Экологическая модернизация. Серия «Экосоциология»

Все перечисленные теории придавали решающее значение развитию техники и технологии, во многом благодаря этому можно напрямую рассматривать их в качестве источника теории экологической модернизации. Первоначальное понимание теории экологической модернизации как раз и основывалось на понимании исключительной роли техники и технологии в развитии экономики, которое виделось ключом к решению экологических проблем общества. Также постиндустриальные теории и теория экологической модернизации, особенно ранние ее варианты, сближает их оптимизм в понимании перспективы развития общества. Кроме того, все постиндустриальные теории содержат в себе четкий мотив преодоления техники в ее современном варианте, в них звучит новое отношение к природе, хотя и не все они включают в себя экологическую проблематику.

Это и сближает их с теорией экологической модернизации, и отличает от неё. Например, Белл отмечает, что в доиндустриальном обществе жизнь была игрой между человеком и природой, в которой люди взаимодействовали с естественной природой – землей, водой, лесами, работая малыми группами и завися от нее. В индустриальном обществе работа это игра между человеком и искусственной средой, где люди взаимодействуют с машинами, производящими товары. В постиндустриальном обществе работа становится, прежде всего, игрой человека с человеком (Белл, 1984).

Таким образом, Белл выступает за преодоление техники, но его постиндустриальная культура лишена природы, это социальная культура. Тоффлер же мечтает о том, что люди общества третьей волны будут проповедовать иные воззрения на природу, прогресс, эволюцию, время, пространство, материю и причинность. Их мысль будет в меньшей мере основываться на механистических аналогиях, а больше определяться такими понятиями, как процесс, обратная связь, равновесие (Белл, 2002).

Можно сделать вывод, что почти все постиндустриальные теории опираются на принцип технологического детерминизма, считая его определяющей, движущей силой общественного развития. Кроме того, постиндустриальные теории достаточно оптимистичны, хотя в них и отмечается нарастание некоторых общечеловеческих проблем, например, экологических.

Модернистские теории

Ещё одним источником теории экологической модернизации является систематическая рефлексия зарубежных социологов по поводу теоретических оснований собственной дисциплины. Можно считать, что идеи теории экологической модернизации развивались в противовес социокультурному и политико-институциональному опыту стран Западной Европы. Наиболее важные теории такого рода это теория позднего модерна Э. Гидденса и теории рефлексивной модернизации и общества риска У. Бека. Эти теории возникли немногим ранее теории экологической модернизации и являются как одним из ее теоретических оснований, так и динамично развивающимися параллельными теориями, рассматривающими механизмы и перспективы развития общества. При этом экологический фактор показан в них, как играющий в настоящее время определяющую роль в общественном развитии. Оба автора рассматривают взаимодействие природы и общества, в первую очередь, как продуцирующее постоянные риски.

Остановимся вначале подробнее на взглядах Гидденса. Он также как и другие учёные, создавшие теории постиндустриализма, рассмотрел трансформацию современного общества, определил его отличительные черты, выделил и дал свое название современной эпохе. Он полемизировал с теми, кто считал, что современное общество это постмодернисткое или другое «пост» общество. Гидденс считал современную эпоху радикализированным или универсализированным модерном, за которым может последовать постмодерн, но это будет нечто отличное от того, как его представляли учёные до Гидденса. Он выделяет три основные черты, определяющие характер современного общества, в отличие от традиционного или досовременного общества.

Первая черта, это во много раз возросшая скорость изменения социальных процессов, особенно – скорость изменения технологии. Вторая черта, это втягивание социально и информационно различных районов мира во взаимодействие друг с другом, что в конечном итоге выразилось в процессе глобализации. Третья черта, это изменение внутренней природы современных институтов. Теория экологической модернизации укрепила понимание рассмотренных выше черт, как основных для современного общества и проанализировала их значение на основе экологической проблематики. Более того, согласно теории экологической модернизации изменение технологии и техники вызывает уже не только ускорение социальных процессов, но и экологических. Глобализация способствует распространению экологической модернизации. Внутренняя природа современных институтов изменяется, в том числе, в сторону их экологизации.

Гидденс выделил три источника динамизма модерна. В досовременных обществах время и место были жестоко увязаны, поскольку пространственные параметры социальной жизни для большинства людей являлись доминирующими, социальная жизнь осуществлялась как жизнь локального сообщества. В период модерна пространство и время разрываются, пространство становится относительным понятием, не связанным с местом или регионом, а связанным с социальным влиянием или социальными отношениями. Это является первым источником динамизма модерна.

Второй источник динамизма модерна, это «высвобождение» социальной деятельности из локализированных контекстов, создание символических знаковых систем (например, деньги), и установление экспертных систем (например, системы технического исполнения или профессиональной экспертизы, организующие материальное социальное окружение человека). Господство этих систем основывается на доверии, которым в эпоху модерна, в отличие от досовременных обществ, облекаются не индивиды, а абстрактные возможности и безличные системы. Условия модерна определяются такими парными явлениями как доверие – риск, безопасность – опасность.

Третьим источником динамизма модерна является рефлексивное усвоение знания. Производство систематического знания относительно социальной жизни становится интегральной частью системы воспроизводства. Рассмотренная подробно у Гидденса рефлексия, присущая радикализированному модерну, является основой для понимания процесса экологической модернизации как результата взаимодействия различных акторов или социальных агентов.

Кроме того, характеризуя современную эпоху, Гидденс рассматривает капитализм и индустриализм как два различных «организационных сочленения» или институциональных измерения модерна. При этом капитализм рассматривается как система производственных отношений, а индустриализм характеризуется использованием неживых источников материальной энергии в производстве благ, центральной ролью машинных технологий в производственном процессе.

Большое внимание в своих работах Гидденс уделял анализу таких категорий как доверие и риск. Он считает, что природа современных институтов глубоко связана с механизмами доверия к абстрактным системам, особенно к экспертным системам. Категория риска является обратной стороной доверия. В условиях радикализированного модерна экспертное знание обеспечивает расчет пользы и риска, а также создает сами обстоятельства как результат постоянного рефлексивного осуществления самого этого знания. Доверие к системам принимает форму безличных обстоятельств, которые у обычного человека поддерживаются знанием, в котором сам такой человек не разбирается.

Развитие науки и техники не только повышает уровень социального и природного риска, но и ограничивает возможности его прогнозирования и однозначной оценки. С одной стороны, постоянное вторжение научного знания в социальные и природные процессы, которые это знание описывает и превращает действительность в набор противоречий, а социальное бытие личности – в ситуацию постоянного выбора. Варианты будущего интерпретируются в рефлексивных терминах настоящего и становятся все менее предсказуемыми в своих последствиях. С другой стороны, само экспертное знание приобрело специализированный и фрагментарный характер, таким образом, глобальные по своему влиянию абстрактные системы становятся доступны во всей своей полноте все меньшему количеству экспертов, которые не могут координировать и сопоставлять свои оценки и рекомендации.

Рассмотрев общество постмодерна, к которому движется современное общество радикализированного модерна, Гидденс дал ему следующие социальные характеристики: наличие постдефицитной экономики с координированным глобальным порядком, создание системы планетарной экологической службы и социализированной экономической организации, политическое участие множества непрофессионалов в управлении обществом через участие в общественных движениях, демилитаризация мира и гуманизация технологии. Вместе с тем, это общество останется обществом высокого риска, так как глобальная взаимозависимость в социальных системах усилится (Beck, Giddens, Lash, 1994).

Риски радикализированного модерна и постмодерна обладают рядом особенностей. С одной стороны научно-технический прогресс, то есть повсеместное распространение абстрактных систем снижают долю традиционных рисков – эпидемий, стихийных бедствий и т. д. С другой стороны, становление модерна сопровождается растущей институционализацией экономических и социальных рисков, глобальных по своим масштабам. Атрибутом позднего модерна становится постоянный рефлексивный мониторинг риска, выражающийся в расчетах вероятности выживания в конструируемых тех или иных обстоятельствах. Так как знание становится крайне динамичным, экспертные системы становятся крайне нестабильными, поэтому их реализация сама по себе становится элементом риска. Кроме того, происходит постоянное обновление ситуаций риска с глобальными экологическими и социальными последствиями, которые с трудом поддаются прогнозированию (Гидденс, 1999).

К взглядам Гидденса на место риска в современном обществе близки взгляды Бека, который особое внимание уделял экологическим рискам. Оба эти исследователя подчеркивали, что природа перестает быть естественной рамкой для социальных систем, то есть больше не может рассматриваться как «окружающая среда», превращаясь в «сотворенную среду» обитания и жизнедеятельности человека. Современная эпоха приходит к «концу природы» в смысле, что она утрачивает свойство внешности по отношению к человеку и социуму, а все больше превращается в систему, структурированную человеком и подчиненную в своем развитии требованиям социальной организации и социального знания. Таким образом, по Гидденсу и Беку, в контексте позднего модерна разделение на естественную и социальную среды теряет смысл.

С индустриально форсированным разрушением экологических и природных основ жизни освобождается не знающая аналогов в истории неизученная общественная и политическая динамика, которая, последовательно развиваясь, побуждает к переосмыслению отношений между природой и обществом. Природа и общество больше не противопоставляются, это значит, что природа уже не может быть понята без общества, а общество без природы. Бек писал, что незамеченным побочным эффектом обобществления природы стало обобществление разрушенной природы. Нанесения природе ущерба, нарушение естественных условий жизни оборачивается глобальными медицинскими, социальными и экономическими угрозами для человека – с совершенно новыми требованиями к социальным и политическим институтам мирового сообщества. Именно это превращение цивилизационных угроз природе в угрозы социальной, экономической и политической системе является вызовом настоящему и будущему, который оправдывает понятие «общества риска».

Понятие индустриального общества риска исходит из природы, интегрированной в цивилизацию, при этом следует постоянно иметь в виду, что она изменяется от нанесения ей ущерба отдельными общественными системами. Общество со всеми его системами: экономической, политической, семейной, культурной нельзя воспринимать автономным от природы. Экологические проблемы становятся не проблемами окружающей среды, а в своем генезисе и последствиях это целиком общественные проблемы. Индустриально преображенная природа цивилизованного мира должна восприниматься не как окружающая среда, а как внутренняя среда, относительно которой человеческие возможности дистанцирования и разграничения являются не состоятельными. На исходе 20 века становится ясно, что природа – это общество, а общество это и природа тоже. Кто воспринимает сегодня природу вне общества, тот пользуется категориями другого столетия, которые на нашу действительность уже не распространяются (Бек, 2000).

В связи с этим Бек выдвигает весьма интересное положение о том, что изменяется роль естественных наук, которые становятся предметом политики, изучение природы приобретает политический характер, способствуют укреплению или ослаблению здоровья, экономических интересов, имущественных прав, компетенций и властных полномочий. В конечном итоге, с ростом количества рисков и опасности в обществе теряется представление о ее масштабах. Поэтому взгляд Бека в будущее достаточно пессимистичен. Если спроецировать его взгляды на теорию экологической модернизации, то можно сказать, что он не считает экологическую модернизацию техники и технологий возможным решением проблем рисков, наоборот, каждое развитие техники и технологии несет с собой новые риски. Единственное, что может дать экологическая модернизация, происходящая в виде технической модернизации, это преимущество доступности богатых людей или стран к локальным средствам уменьшения определенных рисков.

С присущей модерну способностью к самокритике, Гидденс ставил вопрос об онтологической безопасности в условиях созданного индустриализмом потенциала уничтожения. Рассматривая взгляды Гидденса в контексте теорий постиндустриального общества, динамики и движущих сил этого общества, Бек считал, что теория Гидденса развивает идею рефлексивной, самотрансформирующейся модернизации. Разделяющий ее С. Лаш отмечал, что источником модернизации служит осмысление современной социальной реальности, а не сами по себе изменения в социальной структуре, политике и гражданском обществе, на которые обращали внимание авторы постиндустриальных теорий (Lash, 1999). Бек критиковал это положение и считал, что таким образом происходит недооценка опасностей рисков. Общество изменяет свою форму и движется в направлении рефлексивной модернизации (Beck, 1987).

Рассмотрим некоторые другие положения Бека о риске. Большое внимание он уделял анализу глобализации рисков и последствиям этого процесса. Он отмечал, что «модернизационным рискам свойственна имманентная тенденция к глобализации», которая создает в обществе экологический фатализм. Бек доказывал, что риски приносят обществу уравнительный в социальном плане эффект – все люди, попавшие в зону воздействия риска, подвергаются его воздействию, независимо от классовой или социальной принадлежности. Вместе с тем, внутри зоны риска социальное неравенство сохраняется, и там классовые ситуации и ситуации риска накладываются друг на друга. Зачастую люди из более богатых и информированных социальных слоев могут снизить негативный эффект от рисков путем дополнительных вложений. Кроме того, им легче покинуть конкретную зону риска или избежать попадания в нее. То же можно сказать и про богатые и бедные страны, где создается новое международное неравенство (Beck, 1998). Как раз в этом смысле теория экологической модернизации рассматривает экологическую модернизацию на национальном, региональном и локальном уровне.

Распространяясь, риски несут в себе «эффект бумеранга», то есть они возвращаются и воздействуют не только на те страны, которые непосредственно произвели риски, но и на развитые страны вследствие трансграничных эффектов экологического загрязнения. Таким образом, Бек доказывал, что ни совершенствование техники и технологии, ни изменение социальных институтов в развитых обществах не могут предотвратить воздействия рисков, которые могут быть продуцированы в других странах (Beck, 1996). Бек считал, что конфликты, связанные с модернизационными рисками, возникают по причинам системного характера, которые совпадают с движущей силой прогресса и прибыли. Он утверждал, что риски имманентно присущи современной цивилизации (Beck, 1997). Это положение можно рассматривать как контраргумент к оптимизму теории экологической модернизации, которая видит в экологической модернизации возможность решения социально-экономических и экологических проблем.

Теорию общества рисков и теорию рефлексивной модернизации применительно к условиям России развивал О. Яницкий. Он выделил феномен, названный им «парадоксом модернизации». Соглашаясь с Беком в отношении имманентности рисков современному обществу позднего или высокого модерна, он подчеркивал, что общество с запаздывающей модернизацией или демодернизацией, которым является Россия и другие страны с переходной экономикой, производит еще больше рисков. Он считал, что для общества, вступившего на путь модернизации по западному образцу, не только продвижение вперед к фазе высокой модернизации, но и отход назад, демодернизация, а также задержка этого процесса чреваты интенсификацией производства рисков. Яницкий считал, что это фундаментальная закономерность развития техногенной цивилизации. В этом контексте модернизация вообще или экологическая модернизация в частности, служит лишь созданию технических и социальных систем, снижающих или локализующих риски, порождаемые и распространяемые общественным производством.