Школьные тайны и формула нелюбви. Из-Вращение Чувств

Была, правда, одна девушка в этом классе, для которой любовь, и только любовь, казалась единственным правильным местом, где люди находят и своё счастье, и себя самих, настоящих, – но этой девушки на уроке не было. Это была Лия. И в данный момент Центр Коррекции Умственного здоровья как раз занимался тем, что корректировал эту её «наивную, эмоционально незрелую и по сути опасную» веру в целительную силу любви.

Тина вспомнила о Лии и непроизвольно вздрогнула. К этой девушке у неё было особое отношение. Из тех, которые педагогу иметь не полагается: она была её любимицей. Всё началось пару лет назад. После урока Лия задержалась в классе и, извинившись, попросила разрешения задать вопрос. Миссис Ти кивнула, и девушка робко спросила:

– Это правда, что Михаил Лермонтов написал поэму «Демон», когда ему было шестнадцать лет?

– Правда.

– Значит… То есть… Ну, в общем, ему было столько же лет, сколько мне сейчас?

– Получается, что так…

Тина ответила машинально, не задумываясь. Но в следующую секунду замерла, осознав необычность вопроса.

– А почему ты об этом спрашиваешь? Ты Лермонтова читаешь? В переводе?

– Да. Он мой любимый поэт. Да и прозаик тоже. Он самый умный… Нет! Он – мудрый. Вот я и думаю… Как можно в шестнадцать лет так хорошо понять и объяснить любовь и нелюбовь? Никто о любви так честно не пишет… И так… так непонятно. Сложно. Особенно в «Герое нашего времени» и «Демоне».

– Но, если непонятно, то почему тебе именно его стихи, поэмы и повести нравятся?

– Потому что любовь – самая непонятная вещь в мире… Мне, например, одни только «демоны» и попадаются… А ещё он так необычно Кавказ описывает! Так красочно! Саният, она ведь оттуда родом, тоже Лермонтова часто читает. Хотела бы я там побывать… Эльбрус увидеть. Пожить в горном селении…

Лия подняла на учительницу выразительные глаза, которые были почти что чёрными, но никогда пугающе тёмными. Скорее, светлыми… Глядящие в мир естественным любопытством молодости, они будто приглашали в них заглянуть и, к сожалению, не умели отталкивать слишком бесцеремонные и подчиняющие душу взгляды.

– Ты сама, как демона представляешь?

– Как мужчину, который свою независимость ценит больше всего в жизни. Кто между любовью и одиночеством всегда выбирает одиночество. А ещё он умеет так искусно и лукаво изображать любовь, что жертвы сами готовы ему свою жизнь вручить.

– Лия! Знаешь, я думаю, что для того, чтобы так понять Лермонтова, читатель тоже должен быть не просто умным, а мудрым, с тонкой душой человеком.

Так вот и получилось, что Тине пришлось открыть факультатив по русской и советской поэзии. Из огромной школы набралось лишь пять желающих его посещать. Тина нехотя прервала ненужные в данный момент воспоминания и прислушалась к тому, что говорили ребята.

Они поздравляли Джесса и были готовы отпустили его к отцу. Тот позвонил Тине рано утром (он был уважаемым шерифом их округа) и попросил об одолжении: сказать Джессу, что его срочно хочет видеть отец, но не говорить, почему. Миссис Ти догадалась, что речь шла о каком-то необычном подарке такому прекрасному, правильному, всегда ответственному сыну, каким был бессменный староста двенадцатого класса. Так что, когда отличница Софья вышла к доске и попросила желающих сказать пару добрых слов о Джессе, от желающих не было отбоя.

– С ним все считаются: и учителя, и тренер бейсбольной команды, и мы – твёрдо сказал единственный чёрный мальчик в классе по имени Роб. Его умные глаза светились добрым уважением.

– Он всегда выручит, – добавил Фанки.

– Он лучший питчер в округе. Только он может заставить команду бегать десять раз по лестницам трибун на стадионе, когда воздух такой горячий, что вздохнёшь – и как крапивой по горлу полоснули.

– Он не употребляет грязных слов в разговоре с девочками.

– Он умный и много знает. Правда, списать ни за что не даст, но помочь эссе по-честному написать – не откажется.

– Он в нашей бейсбольной команде лучший! Сколько раз игру спасал! Даже когда уже никто не наделся.

– Он симпатиичный, – лукаво подмигнув Джессу, пропела Тришка.

Тут Тина вспомнила, что пару раз видела Джесса, прикрывающего лицо капюшоном и чёрными очками, на последних скамейках спортзала, когда там проходили соревнования девочек по боксу. Ей показалось, что его глаза были замагничены на крепкой фигурке Тришки: каждый её пасс, каждый выпад, подскок и оборот мистическим образом управляли головой Джесса. Она, голова, вдруг толкала челюсть вперёд. Или неожиданно резко дёргалась назад, как будто уворачивалась от удара. Иногда всё тело старосты подпрыгивало, и было видно, каких усилий ему стоило не броситься на арену и не «вырубить» окончательно соперницу Тришки.

При словах Тришки Джесс пошёл розовыми пятнами. Миссис Ти решила его спасти и сообщила, что его срочно ждёт отец.

– Увидимся! – широко улыбнулся всем Джесс и поспешил к своей машине. Ездил он на стареньком Форд Фокусе. Его родители старались не баловать своего «успешного» сына и поощряли все его попытки начать зарабатывать деньги самому. Три раза в неделю Джесс развозил газеты. Ему приходилось вставать около часа ночи, чтобы до двух успеть в редакцию и забрать свежие пачки популярных изданий: ведь подписчики привыкли находить свежие новости под своей дверью к четырём-пяти утра. По воскресеньям он подрабатывал промоутером. Одетый в костюм Микки Мауса, он приглашал детей на детские сеансы, в кафе мороженное или просто фотографировался с малышами и туристами. Один раз в неделю он работал волонтёром в школьной библиотеке. Ему там не платили, но в его характеристике, знал Джесс, будет подробно написано, как профессионально он помогал иностранным учащимся работать с каталогом и находить нужную информацию в интернете. Джесс действительно был замечательным парнем.

Некоторые, правда, думали, что дружить с ним не получается. И никогда не получится.

Как говорила другая «звезда» школы Софья, он был слишком, даже чересчур правильным. А, значит, скучным и нудным.

В своей повести «Записки из подполья» Ф. М. Достоевский заметил, что общество, любое общество, никогда не будет полностью хорошим, благополучным и правильно организованным. Причина в том, что каждый отдельный человек имеет право на «каприз». На что-то, что государство не приветствует, люди вокруг тебя не понимают, а общественная мораль осуждает.

Но вот беда! Без этого «каприза» каждый, по отдельности, чувствует себя несчастливым. Капризы у всех разные. Значит, и тащат эти капризы граждан в разные стороны. Какое уж тут общественное согласие.

Так вот… Когда эту проблему обсуждали на уроке, Софья заметила:

– Это Достоевский погорячился…. Насчёт того, что каждый свой каприз имеет. Он нашего Джесса не знал! Если бы общество состояло из таких, как Джесс, мы бы точно умерли со скуки в «раю всеобщего благополучия и единства».

– А ты что, считаешь, что надо поощрять всякие капризы? Все беспорядки с них начинаются. А заканчивается всё анархией и бунтом.

– А чем всё заканчивается, если наши капризы и маленькие прихоти насильно в себе прятать и подавлять? – не сдавалась Софья.

– Депрессией… – поддержала подругу Тришка.

– Иногда стрельбой по одноклассникам и учителям, – вставил своё слово Фанки.

– Нацией, сидящей на таблетке счастья, – прогнусавил Боб.

– Наркотиками, – тихо, но очень жёстко сказал черноглазый, чернокожий, очень яркий в своей небесно голубой парке с капюшоном Роб.

Миссис Ти вспомнила эту дискуссию, провожая взглядом скрывшегося за дверью Джесса.

Вечером ребята готовились устроить «surprise party» в его доме. Вернее, во дворе. Мама Джесса идею поддержала: она тоже переживала из-за того, что её хороший, но слишком серьёзный мальчик не имел настоящего друга. Поэтому она приветствовала всякие розыгрыши и шутки, надеясь, что Джесс хоть на время забудет о том, как надо и как правильно, и будет веселиться, как получится и как захочется.

Винсия и Саният, которые тоже учились в этом классе, извинились за то, что не смогут помочь в организации вечеринки, и поехали с мамой Саният в больницу к Лии. У неё накануне случился нервный срыв после посещения матери и брата. Как выразилась Тришка:

– Когда у тебя нарыв, легче станет только после того, как он прорвётся. А у Лии мамаша с братцем – это особый вид нервного вируса. К кому прилепится – у того и «нервный гнойник». Естественно, что он прорывается наружу! Нервная система так себя защищает. Ведь от яда надо очищаться. Вы там Лию не журите за её срывы. И передайте ей, что мы её понимаем и любим.

Девочки ушли. Тина принялась за проверку эссе. Читать, что думают её взрослые ученики о любви, было так интересно, что она забыла о времени.

Глава 10. Мужской подарок и похищение старосты

Джесс вошёл в большой строгий кабинет отца. Он не был уверен, чего ждать от этого внезапного вызова, но надеялся на приятный сюрприз. Он втайне думал, что отец получил ответ из Массачусетского Технологического Института. Положительный ответ. С приглашением стать студентом их сына Джесса Н. с предоставлением стипендии на весь курс обучения.

Но у отца в руках не было никакого конверта. На правой вытянутой ладони лежали какие-то ключи. Джесс замялся, не зная, что сказать. Отец широко раскрыл руки, подошёл к сыну и, неловко обняв и похлопав по плечу левой рукой, протянул правую Джессу.

– Это твои ключи от новой машины, сынок. Ты заслужил хороший мужской подарок к восемнадцатилетию. Мы с мамой так гордимся тобой, сын. Я – особенно!

У обоих мужчин повлажнели глаза. Именно ради таких моментов и жил, в сущности, Джесс. С ранних лет он знал, в чём цель его жизни. Быть лучшим. Быть первым. Быть правильным. Быть отцовской гордостью. И он сделал это!

Отец подвёл его к окну. Перед полицейским управлением, выделяясь как белый лебедь серди чёрных уток полицейских машин, горделиво сверкал белизной новенький Ниcсан GTR. Машина, которая стала мечтой стольких американских подростков после реалити шоу «Большой тур». Джесс ещё раз обнял отца. Расплывшись в почти детской, мальчишеской улыбке, он сбежал вниз, на парковку и под радостный полицейский хор «Happy birthday to you!» сел в машину.