Почему вы так говорите? Я не могу думать ни о чем другом. Закрываю глаза и вижу только это. Открываю – то же самое. И, похоже, так будет теперь до самой смерти. – Она прерывисто вздохнула.
Детективы промолчали. Всхлипы скоро прекратились, женщина шмыгнула носом.
– Спасибо. Спасибо, что ничего не сказали. – Хюльдар посмотрел в зеркало заднего вида. Мужчина сидел молча, глядя в окно на темнеющие вдоль дороги лавовые поля.
– Не за что. – Хюльдар снова включил «дворники».
– Ничего не могу с собой поделать, постоянно думаю о маленьком Эйитле. Когда ему было три, он часто видел сны о каком-то плохом человеке. Этот плохой человек избивал его. Мы так устали вставать к нему посредине ночи… Может быть, когда этот плохой человек пришел, наш мальчик вспомнил, как мы выходили из себя и говорили ему замолчать…
– Им неинтересно это слушать, – сказал ее муж, все так же глядя в окно. Хюльдару казалось, что он закрыл глаза.
– Ладно, я помолчу. – Жена опустила голову. Какое-то время были слышны только короткие, сухие вздохи, затем наступила тишина. Потом она снова заговорила: – Того, кто сделал это, уже поймали?
– Нет, – ответил Гвюдлёйгюр. – Но мы сейчас бросили все силы на расследование преступления.
Мужчина презрительно рассмеялся. На его осунувшемся лице проступили морщины.
– Все силы… Да уж. Так отвечать вас учат в полицейском колледже? Наверное, вы еще добавите, что это «гнусное преступление»… И что вы «не оставите камня на камне»…
Упреки были безосновательны, но ни Хюльдара, ни Гвюдлёйгюра они не задели. Оба повидали достаточно и знали, что боль и скорбь принимают самые разные формы.
– Извините. Напрасно я так. – Отец отвернулся от окна и откинулся на спинку кресла. Только теперь Хюльдар заметил, что супруги стараются сидеть как можно дальше друг от друга, и вспомнил, что они не держали друг друга за руки, когда шли к машине. Еще одно не совсем обычное проявление горя?
– Не знаю, сказали ли вам, что две наши сотрудницы находятся сейчас в вашем доме. Если захотите, мы можем обеспечить полицейскую охрану до утра. – Снежная буря быстро двигалась навстречу, и Хюльдар, въезжая во внезапно сгустившуюся тьму, убрал ногу с педали газа. – Подумайте, но спешить с решением необязательно.
Никто из супругов не ответил. Они как будто и не слышали его вовсе и никак не отреагировали на предложение об охране. Возможно, сейчас им было совершенно безразлично, что с ними будет.
– А ведь я не хотела никуда лететь. – Казалось, мать обращается к спинке переднего сиденья.
– Еще как хотела. – Судя по тону мужчины, эта тема поднималась не первый раз. Оставалось только надеяться, что в самолете они не испортили настроение другим пассажирам.
– Вы не забыли пристегнуть ремни? – спросил Гвюдлёйгюр, почувствовав нарастающее напряжение. Его попытка унять бурные воды, кажется, удалась, поскольку супруги замолчали.
За оставшееся до конца поездки время они еще несколько раз обменялись почти идентичными репликами, но к тому моменту, когда впереди появились бесконечные серые стены и красно-белые башни алюминиевого завода в Стрёймсвике, обозначавшие начало городской застройки, мечи были убраны в ножны. Другое дело, надолго ли…
Хюльдар свернул в нужный район. Вид знакомых зданий и улиц так подействовал на мужа, что он расплакался, но не сдержанно и пристойно, как жена, а громко, взахлеб, с рвущими душу стонами. Женщина растерялась и, не зная, как быть, снова заговорила, обращаясь непонятно к кому:
– Я и подумать не могла, отправляясь в аэропорт, что наше возвращение будет вот таким. – Она горько рассмеялась. – Теперь мои тревоги выглядят настолько ничтожными… Настолько пустыми… Смехотворными… Как беспокойство из-за парковки в центре.
Перед отъездом в аэропорт Хюльдар и Гвюдлёйгюр получили четкие инструкции ни в коем случае не задавать никаких вопросов. Предполагалось подождать до утра, когда интервью можно будет провести в должной обстановке. Но сейчас Хюльдар не удержался:
– Из-за чего вы тревожились?
Мать фыркнула.
– Из-за школы.
– У него было не всё в порядке? – Он остановился на красный свет и, воспользовавшись паузой, повернул зеркало так, чтобы видеть ее лицо. Женщина сидела понурившись и опустив голову, напоминая сдувшийся воздушный шарик. Ее плачущий муж забился в дальний угол сиденья.
– Иногда. Но из-за этого нам уже перестали звонить… Нет, дело было в какой-то ерунде, в его поведении по отношению к какому-то мальчику. Мне порекомендовали обсудить это с ним. Я подумала, что поводов для спешки нет, что мы поговорим после возвращения домой. По крайней мере, наш последний разговор не был негативным.
Отец как будто успокоился.
– И о чем же вы разговаривали в последний раз? – с издевкой спросил он. – Сможешь рассказать? Что-то я сильно сомневаюсь.
Хюльдар откашлялся.
– Какого рода поведении? – Он поймал ее взгляд в зеркале. – Речь ведь шла о буллинге?
Она кивнула.
Глава 21
На белом как мел лице темные круги под глазами проступали еще отчетливее. Мятую рубашку украшали кофейное пятно на одном рукаве и красное пятнышко – наверное, от кетчупа – на другом. Стрелки на часах приближались к половине первого ночи, а Эртла все еще сидела в офисе.
Хюльдар не удивился бы, узнав, что в углу стоит свернутый спальный мешок – оказавшись в трудной ситуации, она обычно забывала обо всем, что считала лишним, и на этот раз в список попала поездка домой. Будь они, как раньше, друзьями, он посоветовал бы уехать из офиса, придавить подушку часов на восемь, как следует подкрепиться и вернуться на работу. Лучше так, чем работать на холостом ходу. Впрочем, в любом случае его не послушали бы.
– Не думаешь, что это уже лишнее? – Хюльдар посмотрел на чашку с кофе в ее руке. Сам он держал такую же и уже потерял счет выпитым. Судя по часам, полночь миновала, а значит, наступил новый день, и отсчет можно было с чистой совестью начинать заново. – Если поранишься, вместо крови кофе потечет.
– Отвали, – устало проворчала Эртла и, словно наперекор ему, показывая, что будет поступать ровно наоборот, сделала большой глоток. Хюльдар намек понял и взял на заметку, на будущее. Если подумать хорошенько, придется признать, что предложение рассмотреть буллинг как возможный мотив оказалось несвоевременным. Учитывая ее настроение, эту теорию следовало категорически отвергнуть.
– Это то единственное, что их объединяет, – повторил Хюльдар. Босс закатила глаза. Они сидели друг против друга за маленьким столом с коричневыми кругами, которые дожидались прихода уборщиков через полтора часа. – Более перспективных вариантов просто нет.
– Буллинг? – Эртла сделала очередной глоток и обвела взглядом пустой кафетерий. Хюльдар спустился вниз следом и сел напротив. Отступать он не собирался и твердо решил предпринять еще одну попытку. Возможно, теперь его аргументы выслушают внимательнее, чем раньше, когда они с напарником только-только вернулись из аэропорта.
Вместо того чтобы направиться домой, Хюльдар свернул к офису, верно рассчитав, что Эртла еще на месте. А вот Гвюдлёйгюра отослал, все еще сердясь за отказ объяснить, откуда его знает Ауста. Ругаться не хотелось, и, зная себя, Хюльдар опасался, что не выдержит, сорвется из-за усталости и выместит на младшем товарище накопившееся недовольство. – По-моему, эта версия не более притянута за уши, чем все прочие. – Он повертел в руках чашку. – Известны случаи, когда за границей это приводило к массовым убийствам.
– Ты говоришь о буллинге, в котором замешаны подростки. Стеллу убил не подросток. На Эйитля напал не подросток.
– Никто и не говорит, что в дело не могут быть втянуты взрослые. – Обо всем этом Хюльдар узнал сегодня днем из имейла, который прислала Фрейя. В нем она обобщила информацию, которую раскопала по вопросу буллинга в целом и по Стелле в частности. Неопровержимым доказательством это служить не могло, но Фрейя обещала прислать утром более обстоятельный отчет. Его не удивило, что она предпочла электронную почту разговору по телефону – наверняка хотела избежать еще одной его неуклюжей попытки пригласить ее на свидание. Хюльдар поежился, вспомнив, как это было. – На родителей такое тоже влияет. Не самым лучшим образом. – Он умышленно говорил ровным тоном, не повышая голос, чтобы не провоцировать бывшую напарницу больше необходимого. Вообще-то он надеялся использовать непредвиденную возможность для улучшения их профессиональных отношений. Понятно, что очередное упоминание Фрейи не могло способствовать восстановлению дружбы, но Хюльдар постепенно привыкал к идее, что именно тема буллинга может оказаться ключевой. Раскрытие преступления куда важнее примирения с Эртлой. – Некоторые родители, когда дело касается их детей, способны на всё.
– Ох, пожалуйста… – Эртла устало покачала головой. – Можно мне спокойно выпить кофе? Я уже сказала, что считаю это чушью, но обещаю разобраться. Немного позднее. Не прямо сейчас. У меня других забот выше крыши.
Хюльдар кивнул. Ладно, пусть поспит, отдохнет несколько часов, а утром он возьмется за нее с новой силой.
– Я могу чем-то помочь?
Эртла фыркнула, но потом, увидев, что он искренен, немного смягчилась.
– Второй, третий… А первый? Просвети меня, скажи, кто он, и я буду счастлива.
– Уверена?
Объяснений не требовалось. С тех пор как отдел узнал о листке с цифрой «три», этот вопрос сидел гвоздем в голове у каждого. Кто он, номер первый? Где он? Конечно, никто не мог знать наверняка, что эти цифры – часть серии, начинающейся с единицы. Это мог быть код или, например, ключ к комбинации замка. Один из их коллег обратился за помощью к математику, который ответил, что материала слишком мало, но вместе с тем все же высек искру надежды, сказав, что серия вполне может начинаться не с единицы, а с двойки. Вопрос, по-видимому, заинтересовал ученого – с какой стати полиция расспрашивает об этих двух цифрах, – но посвещать в детали его не стали.
– Я уже ни в чем не уверена. Это все одно полнейшее дерьмо.
Хюльдар помолчал секунду-другую, потом спросил:
– Я могу что-то сделать, пока еще здесь?
– Нет. – Эртла подавила зевок.
Некоторое время они сидели молча, слушая ровное, усыпляющее гудение холодильника. В какой-то момент детектив поймал себя на том, что его веки тяжелеют и опускаются.
– Хочешь совет?
– Нет. – Она допила кофе и медленно, по-старушечьи, потянулась.
Тем не менее Хюльдар не сдержался и вопреки логике и здравому смыслу поделился открывшейся ему мудростью.
– Поезжай домой. Говорю тебе, не пожалеешь. Утром почувствуешь себя другим человеком. Поспи. Восемь часов в своей постели – большое дело.
Упоминать постель, наверное, не стоило. Оба мгновенно смутились и отвернулись в разные стороны, только чтобы не смотреть друг на друга.
– Пока. Завтра увидимся, – обращаясь к холодильнику, сказала Эртла, и Хюльдару показалось, что его совет пролетел у нее мимо ушей.
Она направилась к выходу, а он решил задержаться на пару минут, чтобы не выглядеть в глазах других собачонкой, неотступно следующей за хозяйкой в надежде получить лакомый кусочек. И пока Хюльдар сидел перед пустой чашкой, в комнату вошел полицейский в форме.
– Эртла здесь?
– Нет. Ушла наверх. А что случилось?
Мужчина застыл в дверях. В руках он держал лист бумаги, который хлопал, когда он помахивал рукой.
– Только что позвонили из Красного Креста. Сообщение немного странное, но я подумал, что вам стоит взглянуть. В его голосе послышалось колебание. – Она что, не в духе? Может, лучше передать с утренней сменой? – Репутация Эртлы явно распространилась за границы отдела.
– Не знаю. Зависит от сообщения. – Хюльдар допил остатки кофе и приготовился выслушать какую-нибудь чушь. Красный Крест редко бывал источником важных сведений.
Полицейский начал читать написанную от руки записку.
– «Раз, два, три». – Он смущенно поднял глаза. – Подумал, может быть, как-то связано с вашим делом… – Снова опустил взгляд на листок и продолжил: – «Вам»… то есть нам, полиции… – Хюльдар нетерпеливым жестом велел ему продолжать. – «Следует заняться делом Лёйг».
Хюльдар вскочил на ноги. Спать мгновенно расхотелось.
* * *Услышав новость, Эртла мгновенно оживилась. Она резко выпрямилась, открыв глаза. Щеки зарумянились, и даже темные тени под глазами, казалось, отступили. Босс хотела тут же собрать всю команду, и Хюльдару пришлось уговаривать ее не торопиться.
Сообщение пришло по телефону доверия благотворительной службы «1717», предлагающей свое внимание людям, оказавшимся в затруднительной ситуации. Служба гарантировала конфиденциальность, но в данном случае звонивший попросил, чтобы сообщение было передано в полицию. К счастью, дежурный у телефона не поддался первому порыву и не стал звонить в приемную неотложной помощи психиатрического отделения. По его словам, в голосе мужчины было что-то странное, что и заставило серьезно отнестись к его просьбе.
Звонок был сделан с мобильного Эйитля.
Узнав об этом, Эртла помчалась к дежурному специалисту криминалистического отдела, которому полагалось следить за телефоном мальчика, на случай если он снова появится в Сети. Хюльдар бросился за ней, уже не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Наградой стала возможность насладиться сценой разноса, который Эртла устроила мирно посапывавшему за столом технику, пригрозив отправить бедолагу в постовые – пасти утят в центре города.
– Кто такая эта чертова Лёйг? – Она уставилась на записку, которую сжимала в кулаке весь последний сумасшедший час.
Хюльдар уже пробил это имя по Информационной системе полиции, а также по полуофициальной базе данных, содержавшей имена тех, кто когда-либо переступал порог любого полицейского участка. Поиск не дал никаких результатов ни в одной из систем, но, оставаясь полным именем само по себе, оно также было сокращением не менее чем от тридцати шести исландских женских имен, заканчивающихся на «лёйг», и двух, начинающихся на «Лёйг». Обе базы данных выдали множество результатов, наиболее распространенными среди которых оказались Ауслёйг, Сигюрлёйг и Гвюдлёйг.
– Отсмотреть всех этих женщин – огромная работа. Хотя и не невозможная. Большинство записей касаются мелких правонарушений, и чаще всего они являются свидетелями. Есть один странный случай с вождением в нетрезвом виде, одна кража и кража со взломом. Ничего особенного. Все дела давно закрыты. Я не могу найти ни одного, в котором какая-нибудь Лёйг была бы жертвой или подозреваемой.
Эртла вздохнула, закрыв руками лицо. Когда она снова подняла глаза, Хюльдар торопливо продолжил, надеясь предотвратить поток ругательств:
– Мог ли звонивший сказать «Лёйги»? Может быть, это ссылка на мужское имя? Ты прослушала запись. Возможно такое?
Первым на ум ему пришло имя «Гвюдлёйгюр», но говорить об этом Эртле он не собирался. Хотя подозрения, вызванные необъяснимой скрытностью напарника в отношении его связи с Аустой, нахлынули с новой силой.
– Нет. Голос был приглушенный, и звонивший, очевидно, использовал войс-чейнджер, но имя определенно было женским. Можешь послушать сам. Если хочешь, перешлю файл.
– Спасибо, не надо. Я – выжатый лимон. – Не вставая со стула, Хюльдар протянул ей два списка. – Если хочешь, можно обсудить. Но желательно не раньше завтрашнего дня. Совершенно не могу сосредоточиться. – Он усмехнулся. – Разве что выделишь дозу «дури» из конфиската.
Шутка отозвалась ответной улыбкой – редкое зрелище и в лучшие времена.
– Размечтался. – Улыбка погасла. – Ты знаешь, что это значит?
– Сообщение? Нет, не знаю. Может быть, завтра пойму, когда буду в форме.
– Не само сообщение. Я про «раз, два, три».
Хюльдар медленно кивнул:
– А, это… Да, похоже, одну жертву мы упустили.
Эртла застонала.
– Господи, я могу забыть об этом повышении… Мне точно дадут коленом под зад!
Это было правдой. Если найдут третью жертву и это будет еще один подросток, в кресле начальницы ей не усидеть. Уволят вряд ли, но карьера пойдет под откос. Может быть, посадят на место Гвюдлёйгюра, если тот попросит о переводе.
– Ты ни в чем не виновата. Никто другой лучше не сделал бы. – Хюльдар поймал себя на том, что жутко хочет курить. – У меня предчувствие, что все вот-вот тронется с места.
Бодрости подобное предсказание не добавило.
– Будем надеяться… – Эртла глубоко вздохнула, словно собираясь прыгнуть в бассейн. – А где Гвюдлёйгюр? – Она, казалось, только сейчас заметила, что Хюльдар один.
– Ушел домой, ему надо отоспаться. Будет завтра утром, – будничным тоном ответил Хюльдар, которому меньше всего хотелось, чтобы босс уловила возникшее между ними напряжение.
Она рассеянно кивнула.
– Иди и ты. Уже поздно.
Он не стал протестовать.
– Тебе надо последовать собственному совету.
– Подожду, пока вернутся патрульные, потом пойду. – К месту, где телефон Эйитля ненадолго появился в Сети GSM, направились четверо полицейских на двух патрульных машинах. Они уже позвонили, сообщив, что ничего пока не нашли, но еще не закончили. – Мне нужно быть здесь, если… его найдут.
– Если б нашли, уже позвонили бы. – Телефон Эйитля проследили до тропинки на западном склоне холма Эскьюхлид[14]. Погрешность составляла восемь метров, следовательно, район поиска представлял собой круг диаметром шестнадцать метров. – Независимо от местности четверо мужчин не могли его пропустить.
– Да, но я все равно задержусь. Парни должны вернуться с минуты на минуту. – Эртла сложила руки на груди и зевнула. – Иначе придется воспользоваться тем самым конфискатом.
Хюльдар улыбнулся и пожелал спокойной ночи. Несмотря на усталость, он был доволен. Расследование пошло в гору, Эртла временно оттаяла, он выкурит сигарету и скоро будет в постели. Жизнь была настолько близка к совершенству, насколько это возможно посреди ночи в полицейском участке.
Но это продолжалось недолго, всего несколько шагов. Эртла прокричала ему, что в будущем постарается не отстранять его от расследования; более того – отведет ему более важную роль, чем прочим: писать отчет, который нужно сдать по завершении расследования.
Она отлично знала, насколько Хюльдар ненавидит возиться с бумагами. Очевидно, их временному примирению пришел конец.
Глава 22
Фотокопия рукописного письма, запись номер 2 – размещена на blog.is блогером по имени Vála.
Дальше становилось только хуже. Начинался год, и я думала, что достигла дна. Снова и снова говорила себе, что они одумаются, поймут, что поступают плохо, придут и извинятся. Скажут, что сами не понимали, о чем думали, что я такого не заслуживаю. Что мы все снова сможем стать друзьями.
Но, к сожалению, ничего подобного не случалось. Всякий раз, когда я представляла себе эту сцену, она заканчивалась одинаково: я раскидываю руки и говорю, что не держу на них зла. Что мы можем стать друзьями. Навсегда.
Оглядываясь назад, я вижу, как нелепо это выглядело. С того момента, как я внезапно стала мишенью для проявления самых жестоких инстинктов, и до перехода в среднюю школу время шло медленно. У меня не было никакой общественной жизни, я боялась ходить в школу и проводила выходные, запершись в своей комнате, с ужасом ожидая утра понедельника. Вечерами, пытаясь уснуть, просила Бога устроить извержение вулкана, подобное тому, что произошло на островах Вестманнаэйяр в 1974 году. Тогда всех островитян эвакуировали на материк, а детей отправили в новые школы. Был ли среди них кто-то, оказавшийся в такой же ситуации, как и я? Радовался ли он тому, что пришлось уйти? Надеялся ли начать все сначала с другими детьми, которые не будут постоянно унижать его?
Наверное, нужно было пожаловаться, сказать, что я не хочу жить в этом районе, и настоять на переводе в другую школу. Но не хотелось усложнять жизнь дома, не хотелось еще больше печалить маму – она и без того не знала радостей. Или папу. Я притворялась, скрывала тот факт, что у меня нет подруг, что я ни с кем не общаюсь. Делала вид, что всё в порядке, выдумывала, лгала, делала все, чтобы не объяснять, почему моя жизнь так отличается от жизни других девочек… Например, говорила, что меня пригласили на вечеринку ребята из моего класса, и выходила из дома с какими-то свертками, которые выбрасывала в мусорное ведро, едва отойдя от дома. Потом качалась на качелях на детской площадке за нашим кварталом и возвращалась домой. Если шел дождь или снег, ждала на автобусной остановке, боясь, что меня заметит кто-нибудь из школы. Каждый раз, видя приближающийся автобус, уходила, чтобы он не останавливался.