Школьные тайны и формула нелюбви. Из-Вращение Чувств

– Ты кто? – тихо спросил тот, не дожидаясь остановки кабины.

Незнакомец молчал и пытался спрятать зонт. Он шустро убрал его за спину. Кончик зонта жалобно царапнул о металлическую стену, и нежданный гость быстро выдернул руку из-за спины и суматошно стал подпихивать длинный старомодный зонт под то, что выглядело полами сутаны.

– Пытаешься выглядеть больничным шутом? – неестественно мягко спросил ночной визитёр.

– Допустим… А ты стараешься выдать себя за священника?

– А я и есть священник. Смиренный служитель церкви.

– Это ты-то?! Священник?! У меня сейчас нос отвалится от твоего гнусного запаха! Ты пахнешь дьявольским зловонием распутства…

Незнакомец вздрогнул всем телом, попытался взглянуть на клоуна, но не смог. Чёрные зрачки пустились в бесовскую пляску панического ужаса.

– Что за ужасные вещи ты говоришь, сын мой? – голос полночного гостя дрожал и звучал с фальшивой, тонко продуманной приторностью. – Я пришёл, чтобы осенить благодатью отца нашего небесного одну заблудшую душу… Я смиренно выполняю свою миссию…

– И кто же тебя на неё благословил? Кто стопы направил в наши унылые стены?

Клоун напялил на лицо глупейшую улыбку, от чего его красный рот подпрыгнул к носу и хищно растянулся к ушам, и сделал шаг навстречу чёрной сутане. Посетитель поспешно отскочил назад. От клоуна не укрылся быстрый жест незнакомца: тот порывисто сжал ручку зонта, который он спрятал под сутану. Движение было настолько безотчётным, что отдавало смертельным страхом быть пойманным и разоблачённым.

– Ты принёс заблудшей душе волшебный зонт? Для ловли солнечных брызг?

Лицо над чёрным католическим воротником напряглось, силясь сменить выражение угрюмого страха на благодушие трепетной души.

– Зонт мой. Я ловлю в него слишком горделивые души. Тут главное – не промахнуться. Гордыня ум грешника так далеко возносит, такой жаркой кровью сердце наполняет, что он уже и любить никого не может. И прощать у него не получается. А простить и с обидчиком примириться – это же главная христианская добродетель. Я тебе больше скажу, сын мой…

– Нет, не скажешь! – клоун сделал ещё один шаг к говорящему, и тот в испуге отскочил, упершись спиной в дверь лифта. – Ты сейчас мудрствовал… Как по писанному говорил. Что твой дьявол… Тот всегда говорит заумно. Витиевато… Потому что у самого ум тонкий и острый, как нож брадобрея. Всякую щетину непокорности под корень режет, а потом обритого под свою опёку берёт. Куда легче смиренными душами править! Вам, служителям церкви, это хорошо известно!

Сутана задрожала всеми складками. Незваный посетитель ослабил хватку, и зонт стал выползать наружу.

– Откуда у тебя такие злые мысли, шут?

– Оттуда… Из католического интерната, куда меня мамаша в девять лет сдала.

Чёрная фигура как будто посерела. Мертвенно бледное лицо превратилась в карнавальную маску страха.

– А в каком интернате ты пребывал? – холодные губы священника с трудом подчинялись рту. Незнакомец слова не выговаривал, а с натугой выталкивал из пересохшего горла.

– А тебе какое дело? Ты-то чего так испугался! Того и гляди, от страха лужу под себя надуешь! Небось, вспомнил все свои грешки? Как мальчишек невинных гаденьким взглядом облизывал? Да на беседы о прощении в свой кабинет зазывал? Вас хлебом не корми… Дай волю, так научите любое зло прощать… Да ещё каяться… Не обидчика, нет! А того, кому кротости не хватило обиду и боль с покорностью принять. Я и сам…

Громкий звук удара прервал Клоуна. Он удивлённо огляделся. Незнакомца не было. А прямо перед ним лежал большой зонт. Со странно заточенной металлической макушкой над ярко-красным полотнищем купола.

В следующую секунду Клоун вспомнил недобрую дрессировщицу из школы, которая пыталась проникнуть к нему в палату при помощи почти такого же зонта. В тот раз он вовремя заметил зонтичную макушку в стене и вызвал врача.

Сейчас же он с ужасом и страхом смотрел на кроваво-красное пятно на полу и не понимал, куда исчезла чёрная фигура его владельца…

Снизу донёсся ржавый скрип открывающейся двери лифта. Затем звук убегающих ног.

– Доктор! На помощь! Ловите дьявола!

Клоун кричал, плакал, с отвращением пинал ногами зонт. В таком состоянии и застали его санитары и прибывший вслед за ними доктор Хат. Врач заглянул в испуганную, но ясную голубизну глаз пациента и твёрдо его обнял.

– Мы сейчас спрячемся от дьявола в секретной комнате, и Вы мне всё расскажете. А кричать не надо. Всех больных разбудим.

Как бы в ответ на его слова больничный коридор отозвался глухим топотом чьих-то быстрых ног.

– Что случилось? Клоуну плохо?

К ним подбегала Лия. Чёрные глаза смотрели на группу не со страхом, а сочувствием и нескрываемым, почти детским любопытством.

– Он приходил за ней! Я знаю! За ней!

Клоун тыкал пальцем в сторону девушки и испуганно повторял:

– Я знаю, знаю! И зонт у него злой! Кровавый! На нас зонты сейчас охотятся…

Клоуна увели. Лия смотрела на распластанный кроваво-красный кусок материи, ощерившейся спицами и слишком длинным наконечником причудливой формы.

– Я где-то видела точно такой зонт! – тихо сказала она и задумалась.

– Конечно, видела!

Медсестра мягко взяла её под руку и попыталась увести в палату.

– Таких зонтов в любом супермаркете пруд пруди… Пойдём, Лия. Тебе нужен покой.

– Нет! Именно таких зонтов мало. Я хочу посмотреть, что за буквы написаны на его ручке. Пожалуйста! Ну, пожалуйста! Давайте посмотрим…

– Ладно, давай глянем.

Медсестра подняла зонт, не забыв привычным жестом натянуть на руку резиновую перчатку. Затем присмотрелась к деревянной, в форме хоккейной клюшки, массивной ручке.

– Какие-то буквы… Дер. А дальше, похоже, год:1993.

– Так ведь это год моего рождения! И зонт я этот где-то точно видела…

– Пойдём, пойдём, дорогая. Вот ляжешь в свою кроватку, успокоишься… Может, и вспомнишь что-то.

Лия дала себя увести, но спать и не думала. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить то мгновение своей недолгой печальной жизни, когда глаз удивился яркой, как расплавленная капля полуденного солнца, ткани. К утру она точно знала, откуда взялся этот необычный предмет.

Глава 8. Излечение от «невинных забав» и Институт Всемирного Прощения

Брат Лии пребывал в ярости. Его душила злоба.

– Как ты мог уйти! Сбежать, как крыса! Да ещё и зонт оставить? Тебе надоел твой маленький приход?

– Он меня узнал! Узнал и стал издеваться! Припоминать мою невинную любовь к воспитанникам…

– Это кто тебе сказал, что твоя любовь была невинной? Сам себя убедил? Или доктор в Институте Жизни во всю эту чушь заставил поверить?