Лесная сертификация. Серия «Экосоциология»

Думаю, что все это предстоит сделать Вожегалес и холдинговой компании «Вологодские лесопромышленники» в течение 2005 года до очередного приезда аудиторов. А, насколько хорошо они с этим справятся, и будет ли организовано ими настоящее общественное участие, пока трудно сказать.

Необходимо отметить, что в посёлке Кадниковский высокий потенциал развития гражданского общества. Кроме стандартного набора социальных НГО (профсоюза, ветеранов, инвалидов, женсовета) и политических (младоединороссов и др.), в большинстве посёлков Вологодской области, в том числе и в Кадниковском, появились активные представители достаточно независимой НГО «Молодежный парламент», которая работает практически по всем направлениям, включая и экологическое. Также в посёлке действуют два экоклуба – «Планета загадок» и «Мы – друзья природы», которые насчитывают более 50 детей и взрослых и реализуют программы экологического воспитания и просвещения. Кроме того, существуют целевая комплексная программа «Экология, библиотека, образование» (2003—2004) для целенаправленного экологического просвещения всех групп населения и план мероприятий Кадниковского сельсовета по формированию здорового образа жизни среди населения (2005), включающий экологические мероприятия.

Считаю, что вовлечение руководством лесного предприятия и холдинговой компанией населения и общественности в обсуждение и принятие долгосрочного плана развития Вожегалес может дать положительные результаты всем сторонам этого процесса.

Однако опыт показывает, пока международные или российские экоНГО не дадут этому процессу толчок, никакой активизации межсекторального диалога не произойдет. В лучшем случае план развития лесного предприятия будет формально принят на профсоюзном собрании (решение будет запротоколировано для отчётов и презентаций). Возвращаясь к роли личности руководителя посёлкообразующего предприятия в истории местного сообщества можно также предположить, что события пойдут по сценарию модельных лесов, тем более, что вся информация для организации этого есть и в Интернете, и в различной литературе. Если бы первый случай российской национальной лесной сертификации также стал модельным, то вся российская лесная промышленность только бы выиграла, не говоря уже о российском правительстве и народе.

Выводы

Исследованная на основе частного случая Вожегалес и посёлка Кадниковский показывают, что российская национальная схема лесной сертификации:

1) Не легитимна на международном уровне, но может служить основой для дополнительной лесной сертификации по международным схемам. Пока не легитимна на национальном уровне, но может быть легитимирована через создание ассоциаций, куда входили бы компании, финансовые и государственные структуры, партии и общественные движения, и, конечно же, НГО.

2) Ориентирована на сертификацию лучших лесных предприятий, призвана поднять их статус и легитимировать для внешнего и внутреннего рынка, но механизм этой легитимации пока не разработан. В настоящее время у правительства Российской Федерации и лесопромышленников нет чёткого ответа, что национальная лесная сертификация может им дать и к чему обязывает.

3) Не связана напрямую с работой третьего сектора и, в отличие от FSC, не даёт местному сообществу механизмов развития гражданского общества.

4) Копируя международные схемы лесной сертификации, предусматривает прозрачность деятельности лесного предприятия для общественности, более того, такое взаимодействие воспринимается и руководством предприятия, и аудиторами как заслуга. Также предполагается обязательное наличие и бесконфликтные отношения с профсоюзной организацией. Если национальная лесная сертификация добавит к этому обязательное вовлечение общественности, местного самоуправления и населения в составление долгосрочных планов развития лесного предприятия, включая выработку экономически эффективной, социально и экологически устойчивой политики, то хорошее выполнение условий национальной лесной сертификации будет лучше плохого выполнения условий FSC.

Литература

1) Castoriadis C. The Imagery Institution of Society. Cambridge, MA: MIT Press. 1987.

2) Cashor B. Ligitimacy and the privatization of environmental governance: how non state market-driven governance systems gain rule making authority // Governance Journal. October 2002. №15.

3) Cashore B., Auld G., Newson D. Governing Through Markets: Forest Certification and the Emergence of Non-state Authority. New Heaven: Yale University Press. 2004.

Список респондентов

1) Координатор Ассоциации «Экологически ответственные лесопромышленники России», член WWF.

2) Председатель Совета ассоциации «Промышленники Поморья».

3) Заместитель генерального директора холдинговой компании ОАО «Череповецлес», директор по экологии и природопользованию.

4) Генеральный директор ОАО «Вожегалес».

5) Председатель профкома ОАО «Вожегалес», ОАО «Металес» и ОАО «Митинолес».

6) Глава администрации Кадниковского муниципального образования.

7) Начальник отдела леса холдинга «Вологодские лесопромышленники».

8) Исполняющий обязанности и заместитель генерального директора ОАО «Вожегалес».

9) Начальник производственно-технического отдела ОАО «Вожегалес».

10) Библиотекарь посёлка Кадниковский Вожегодского района Вологодской области.

Публичные интервью (посёлок Вожега Вологодской обл.)[2 - Задача социолога, проводящего исследование качественными методами, достичь понимания и доверия респондента во время интервью. Если интервьюирование происходит в официальной обстановке (кабинете, на трибуне и т.п.), тогда оно может считаться публичным, и его транскрипцию можно публиковать. Если в общественных местах (кулуарах конференций, курилках учреждений, столовых, на улице и т.п.) и приватной обстановке (дома и т.п.), то публиковать транскрипции интервью, либо вообще не надо, либо с осторожностью, чтобы никак не повредить респонденту. Поэтому некоторые части интервью либо вообще не транскрибируются и даже удаляются части аудиозаписи, либо транскрипции публикуются частично. Публикация транскрипций интервью нужна, чтобы их сохранить (персональные информационные носители приходят в негодность, а бумага горит, и некоторые исследователи уже знают, как невозвратно теряются архивы). А также важно дать возможность другим исследователям по прошествии лет сделать свой анализ, ведь в будущем в социологии будут сформированы новые методы и методики анализа интервью.]

Интервью с генеральным директором ОАО «Вожегалес» (Чернышов Леонид Николаевич, в его офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 27.09.2004)

Расскажите о сертификации?

Предприятие получило сертификат в сентябре 2004 года. Аудит начался в апреле 2004, сертификат выдан на 5 лет до 2009 года. Аудиторы будут приезжать ежегодно, и проверять соответствие требованиям сертификата. Выдал сертификат Рослесаудит. К сожалению, на сертификате нет никаких голограмм, выглядит он как красивая бумага с печатью. Вообще наши импортёры финны из Томесто и Месялиитто постоянно к нам приезжают, ходят по нашим делянкам и проверяют документацию. Так что к сертификации все уже давно было готово.

Чья была идея провести сертификацию?

К сожалению, сейчас мой зам, который заключал договор на сертификацию и человек, который ей занимался, в отпусках, они на Чёрном море отдыхают, поэтому я не смогу Вам много рассказать. Я думаю, что те, кто этой сертификацией занимаются, приехали в область и искали предприятие, которое можно сертифицировать, им подсказали Вологодских лесопромышленников, наш холдинг, а они рекомендовали нас. Вообще в Вологде по сертификации проходил большой семинар в помещении Вологодских лесопромышленников, туда со всей области и из других областей приезжали. Потом все 50 человек с семинара приехали к нам и посмотрели, как мы работаем, все были в лесу.

Как проходил аудит?

К нам приезжали аудиторы российские и финны, с которыми мы работаем. Они выясняли наши условия, беседовали со многими людьми, с профсоюзами, с администрацией с рабочими и т. д. Потом они составили для нас рекомендации по экологии, охране труда, экономике. Они смотрели, как идёт разработка делянок, много были в лесу. Например, по охране труда они настояли на проведении аттестации рабочих мест, которая у нас задерживалась. Дали рекомендацию лучше работать со СМИ, хотя мы и так работаем, про нас пишут много. Проверяли наличие коллективного договора, говорили о помощи школе, детскому саду, администрации.

Какие были экологические требования?

Чтобы работа соответствовала российскому законодательству, чтобы мы с российской техники, на которой работаем, перешли на импортную и на пневмоходу. Но это зависит от лесфонда, он у нас мелкий. К тому же, если покупать сейчас эти харвестеры и форвайдеры, то затраты будут с коэффициентом два. Лесовозы у нас куплены, в основном, у военных частей. Заготовка и вывозка ведётся круглый год.

Какие отношения с холдингом Вологодские лесопромышленники?

Это наши единственные акционеры у них 100% акций нашего предприятия. Они помогают нам в реализации, в перевозке по железной дороге. Инвестиций у нас пока особых нет от них.

Расскажите, как жизнь в посёлке и на предприятии менялась за последние лет 10, после Советского периода?

Я сам из Воронежа, приехал сюда 35 лет назад, прошёл путь от мастера леса до директора предприятия. У нас в советское время был Митинский леспромхоз с большим лесфондом. Мы в год заготавливали миллион кубов леса. Потом предприятие пошло на спад. Самым тяжелым были 1997—1998 годы. Тогда мы решили разделиться на два предприятия, чтобы сохранить предприятие. И получилась Вожегалес и Металес в Явенге. Мета лес заготавливает сейчас порядка 120 тысяч кубов, а мы 327—300 тысяч кубов. Потом вошли в ассоциацию «Вологодские лесопромышленники», в 1999 году, с 2001 года это стал холдинг. Мы тогда думали, кому отдаться, потому что все предприятия в результате попали под влияние тех или иных структур. Мы кадры за эти годы не растеряли. Все, кто может работать, у нас работают. У нашего предприятия семь посёлков из них три на узкоколейке железной дороги. Мы эти посёлки – лесопункты собираемся закрывать, потому что их содержать уже не выгодно, они очень мало дают. Раньше привлекали бригады подрядчиков, в том числе с Украины и Молдавии, это ещё в советское время. Сейчас работают только свои, никаких подрядчиков. Наши бригады работают в лесу не вахтами, ездят каждый день из дома. Ездят на целый день, берут с собой еду из дома. Предприятие раньше содержало всю социальную сферу, теперь практически всё перешло к муниципалитету. Но мы помогаем школе, детскому саду. Вообще предприятие рентабельное, работает с прибылью.

Интервью с председателем профкома ОАО «Вожегалес», ОАО «Металес» и ОАО «Митинолес» (Травкина Светлана Фёдоровна, в её офисном кабинете, п. Кадниковский Вожегодского р-на Вологодской обл., 27.09.2004).

Расскажите, пожалуйста, о лесной сертификации?

Я не так много знаю об этом. К нам приезжали люди, со мной долго беседовали, задавали вопросы, смотрели коллективный договор. Потом они написали замечания и рекомендации по социальным вопросам и охране труда. Сейчас я открою этот документ и зачитаю. Было замечание по аттестации рабочих мест, она просрочена, долго не проводилась. Сейчас это началось, было аттестовано пока 146 рабочих мест, но пока не ясно, насколько безопасно работать на этих местах, то есть на сколько они соответствуют требованиям. Рассматривали травмобезопасность по условиям труда, отмечали, что финские компании не хотят брать лес, если его заготовка не соответствует условиям охраны труда, если есть травматизм или смертельные несчастные случаи. То есть с кровью лес они брать не хотят. Самый сложный вопрос это глубокая переработка древесины. Он поднимался и записан в замечаниях и рекомендациях. Отмечено, что весь лес кругляком отгружается, рекомендовано наладить глубокую переработку. Для нас это было бы хорошо, потому что появились бы новые рабочие места, молодёжь, которая уезжает, могла бы задержаться и получить места, появились бы места для женщин, сейчас их почти нет. Но, как я понимаю, все сейчас зависит от нашего акционера, холдинга Вологодские лесопромышленники. Этот холдинг, по-моему, не заинтересован, чтобы мы лес перерабатывали. У них есть ЛДК в Харовске и там мебель делают, поэтому им выгоднее наш лес туда гнать. Хотя они и вели разговоры про переработку, но это всё пока разговоры. Наше руководство с ними долго билось. Но оно уже тоже не так заинтересовано в налаживании переработки, не могут настаивать, потому что они уже как наёмные работники себя чувствуют. Для переработки нужны инвестиции, а это можно только с прибыли, а как с прибыли, если из Холдинга теперь каждую копейку надо выцарапывать.

Ещё были требования по экологической безопасности технологии?

Это, наверное, чтобы наш лес ничего там не излучал. Поднимался вопрос сбора и утилизации отходов первичной переработки. Этот вопрос был проработан. Говорили, что отходы надо переводить на технологическую щепу. Раньше так и было, у нас было два цеха по её производству, но сейчас это не выгодно. Щепа никому не нужна, у нас котельные переделаны на уголь. Вывозить щепу дороже, чем она сама стоит. Проблема у нас с местами работы для женщин, их практически нет. У нас женщины работают в бригадах на подсобной работе и на нижнем складе на сортировке древесины, толкают толстыми колами брёвна с транспортёра, это очень тяжёлая работа. Были нам рекомендации, что предприятие должно заботится о социальной сфере. У нас есть Дом культуры, школа, детский сад, больница, библиотека, баня, но всё это перешло в ведение муниципалитета. Иногда помогает этим объектам предприятие, деньги выделяет, например, на питание детям кое-что даёт, пиломатериалами и стройматериалами, краской помогает. Но это всё не так много. У нас средняя школа, учатся 350 детей, ещё в одном из 7 посёлков наших есть средняя школа. Раньше всё жильё было леспромхоза, а теперь муниципальное, отвечает ЖКХ. Было требование по сертификации ввести в коллективный договор строительство двух жилых домов, ввели, но пока они не строятся. У нас осталось в ведении только 2—3 жилых дома, общежитие и гостиницу мы отдали, там сейчас они используются по другому назначению. У нас проблема с жильём. Жилищный фонд сейчас в посёлке, который был от нас передан на 70% в аварийном состоянии, так как это щитовые домики, которые строились ещё в 30-е годы и ремонту не подлежат. У нас в коллективном договоре записано, что человек может раз в 3 года обратиться за пиломатериалами для ремонта. Люди этим пользуются, обращаются, им выделяют пиломатериалы. Сейчас многие стали строиться. Зарплата небольшая, поэтому тяжело, но предприятие даёт беспроцентную ссуду и тоже даёт пиломатериалы. Пиломатериалы у нас дороговаты и не очень высокого качества, но свои у нас есть небольшие пилорамы. Предприятие весь посёлок обеспечивает дровами. Для работающих и бывших работников они отпускаются по себестоимости. В прошлом году было 130 рублей кубометр, но не более 16 кубометров на год. Для другого населения плата намного выше. Швырок ветеранам возили бесплатно. Дрова привозят в декабре и до апреля.

Основная претензия у профсоюза к предприятию это низкая зарплата. Я считаю, что в лесу человек должен зарабатывать минимум 15 тысяч, ведь работа очень тяжёлая. А средняя зарплата по предприятию 4900—4700. В советское время зарабатывали по 300—400 рублей. Так вот и сравните. По 15 тысяч в лесу можно получить только 2—3 месяца в хорошей бригаде, а летом вообще по 2 тысячи. Да ещё ведь они с собой в лес еды набирают в месяц не меньше, чем на 3 тысячи.

Спецодеждой рабочие обеспечены, правда, качество её не всегда такое, как хотелось бы, например, мы выбираем одно, а со склада нам привозят другое. Часто не качественную спецодежду, особенно бывают некачественные рукавицы, они расползаются. В профсоюзе у нас сейчас не только Вожегалес, но и Металес, Митинолес. Из работников в профсоюз входят 70%, но коллективный договор распространяется на всех, даже не членов профсоюза. В профсоюз, например, молодые многие не вступают. Вообще профсоюз у нас сохранился с советских времен. Мы даём путёвки детям, в год 15—20 детей оздоравливаем. В этом году на 360 тысяч рублей путёвок дали детям. Это всё предприятие оплачивало. Посылаем детей в санатории, лагеря. Взрослым тоже даём путёвки.

Так что Вам дала сертификация?

Были претензии по технической безопасности, экологической безопасности, охране труда. Говорят, что древесину нашу покупать будут дороже.

Есть какие-либо планы по социальному развитию посёлка у предприятия?

Таких планов нет, раньше были. Теперь, во-первых, вся социальная сфера не наша, во-вторых, мы зависим от нашего акционера. Вообще, основная проблема с жильём. Оно частично приватизировано. В деревянных домах без удобств и со своими дровами, плата за жильё небольшая, 30 рублей. В домах с удобствами, водой, отоплением от котельных платят на 60 м квадратных площади квартиры 600 рублей в месяц только за эти услуги – воду и отопление. Ещё платят за газовые баллоны 170 рублей за баллон. Так что жильё у нас дорогое получается. Выгоднее самому топить, да и не зависишь от котельной.