Взгляд Хайдеггера на истину бытия и на бытие (по материалам книги «К философии (О событии)»)

«Сокрытая перво-начальная без-языкость

событуется в познании того, что есть пра-бытие. Событийное Так, Что высвечивает себя поначалу как αληθεια. В чистом «Так, Что» есть изначальное событие. Познать это означает – без поддержки суще-бытующего и не цепляясь за суще-бытующее – вынести-вытерпеть бытие, которое высвечивает себя – Так, Что сущит просвет – причем вынести-вытерпеть в его без-дно-основополагающей отделенности-отрешенности и без сказывания.». (Там же, стр. 82).

Каким образом мы можем прокомментировать данный достаточно смыслонасыщенный текст?

Во-первых, в нем отражены основные моменты лицезрения нами внове явленного смысла идеи, который характеризуется автором и как «пра-бытие», и как алетейя, – как несокрытость, как то, что вышло из сокрытости – и как «просвет», в «проеме» которого мы видим сам смысл идеи. Кроме того, сам автор вводит еще один термин «Так, Что», сразу же поясняя его тем, что он означает осуществление («сущит») самого просвета, который «высвечивает себя».

Во-вторых, автор исключает причастность к этому Событию какого-либо сущего («суще-бытующего»). И ведь действительно, никакое сущее не выводит нас на сам просвет – он высвечивает (ся) внезапно, предъявляя нашему сознанию только сам смысл, даже без того «одеяния» в культурные знаки (слова, наименования), которые могли бы его выразить-раскрыть, то есть оформить.

В-третьих, автор отмечает, что познание, заключенное в этом просвете мы должны «вынести-вытерпеть в его без-дно-основополагающей отделенности-отрешенности и без сказывания». Спрашивается, что это означает? Скорее всего, то, что мы должны «прислушаться» и вникнуть в то, что мы увидели своим умственным зрением в просвете бытия. Более того, мы должны запечатлеть в памяти своего сознания сам смысл в новоявленном его виде.

В противном случае этот смысл, смысл, еще не облаченный в культурное «одеяние», имеет свойство забываться, то есть исчезать из поля нашего «зрения» в том случае, если мы вдруг отвлеклись на что-либо постороннее, и еще не приступили к раскрытию его содержания в виде оформления в общеизвестные культурные знаки. Вот отсюда та «отделенность-отрешенность» от всего того, что может отвлечь нас от самого смысла идеи.

Что же касается хайдеггеровского познания «без сказывания», то есть без, положим, словесного выражения содержания смысла – то это, по нашему мнению, всего лишь благое пожелание, связанное с риском безвозвратной утери (забвения) самого смысла, на мгновение ока явленного нам в просвете. Потому что только «сказывание» способно не упустить ускользающий смысл истины. «Без сказывания» этот смысл может бесследно «улетучится» из сознания при малейшем отвлечении от его содержания.

И в-четвертых, автор полагает, что смысл, явленный нам в просвете, событийно изначален, то есть его возникновению ничто не предшествовало – он явился как бы ниоткуда, а вернее, явился он из самого «пра-бытия». Но на самом деле это совсем не так. Поясним это следующим далее текстом.

Наше продуктивное мышление устроено так, что состоит из двух «частей». Первая из них – это наши размышления (логического характера) над интересующим нас вопросом на этапе предварительной рефлексии-1. Вторая же часть (в виде рефлексии-11) может осуществиться только в том случае,

– если эти размышления были достаточно интенсивными, и наше бессознательное, взяв их результат под свою опеку (на этап инкубации),

– доработало его,

– и далее, опять же, выдало в сознание в акте инсайта уже в готовом виде смысла идеи. И этот смысл раскрывается-оформляется нами на этапе рефлексии-11.

Но все «коварство» нашего продуктивного мышления заключается в том, что между этими двумя этапами имеется достаточно длительный промежуток времени, на протяжении которого нами в какой-то степени забывается то, о чем мы размышляли на предварительном этапе рефлексии-1. Но об этом не было забыто нашим бессознательным, которое взяло этот смысл на доработку (не в сознание, а) непосредственно в нейронных структурах нашего мозга! Иначе говоря, наше сознание не было осведомлено:

– ни о том, что этот смысл был взят на доработку нашим бессознательным на этапе инкубации;

– ни о том, в каком виде эта доработка осуществлялась;

– ни о том, почему наше бессознательное решило выдать готовый смысл идеи в наше сознание;

– ни о том, почему оно выдало этот смысл в акте инсайта, который наше сознание воспринимает как просвет, как озарение;

– ни о том, в каких случаях взятый нашим бессознательным «материал» «забраковывается» – если таковое случается – и ни в каком виде не возвращается в сознание.

А потому, внезапно явленный в наше сознание инсайтный («просветный») смысл идеи мы воспринимаем как будто бы пришедший ниоткуда, явленный из Ничто. Вот откуда наше довольно стойкое заблуждение воспринимать инсайтный смысл идеи как беспричинно явленный и нам дарованный.

И нам важно понять следующее. У Хайдеггера сплошь и рядом речь идет о том, что именно уже явилось в сознание в виде просвета, в виде истины бытия. Но у него совсем мало говорится о том, что способствовало тому, чтобы этот просвет возник, то есть мало говорится о подготовительном этапе рефлексии-1. По крайней мере, на этом внимание автора не заостряется.

Но на самом деле он только о том и размышлял, чтобы (на этом предварительном этапе) подготовить (не ставя перед собой такой цели) сам акт инсайтного возникновения просвета. Проще говоря, его мысли были не в «махинативном» направлении, и не в направлении меркантильном, а в направлении бытийно-историческом, когда мышление озабочено поиском истоков развития цивилизационных процессов, тех истоков, которые, как он полагал, были заложены в Античности, но и в той же Античности, начиная с Платона, произошло забвение самих этих истоков и изменение направления философствования в сферу метафизики, субъективизации, то есть в сферу главенствующей роли человека, а не самого пра-бытия.

Человек стал создателем-законодателем истин и судьей всему сущему, вместо того, чтобы оставаться на равных со всем сущим и всеми явлениями, происходящими в социуме. Образно выражаясь, субъективизация, сразу же вступив в эру метафизики, отряхнула прах объективизации со своих ног, и шагнула как в страну «я мыслю» (Декарт) и все определяю своим мышлением, так и далее к Ницше с его «Бог умер»: а потому Я-субъект займусь переоценкой всех прежних ценностей, тех ценностей, которые ранее были объективными.

Далее приведем другую, совсем короткую, но достаточно смыслоемкую цитату из той же работы «Событие», цитату, характеризующую алетейю (как несокрытость-истинность) со стороны «идейного», инсайтного характера ее проявления в начальный момент проникновения ее в наше сознание на этап рефлексии-11:

«αληθεια – в нем раскручивание-развитие как рас-кровение. Как пока νοειν (νοοζ): в-нимающее внимание-прислушивание (поглощенность).…

αληθεια есть уже само раскручивание-развитие из основы бытия и истины, которое еще сокрыто». (Там же, стр. 44).

Как видим, здесь дано все то, что мы как испытываем на психологическом уровне, так и фиксируем на уровне ментальном в момент прихода смысла истины-идеи в наше сознание, то есть в момент озарения.

Во-первых, само проникновение этого смысла из бессознательного в наше сознание является для нас откровением («рас-кровение», у Хайдеггера как снятие покровов).

Во-вторых, смысл этой истины раскрывается («раскручивание-развитие») в своем содержании (на этапе рефлексии-11) нашим умом. Ведь что происходит в процессе развертывания мгновенно явленного нам смысла? А происходит попеременно как «светрывание» (то есть забвение) этого смысла, так и нахождение тех знаков, которые могли бы его выразить. И этот процесс повторяется до тех пор, пока мы не раскроем содержание внове явленного смысла и не оформим его в какие-либо общеизвестные нам культурные знаки.

И в-третьих, такое раскрытие, с одновременным оформлением, воспринимается нами, как «прислушивание» к смыслу того, что явлено в наше сознание. А явлен, как мы уже знаем, может быть «обнаженный» смысл идеи, то есть смысл идеи без своего культурно-знакового оформления. И это «внимание-прислушивание» – как мы, опять же, знаем из опыта собственного продуктивного мышления – возможно только при нашей полной «поглощенности» процессом раскрытия и оформления этого смысла. Потому что малейшее отвлечение нашего внимания грозит потерей-забвением как самого этого смысла, так и тех знаков, которыми мы уже успели его выразить-оформить, хотя бы частично.

При этом, что знаменательно, Хайдеггером признается тот факт, что на момент написания данного текста раскрытие бытийного смысла истины было «еще сокрыто», то есть не была еще известна, осуществляемая в нашем уме, методология перехода от внове явленного смысла идеи-истины к:

– нахождению недостающего звена (лакуны) в цепочке того комплекса исходных сущих, который «претендует» на звание идеи-истины;

– формированию в нашем уме вида этого идеального сущего – искомого сущего, исходя из тех взаимосвязей, в которых оно находится с остальными объектами-сущими (исходными сущими);

– и изготовлению по образцу этого искомого сущего, и по определенной технологии, подручного средства в материальном его виде.

Вот это отсутствие представления о том, каким образом идеальный смысл внове явленной истины трансформируется в материальное сущее-подручное средство, как раз и послужило камнем преткновения в понимании изложенных Хайдеггером текстов, касающихся истины бытия.

Отсюда же столь редкое упоминание автором в работах данного периода роли подручного средства. А его роль может быть прослежена только с учетом того, что,

– во-первых, истоки истины – в тех негативных факторах, которые формируются в самом социуме;

– во-вторых, только раскрытие смысла истины может привести к созданию подручного средства;

– и в-третьих, создание этого средства не самоцель бытия социума и нашего человеческого бытия (вот-бытия) – цель в том, чтобы обновлять те или иные структуры социума с помощью этого подручного средства, производя ту Продукцию, которая была «заказана» ранее этим социумом в процессе генерирования им негативных факторов, «намекающих» на необходимость подобного обновления.

Ведь любое обновление в социуме не беспричинно – в нем всегда есть потребность (Нужда, по Хайдеггеру) самого социума. А удовлетворять эту потребность может лишь одно существо, – человек, продуктивно мыслящий – побуждаемое к мышлению сгенерированными социумом негативными факторами, воздействующими на его чувства и ум. Вот таким образом замыкается «кольцо» взаимодействия социума с человеком: через генерируемые социумом негативные факторы, и создаваемые человеком идеи-истины, разрешающие эти негативности.

Но все дело в том, что ни в одном из известных нам текстов Хайдеггера не просматривается ни методология возникновения истины бытия, ни методология раскрытия-оформления смысла этой истины. И об этом свидетельствует следующий текст из той же работы «Событие», где автор – в форме скрытого восклицания, смешанного с сожалением – пишет следующее:

«Если бы однажды захотеть попытаться помыслить простое, что мыслится здесь – истину бытия, или также только лишь путь к этому мышлению.

Если бы однажды быть столь осмотрительным и осторожным, что удовольствоваться предварительностью этого мышления – вместо того, чтобы сверх всякой меры возносить-воздымать его до притязаний, которых оно не выдвигает и не может выдвигать.

Если бы однажды на миг отпустить себя раствориться в сущности той основы, которая мыслится здесь». (Там же, стр. 123).

Ясно то, что речь идет здесь о самом «простом» – об истине бытия и о том «пути», который, как мы можем предположить, ведет

– с одной стороны, к этой истине, к ее возникновению,

– а с другой стороны, от этой истины, то есть к раскрытию ее смысла.

Но поскольку автору неизвестна последовательность нашего мышления как над одним, так и над другим, то он заканчивает тем, что призывает всего лишь довольствоваться «предварительностью этого мышления» в виде, скорее всего, лицезрения смысла внове явленной истины бытия. И это «вместо того, чтобы сверх всякой меры возносить-воздымать его до притязаний, которых оно не выдвигает и не может выдвигать». Что означает следующее: «вместо того», чтобы пытаться раскрыть (неизвестную ему) саму сущность того, что заключено в этой истине бытия.

Но здесь автор, скорее всего, ошибался, потому что сам смысл внове явленной идеи-истины бытия, в буквальном смысле, взывает к раскрытию своего смысла и получению того содержания, которое в нем заключено.

А как мы знаем, заключено в нем, в его содержании, самое главное: а именно то, что раскрытие смысла этой истины приводит к обнаружению и формированию в нашем уме идеального вида искомого сущего, материализация которого по определенной технологии дает нам в руки подручное средство. А ценнее последнего ничего быть не может, потому что только с его помощью в социуме может производиться бытийственная «операция» обновления тех или иных его структур. В этом и заключается призвание истины бытия. В противном случае не было бы понятно возникновение этой истины – не без-цельно же оно? Истина бытия на то и создается, чтобы был раскрыт ее смысл и найдено практическое применение того материального объекта, которое может быть получено из этого смысла. Так раскрытие смысла идеи-истины реактивного движения позволило создать подручные средства-двигатели, способные вывести аппараты на околоземные орбиты.

И заканчивает он свой текст всего лишь тем, что надо «отпустить себя раствориться» в самой сущности этой истины. Но он не дает нам «рецепта», каким образом можно «раствориться» в самой бытийствующей истине бытия. Но, как мы понимаем, выход из этой (затруднительной для автора ситуации) только в одном направлении – раскрытие смысла истины и нахождение того подручного средства, с помощью которого можно осуществлять обновление.

Далее остановимся еще на одном моменте – на терминах, используемых Хайдеггером. Исходя из приведенных текстов, возникает вопрос непонятности и изощренности авторской терминологии, особенно в произведениях, предназначенных для публикации в будущем. И это, конечно же, не от «хорошей жизни». Причиной данного (свойственного текстам Хайдеггера) феномена – изложение того, что «понято», а вернее, всего лишь уловлено автором на интуитивном уровне, а не на уровне логически осмысленного понимания.

Интуиция оперирует тем, для выражения чего у автора еще нет устоявшегося определения, нет тех слов, которые могли бы оформить не совсем понятное автору. (Так смутно видимые нами очертания предмета мы затрудняемся описать как нечто четко нами видимое). Поэтому он прибегает к уже известному со времен Античности способу – рассмотрение предмета мышления с совершенно разных сторон. А этот способ позволяет «окружить» этот предмет и как бы сфокусироваться на том, что видится в неясном свете.

К этому же способу прибегал уже Плотин, характеризуя свое Единое, правда, посредством апофатических определений. Вот и Хайдеггер, владея мощной интуицией, фокусирует наше понимание, то на истине бытия, то на самом бытiи, то на историчности, то на махинативности и т. д., рассматривая их с разных сторон, и прибегая к изобретенной им терминологии, полагая, что с ее помощью можно лучше понять интуитивно понятое им самим содержание главных положений внове созданной им сферы бытийно-исторического мышления.

Так, например, внове явленный просвет самосокрытия он характеризует:

– и как «То же самое», то есть то, что является в наше сознание в одном и том же виде;

– и как «Туда сюда», то есть то, раскрывая смысл чего мы обращаемся то к смыслу идеи-истины, то к словам, выражающим этот смысл;

– и как «Удобный случай», то есть то, хотя и случайное, но удобное для своего обозрения;

– и как «памятование», то есть то, что необходимо удерживать в своей памяти для того, чтобы время от времени подыскивать слова для выражения именно того, что является (на данный момент) содержимым этой памяти;

– и т. д.

(Более подробно об этом в «Терминология ЧТ», Разделы 1 и 18).

В то же время в книге «Событие» Хайдеггер характеризует этот же просвет самосокрытия: и как «просвет пра-бытия», и как «слово», и как «голос», и как «безъязыкость», и как «собственность-подлинность». Вот что он пишет:

«Слово есть сокровище, которое скрывает в себе начало. Лишь временами пра-бытие высвечивает себя. Тогда идет поиск этого начального богатства через всю историю человечества; ведь в слове пра-бытие событийно в собственности-подлинности своей истины. … Сущность слова покоится в событийном начале. … Слово в его событийной сущности без-звучно. Слово однако и изначально не есть какой-то «вид» смысла, поскольку оно как присваивающий себя просвет пра-бытия только и становится основой для последующего формирования «значений слов» и «звучания слов». И то, и другое возникает сразу же и всякий раз тогда, когда раздается звук слова. (Там же, стр. 174).

«Однако, мы и понятия не имеем о том, что такое безъязыкость сама по себе в ее событийной сущности. То, что выглядит как отставание-запаздывание языка и, то есть запаздывание слов и того слова, изначально и существенно помыслено только как чистое событие слова как задающее настроение-настрой слово голоса пра-бытия, которое при-сваивает нас в просвет бытия, так, что мы в какие-то миги познаем само суще-бытующее, то есть это то, что есть.» (Там же, стр. 175).

«… мышление в словах языка всякий раз слышит слово и, исходя из этого слова делает попытку собственного сказывания. … Со-бытие есть пра-бытие как изначальный голос, задающий настрой. (Там же, стр. 176).

«… слово пра-бытия со-гласует поведение с настоятельным вниканием в сохранение-обеспечение просвета пра-бытия». (Там же, стр. 178).

Попытаемся хотя бы вкратце прокомментировать приведенные цитаты.

Во-первых, термин «Слово» обозначает у Хайдеггера то, что только что «вмиг» мелькнуло в просвете пра-бытия. А это случается в «начале» самой внезапности явления смысла истины (из бессознательного) в наше сознание. Это и есть «высвечивание» пра-бытия, сразу же после которого начинается «поиск… начального богатства» в виде раскрытия и оформления самого смысла внове явленной истины.

Во-вторых, спрашивается, почему «Слово в его событийной сущности без-звучно»? Да только потому, что оно является в наше сознание в виде «обнаженного» смысла, того смысла, который еще не имеет словесного «одеяния», то есть, еще не оформлен, а значит, не выражен в каких-либо наименованиях. Но, как заявляет автор, оно, это «слово», «становится основой для последующего формирования» уже выраженного смысла истины бытия. Причем, явление этого «слова» («звука слова») «сразу же» побуждает нас к раскрытию и оформлению его содержания, потому что малейшее промедление грозит тем, что мы забудем сам смысл только что явленной истины.

В третьих, «безъязыкость сама по себе в ее событийной сущности» относится к все тому же смыслу истины, еще не раскрытому, а значит, еще не оформленному в культурное одеяние. А то, что оно «выглядит как отставание-запаздывание языка», вполне объяснимо тем, что мы сначала «видим» это («безъязыковое») «слово», и лишь затем, с некоторым запаздыванием начинаем выражать его смысл. Причем само «слово», то есть сам смысл истины автор называет как «чистое бытие», как «слово голоса пра-бытия». И примечательной особенностью этого момента является то, что само пра-бытие «при-сваивает нас в просвет бытия». Вот где, по мысли автора, меркантильно-махинационно настроенный субъект-человек «преобразуется» в настроенный самим пра-бытием объект, названный вот-тут пра-бытием.

И в-четвертых, автор отмечает, что «попытка собственного сказывания» всегда должна быть ориентирована на «изначальный голос, задающий настрой», то есть на «слово голоса пра-бытия», каковым, конечно же, является смысл истины бытия. И ведь действительно, раскрывая-оформляя содержание смысла истины, мы только тем и занимаемся, что попеременно то вспоминаем сам смысл истины как «голос слова пра-бытия», то «забываем» его в те моменты, когда пытаемся найти те слова, которые могли бы наиболее адекватным образом выразить смысл истины. Причем этот процесс, как отмечает автор, должен сопровождаться «настоятельным вниканием» в тщательность согласования смысла с теми словами, которые его выражают, потому что именно этим достигается «сохранение-обеспечение просвета пра-бытия», иначе говоря, достигается точность выражения самого смысла внезапно явленной бытийственной истины.

Из приведенного нами комментария мы видим, что все изложенное автором направлено на то, чтобы раскрыть сущность того, что нам бывает явлено как смысл идеи, названый «просветом пра-бытия», в котором нам «видится» смысл самой истины, но «видится» он как сам смысл («чистое событие», по Хайдеггеру), еще не облаченный в словесное «одеяние».

Итак, закончив с трудностями понимания терминологии Хайдеггера, отметим еще одно, ранее уже упомянутое затруднение, вызванное фактом отсутствия в его текстах так необходимого промежуточного звена между бытiем (пра-бытием, Seyn и т. д.) социума и бытием человека (вот-бытием). А таковым звеном являются генерируемые самим социумом и воспринимаемые человеком негативные факторы. Без них непонятна связь обоих видов бытия. Непонятна причина бытийствования социума и причина бытийствования человека в том или ином направлении его умственной (бытийственной) деятельности. Но об этом более подробно нами будет изложено в Разделе 16.

И еще одним текстом, подтверждающим инсайтно-идейный характер возникновения и содержания истины бытия, мы можем привести цитату из работы «Положение об основании»4, написанной Хайдеггером на основе лекционного курса, прочитанного им в 1955—1956 годах:

«Прыжок мышления не оставляет то, от чего он отталкивается, позади себя, а присваивает его себе неким более изначальным способом. В соответствии с этим отношением мышление в прыжке становится воспоминанием, но воспоминанием не о том, что прошло (an Vergangenes), а о том, что было (das Gewesene). Под этим мы подразумеваем собрание того, что как раз не проходит, а бытийствует, т.е. того, что продлевается (währt), предоставляя (gewährt) воспоминанию новые горизонты. Во всем, что было, скрывается некое предоставление (ein Gewähren), хранящее в себе сокровища, которые часто в течение долгого времени остаются невостребованными, и, однако, эти сокровища снова и снова представляют в распоряжение воспоминания некий неисчерпаемый источник». (Там же, стр. 109).

Что мы видим из приведенной цитаты? В ней представлен более развернутый взгляд на то, что происходит в нашем уме сразу же после явления истины бытия в наше сознание?

Во-первых, видим мы то, что прыжок мышления в само основание, в саму без-дну, в сам смысл истины каким-то непонятным нам образом сохраняет за собой ту «почву», от которой он отталкивается. А такой «почвой», как можно предположить, являются те объекты-сущие, которые способствовали возникновению этого прыжка. А таковыми, конечно же, являются те исходные сущие, которыми мы оперировали в своем уме на предварительном этапе рефлексии-1. Ведь только благодаря взаимосвязыванию этих идеальных сущих мог быть получен сам смысл истины, в мгновение ока явленный в просвете бытия в акте инсайта.

Во-вторых, автором напрямую указывается на причастность воспоминания к тому процессу, в результате которого возникло то, что является самой истиной бытия. Причем Хайдеггер акцентирует наше внимание на том, что воспоминание относится не к тому, что ранее мы помнили, а к тому, что внезапно (только что) мелькнуло в просвете бытия и исчезло из нашего сознания, если мы сразу же не зафиксировали на нем свое внимание. То есть оно относится к тому, что только что бытийствовало («что было»). А бытийствовал, конечно же, инсайтно-явленный смысл идеи-истины. Ведь раскрывая его содержание, мы попеременно то вспоминаем этот смысл, – вызывая его из бессознательного в сознание – то, отвлекаясь от него, пытаемся подыскать те слова, которые могли бы наиболее адекватным образом его выразить, то есть раскрыть путем оформления в культурные знаки.