Прощение

Гвюдлёйгюр отвернулся и уставился в окно с видом на серое небо, нависшее над столь же серым городом. Густой снегопад, обрушившийся на Рейкьявик накануне вечером, сменился грязно-бурой кашицей под колесами машин. Столкнувшись с этой депрессивной картиной, Гвюдлёйгюр снова повернулся к напарнику.

– Что она могла ему сделать? Чем заслужила такое?

– Ничем, – бесстрастно ответил Хюльдар. – Такое ничем оправдать нельзя. Ей было всего шестнадцать. Сейчас наша задача – понять мотив. И чем раньше мы начнем копаться в ее жизни, тем скорее, по всей вероятности, обнаружим его.

Им поручили проверку биографии погибшей. Задание, может быть, не самое увлекательное, но куда как предпочтительнее присутствия при разговоре с родителями погибшей девушки. Заметив, как они пересекают офис, направляясь к крохотной приемной, Хюльдар поспешно опустил глаза. И не только он. Мать прижимала к груди лэптоп дочери, словно щит от возможных потрясений.

Теперь лэптоп стоял на столе Хюльдара, ожидая, пока детектив займется его содержимым. На фоне стандартного черного оборудования полицейского участка он выделялся белым цветом и яркими наклейками в виде бабочек. Гаджет девушки-подростка, едва вышедшей из детства.

Разговор с родителями наверняка был душераздирающим. Поскольку Стеллу еще не нашли, они лелеяли слабую надежду, что она вдруг появится, живая – вопреки всему, что им сказали. Одна из самых неприятных для Эртлы задач заключалась в том, чтобы донести беспощадный в своей простоте факт: их дочь почти наверняка мертва.

Взгляд Хюльдара устремился к ее офису, офису, который когда-то занимал он сам, хотя ни единой секунды не жалел, что освободил его. Родители Стеллы уже ушли. Эртла стояла у стеклянной стены, сложив руки на груди, и весь ее вид выражал ту же бескомпромиссную решимость, что и ранее, в оперативной комнате. В какой-то миг их взгляды встретились – и сразу же разбежались.

Гвюдлёйгюр ничего не заметил. Он тоже выглядел озабоченным, хотя и по другой причине. В конце концов молодой детектив тяжело вздохнул и продемонстрировал наконец признаки готовности сходить за кофе. Но сначала задал вопрос, ответа на который явно не ждал:

– На кой черт он забрал с собой тело? Как ни стараюсь, придумать объяснение не могу.

В этом он был не одинок.

Глава 3

– Что ты знаешь о девочках-тинейджерах?

Ни «здравствуй», ни «привет», ни «доброе утро», ни даже «как дела?». Не представился. Не то чтобы в этом была какая-то надобность. Хотя Фрейя не видела и не слышала Хюльдара несколько месяцев, голос его узнала быстро. Слишком быстро. И это ей не понравилось. Она никогда не получала неожиданных, как гром с небес, звонков от тех, с кем хотела бы поговорить.

– Добрый день, – холодно сказала она – и сразу же пожалела, что ответила. Можно было изменить голос, притвориться кем-то другим, сказать, что Фрейи нет в стране и не будет весь следующий месяц… Что бы там ни хотел Хюльдар, это могло означать только одно: большие неприятности и потрепанные чувства.

– О… Привет. Извини. Это Хюльдар. – Он помедлил, оставив паузу для ответа, и, не дождавшись реакции, добавил: – Я тут подумал, не согласишься ли ты помочь мне. У нас дело, связанное с девочкой-тинейджером, и я хотел попросить у тебя совета.

Фрейя мгновенно сообразила, о чем речь, и невольно почувствовала себя заинтригованной. Первоначальное намерение закончить разговор как можно скорее позабылось. Начиная с ланча, со всех сторон поступали новости о вчерашнем зверском нападении на девушку и ее исчезновении из кинотеатра. Полиция, как обычно, не разглашала подробностей, так что главными источниками информации стали подруги и одноклассники жертвы, получившие на свои телефоны сообщения с видеозаписью нападения.

Описания содержимого отличались намеренной неопределенностью, но умевшие читать между строк поняли, что видео не для слабонервных. Те подростки, у которых удалось получить интервью, пребывали в состоянии шока. Как и прочая публика, Фрейя с нетерпением ждала дополнительных сведений, движимая не болезненным желанием насладиться омерзительными деталями, а беспокойством за судьбу девушки и озабоченностью мотивом преступника.

Конечно, было бы безнадежной наивностью думать, что постичь этот самый мотив и в самом деле возможно, поскольку ничто не способно ни объяснить, ни оправдать такую жестокость.

– Это связано как-то с нападением на девушку в кинотеатре?

– Да. – Было слышно, как на другом конце трубки перевели дух. – Не мне тебе говорить, насколько важно найти ее и схватить нападавшего. Ты не могла бы заглянуть сегодня в участок? Желательно поскорее.

Как бы ни хотелось ей этого, согласиться вот так сразу Фрейя не могла: грязный кухонный столик был завален учебниками и устлан листками со свидетельствами неудачных попыток решения математических задач, представить которые следовало в среду. Задолго до телефонного звонка она столкнулась с неопровержимым фактом, сводящимся к тому, что независимо от числа попыток результат будет одним и тем же: беспорядочное нагромождение чисел и символов, отказывающихся соотноситься друг с другом.

Решение подработать в Доме ребенка и записаться на бизнес-курсы в университете обернулось чудовищной ошибкой. Учеба не помогла ни излечиться от экзистенциального кризиса, ни улучшить жизнь. Скорее, стало только хуже.

– У меня сегодня выходной.

– Знаю. Я позвонил сначала в Комитет защиты детей, спросил, можно ли одолжить тебя, а они перенаправили меня в Дом ребенка. Директор сказала, что ты дома, но посоветовала в любом случае позвонить. И еще сказала, что выходной ты можешь взять позднее.

– В самом деле? – Фрейя даже расстроилась. Ее просьба перевести ее на неполную ставку не нашла большой поддержки у руководства. Вплоть до самого последнего времени оно, вместо того чтобы пойти навстречу, всячески препятствовало ей в координации работы и учебы. – Она так сказала?

– Да. После того как предложила нескольких других психологов. Но я сказал, что они мне не нужны, а нужна ты. В смысле, для этого дела, – поспешно добавил Хюльдар.

В душе Фрейи столкнулись противоречивые чувства. С одной стороны, было лестно, что ее предпочли другим коллегам; с другой – раздражало, что до него, похоже, так и не дошел ясно высказанный месседж: он должен перестать преследовать ее, поскольку оба они на горьком опыте убедились, что не подходят друг другу.

Впервые они встретились в ночном клубе, переспали и отлично провели время, но потом Хюльдар все испортил, сбежав поутру. На этом бы знакомству и закончиться, но их пути снова пересеклись в связи с его работой в полиции и ее в Доме ребенка. Поначалу оба испытывали неловкость, которая со временем переросла в острое раздражение. Хюльдар был просто невыносим. Постоянно давал понять, что хочет возобновить отношения, но, когда Фрейя не сразу откинулась на спину, не смог устоять перед искушением и переспал с другой.

Ничего хорошего ждать от этого человека не приходилось, это было ясно как дважды два. Жаль только, что он был чертовски привлекателен – в чисто мужском, бесцеремонно грубоватом стиле, – и к тому же хорош в постели. Но ведь этого недостаточно. Так что, как ни грустно, пришлось признать: он не тот, кто ей нужен, пусть даже и тот, кого бы она хотела.

Однако прямо сейчас его предложение давало желанный повод отвлечься от математических скорбей.

– Что мне нужно будет сделать, если приду?

– Помоги поговорить с девочками, которые знали жертву. В школе считают, что будет лучше, если не мы придем к ним, а они к нам. Родители согласие дали, но выдвинули условие: присутствие во время интервью представителя социальных служб как гарантия того, что мы не позволим себе лишнего, не переступим черту. Глупость, конечно, они же не подозреваемые… На самом деле это не более чем формальность. В общем, мне будет спокойнее иметь за компанию кого-то, кто лучше их понимает. Я ведь даже не знаю, требуется ли к тинейджерам такой же подход, как к ребятам помладше. Ну, знаешь, не могут ли вопросы ненароком повлиять на свидетельские показания и все такое. Для нас жизненно важно, чтобы ничего такого не случилось. Чем раньше мы получим представление о жизни Стеллы, тем лучше. Есть мнение, что нападавший знал ее.

– А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? Ее нашли? Она мертва?

– Нет, пока не нашли.

От прямого ответа Хюльдар уклонился, и Фрейя сочла это недобрым знаком.

– Могу приехать в участок через полчаса.

И тут ее взгляд упал на Молли, лежавшую рядом со своей миской. Молли делала это по привычке, хотя если б кто-то имел глупость покуситься на ее еду, предугадать последствия не составляло труда. Мало какие собаки достигают таких размеров и представляют угрозу бо`льшую, чем Молли. Стоило вывести ее на прогулку, как владельцы четвероногих поменьше останавливались поболтать друг с другом, обрекая Фрейю на одиночество. С другой стороны, устрашающий эффект был именно тем, что и требовалось настоящему хозяину животного, брату Фрейи Бальдуру, отбывавшему срок в местах не столь отдаленных.

Молли была одним из многих обременений, доставшихся его сестре вместе с крохотной квартиркой. Но все их с лихвой перевешивали выгоды, самой важной из которых была крыша над головой. Без квартиры Бальдура ей светила бы перспектива спать на скамейке в парке: беспрецедентный туристический бум привел к хронической нехватке жилья в Рейкьявике, и никаких признаков улучшения ситуации в ближайшее время не предвиделось.

Но дата освобождения брата приближалась, а значит, скоро придется озаботиться поисками жилья. Впрочем, для решения этой проблемы еще оставалось несколько месяцев.

Собака закрыла глаза и с угрюмым видом отвернулась, по-видимому, истолковав разговор по телефону как знак того, что обещанная прогулка откладывается. С Молли Фрейя постоянно испытывала чувство вины: не выгуливает так часто, как надо бы, не кормит так, как хотелось бы… На самом деле это чувство порождалось заботой и привязанностью. Хотя отношения между ними не были идеальными, Фрейя действительно заботилась о ней.

– Точнее, через час. О’кей?

* * *

В полицейском участке девушки-подростки выглядели чем-то чужеродным. Их было пять, и они так походили друг на дружку, что Фрейя моментально забыла их имена. Длинные блондинистые волосы, голубые глаза, густо накрашенные, и неестественно черные брови. Все пять, словно сговорившись, явились в темных джинсах-скинни, белых кроссовках и коротких, по пояс, куртках практически одного и того же цвета. Все прятали руки в карманах и – завершающий штрих – обмотали свои худосочные тела с едва заметно выступающими бедрами одинаковыми шарфами.

Фрейя знала – это последний год, когда они еще балансируют на краю детства, держатся и одеваются как стая. Придет осень, они поступят в колледжи, и каждая начнет вырабатывать индивидуальный стиль. Вот только Стеллу этой стадии развития лишили. В памяти родных и друзей ей суждено остаться вечным тинейджером. Если, конечно, ее все-таки не найдут живой.

По прибытии Фрейю кратко ввели в курс дела, но почти ничего нового, сверх того, что уже появилось онлайн, не сообщили, кроме того, что полицейские считали Стеллу мертвой, а убийца попал на камеру, когда тащил тело от кинотеатра. Хюльдар попросил держать эту информацию при себе и удовольствовался ответным кивком. Они уже работали вместе в похожих обстоятельствах, и он знал, что ей можно доверять.

– Итак… – сказал Хюльдар, когда Фрейя и Гвюдлёйгюр сели по обе стороны от него, а пятерка девушек заняла места напротив, по другую сторону большого стола, сдвинув стулья так близко, словно хотели забраться на колени друг другу.

Фрейя исподтишка наблюдала за Хюльдаром. Выглядел он хорошо, намного лучше, чем при последней их встрече: темные круги под глазами почти исчезли, чисто выбрит, волосы аккуратно пострижены. К тому же в прекрасной форме. Жаль, что такой идиот… Она даже порадовалась, что успела привести себя в порядок после того, как вернулась домой, выгуляв Молли. Каково бы было сидеть неухоженной растрепой, сознавая, что он выглядит лучше? А так они могли бы составить вполне достойную пару.

– Вы все получили снэпы с телефона Стеллы прошлым вечером?

Три молча кивнули, одна сказала «да», и еще одна подняла руку, но тут же опустила, обнаружив, что оказалась в одиночестве.

– Другими словами, все. – Хюльдар подтолкнул к коллеге ручку и бумагу. – Сделаешь пометки? – Гвюдлёйгюр кивнул и написал что-то на листке. Хюльдар повернулся обратно к девушкам. – Кто из вас их посмотрел?