Мирное небо

Мирное небо
Катя Саргаева

Вера – грубая циничная 45-летняя женщина. Под этой маской скрывается удивительный, чувственный, трогательный человек. Вера родилась в Советском Союзе, который оставил шрамы на ее душе. Вера не верит в любовь и, пережив много потрясений и разочарований, отказывается от нее. Эта книга о цинизме и близости. О матери и дочери. О поколениях и семейных отношениях. О стране, в которой мы живем, и о том, как она влияет на наши судьбы. О необычных людях и о том, что бывает, когда они встречаются.

Мирное небо

Катя Саргаева

© Катя Саргаева, 2020

ISBN 978-5-4490-1198-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Цинизм

Вера

Сквозь сон я почувствовала, как меня кто-то трясет за плечо, потом услышала голос дочери.

– Мам, перевернись, у тебя уже вся спина красная.

Я открыла глаза и перевернулась на спину. И правда, печет.

– Я долго спала? – спросила я Еву.

– Час точно, и храпела, – с улыбкой сказала она.

– Не ври, я не храплю.

– Иногда храпишь, и очень сильно.

Окончательно проснувшись, я подняла голову вверх, солнце стояло в зените.

– Давай переляжем под зонтик или пойдем пообедаем? А то так точно сгорим, – предложила я Еве.

– Я уже поела пока ты спала, так что давай под зонтик, если ты сама еще не проголодалась.

Я встала с лежака и огляделась. Обеденное время было самым интересным. Мы с Евой были на отдыхе в Бенидорме. Она обожала Испанию, а я обожала Еву, поэтому мы каждый год почти десять лет неизменно ездили в Испанию. Мы ездили отдыхать два раза в год, первый раз на ее выбор, второй на мой. Благодаря тому, что одна из поездок была на мой выбор они были разнообразнее. За что она так сильно любила Испанию непонятно. Ни мне, ни ей самой. Ее сюда манило магнитом, она чувствовала себя здесь как дома. Она даже выучила испанский язык, хотя она у меня получилась с математическим складом ума и языки давались ей очень тяжело. В отличие от меня. Я полный гуманитарий, и языки, это как раз то, что дается мне легче всего. Как-то я сказала Еве, что мне проще было выучить китайский в мандаринском наречии, чем таблицу умножения.

– Смотри, уже собрались голубки, – сказала я, устроившись под зонтиком.

Ева никогда не уставала от этого шоу, я поливала мужиков дерьмом, а она слушала и смеялась до слез. Сейчас, во время сиесты, на пляже собиралась определенная категория людей – голодающие модели и шикарные мужчины, так мы прозвали их с Евой. Шикарными мужчины считали себя сами, а некоторые даже были ими. Они были похожи на распушившихся петухов, и вели бои из разряда «кто круче». В это время все нормальные люди уходили с пляжа, детей вели в отели на дневной сон, и сами мамаши спали в это время, или опрокидывали заслуженный бокал с горячительным. В ходу была сангрия, они начинали пить ее еще на пляже до завтрака, называя компотом. Люди пожилые и в возрасте тоже уходили во время дневного зноя. В это время на пляже было меньше всего народа и этим пользовались женщины, которые искали себе пару на ночь, а может и на весь отпуск. Женщины были разных возрастов, национальностей и цвета кожи. Все были при макияже и бижутерии, больше всего мы с Евой смеялись над теми, кто лежал на полуободранном стареньком шезлонге видавшем виды в туфлях на высоком каблуке. Часто они были в широкополых летних шляпах. Эти были голодающими моделями. Они ели в обед свои полпомидора и пили черный кофе, некоторые из них выташнивали и это в приступе булимии. Они лежали на своих потертых шезлонгах и улыбались. Шезлонги были потертыми потому что мы с Евой всегда останавливались в недорогих отелях, они ей тоже нравились по неопределенным причинам. В некоторых мебель была настолько старой, что мне казалось, что она помнит еще Изабеллу Кастильскую. Но Ева обожала эти захолустные отели. Так вот, эти голодающие модели были «слишком шикарными» для таких мест, но видимо денег на большее у них не было. Это был парад позора, им только табличек не хватало с надписью «выбери меня». Но стоило к даме подойти кавалеру, как те тут же начинали набивать себе цену и делали неприступный вид. Они лежали, втягивая и без того прилипшие к позвоночнику животы, что-то шептали и хлопали ресницами. Многие из них не блестали красотой, не спасала даже тонна макияжа, и за тех, кто посимпатичнее начинались бои без правил.

Шикарные мужчины втягивали свои волосатые сальные брюшки и играли несуществующими мышцами. Они поливали себя водой из баклажек, вероятно считая себя бесконечно сексуальными в эти моменты, а потом закуривали кубинские сигары, стоя рядом с такими же облезлыми лежаками. Не знаю кто выглядел смешнее и нелепее, голодающие модели или шикарные мужчины.

– Смотри, пошел. Левой, правой, левой, правой. Втяни живот чудила, может тогда она не обратит внимания на твою редеющую шевелюру, – начала я тихо, чтобы меня слышала только Ева. – Не, мужик, она тебе точно не даст, ей уже побежал за коктейлем накачанный негритос. Тут без вариантов, что у нас дальше? А вон, посмотри на дедка. Ну куда ты, старый хрен? Эта бабка раздавит тебя своими сиськами! Интересно, у него еще стоит?

– А вон тот, гляди, вроде бы ничего? – спросила Ева, указывая на сексуального испанца, разыгрывающего из себя Бенисио Дель Торо.

– Уверена, у него воняет изо рта. Сейчас проверим. Давай уже, выбирай себе жертву. О! Хочешь негритяночку? От нее от самой воняет, может она и не заметит.

– С чего ты взяла, что от нее воняет? – удивилась Ева.

– С того что она черная, все расы пахнут по-разному, может мы для кого-то воняем. Я читала одну статью, в ней предполагалось, что у них высокий уровень тестостерона в крови, что у женщин, что у мужчин, поэтому от них попахивает, а на такой жаре от нее не может пахнуть майскими розами. Я не расистка, ты же знаешь, это всего лишь биология. Смотри, идет. Девочка, съешь лимончика, а то даже наблюдать не интересно. Он прошел мимо! Вот дура, перестаралась с улыбкой. Идет к розовой шляпе.

Я замолчала, так как не слышала, о чем они говорят, и застыла в ожидании. Парень присел на лежак к модели в огромной розовой шляпе, наклонился ближе, что-то шептал ей. Она отвернула от него лицо и слегка скривилась.

– Я же говорила, что у него изо рта воняет!

Ева залилась смехом.

– А вон тот? – указала она на очередного шикарного мужчину.

– Урод.

– А тот?

– Ногти грязные.

Ева тыкала пальцем в разных представителей сильного пола, а я комментировала.

– Лошара. Жиробас. Зубы желтые. Член маленький. Не умеет плавать. Странно смеется. Старый пердун, слышала, он даже только что перднул! Нищеброд. Не говорит по-английски, с его польским акцентом ему только дрочить до конца отпуска. Ногти на ногах длиннее, чем у меня на руках. Женат, хоть бы обручальное кольцо снял, придурок. Слабак. Не из нашего века. Заучка. Слишком волосатый. Ноги кривые.

Я могла кидать такие оценки хоть целый день, это веселило Еву. И всегда, под конец моим тирадам она задавала один и тот же вопрос:

– Ну неужели ни один тебе не понравился? Неужели нет мужчин без недостатков?

– Нет. Они все конченые уроды, – ответила я в этот раз, почему-то сегодня на меня накатила лютая ненависть ко всем мужикам на планете. – Нет, не слушай меня. Твоя престарелая мамаша несет феминистский бред. Не все мужики козлы, далеко не все. Просто я самый циничный человек на Земле.

– Ты не престарелая, не говори так. Несмотря на голодающих моделей на каблуках, многие из мужиков хотели подойти к тебе, но ты их окидывала таким взглядом, что грех не сбежать.

– Хорошо, я еще не престарелая, но слушать меня все равно не надо. Я всю жизнь боюсь своим цинизмом убить в тебе веру в любовь и мужчин. Достоинства искать так же легко, как и недостатки. Только не мне, и только не в мужиках. Мое время прошло, поэтому я могу позволить себе брызгать ядом. Но ты нет, у тебя еще вся жизнь впереди.

– Когда ты уже прекратишь так говорить? Тебе всего сорок три, помнишь, в том фильме говорили, что в сорок лет жизнь только начинается? А ты говоришь, что твое время прошло.

– Не начинается она в сорок. Она начинается тогда, когда ты начинаешь ощущать жизнь, эмоции, свободу. Вот тогда начинается жизнь. Но жизнь так многогранна, что глупо ограничивать ее наличием мужика. Мир так великолепен, что дух захватывает, мужик в нем лишь капля в море. Но эта капля у тебя обязательно должна быть. Поэтому не слушай меня. Никогда не учитывай моего мнения о мужиках познавая жизнь. Это всего лишь мнение одного человека. Притом не самое правильное.

– Может ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой стало? Ведь ты не всегда была такой циничной.

– С чего ты взяла? Я всегда была циничной тварью.

– Мне тетя Даша рассказывала.

– Дать бы ей по шее за это! Подруга еще называется. Нечего мне тебе рассказывать.

Рассказывать было не нечего, а слишком много, и рассказ был бы слишком долгим и грустным, а я не любила когда моя доченька грустит. Я любила ее больше всего на свете. Когда она была маленькой я всегда представляла какой она будет когда вырастет. А выросла она в очень симпатичную девушку. Неделю назад ей исполнилось пятнадцать лет. Она была умна и красива, любопытна и эмоциональна. Я видела в ней себя в молодости. Только бы не прожить ей такую жизнь, что прожила я. Отчасти я с этим хорошо справилась, ей уже досталась неравнодушная мать. Я пыталась компенсировать ей отсутствие отца как только могла. Я всю жизнь из кожи вон лезла только бы она была счастлива. Когда ей исполнилось тринадцать она сказала, что я лучшая мама на свете. Такое признание от подростка наивысшая похвала. Тогда я поняла, что справляюсь.