Школьные тайны и формула нелюбви. Из-Вращение Чувств

Тина въехала на школьную парковку, вышла из машины и задумалась. Потом глубоко вздохнула и, отключив все посторонние мысли, включила американский «Позитивный настрой» и «Я сделаюэто!»

Учительница быстро нашла кабинет истории, встала за дверью и прислушалась. То, что она могла уловить правым ухом, слегка насторожило. Когда, загнув оба уха в форме локаторов, миссис Ти буквально прилипла к двери и прислушалась получше, она слегка испугалась. То, что доносилось из-за дверей, не было ни криками, ни громкими ударами. Всё было намного хуже.

Глава 2. Розовый закат на чёрном озере, живой покойник и подвал ужасов

Вечеринка по случаю Хэллоувина была в разгаре. Впервые им разрешили праздновать этот не всеми любимый праздник по-взрослому: без родителей, на заброшенной даче Сэма. Сама дача и её расположение придавали особый привкус «неправедному сборищу чёрной силы», как назвали этот праздник собравшиеся. Все они были учениками выпускного, двенадцатого класса лучшей школы в округе с поэтичным названием «Школа Розового Заката».

Дача возвышалась довольно уродливой пирамидой на берегу «Чёрного озера». Само озеро славилось тем, что напоминало кальмара, протянувшего кривые щупальца в глубину хоть и небольшого, но дикого и лохматого леса.

– Эй, Сэм, не пора ли нам открыть папин ящик с пивом? – гнусаво протянул Боб. – Мы же знаем, что он всегда прячет пару ящичков в подвале.

Девочки затарахтели все разом, возражая.

– Сэм, ты же бойскаут! Бойскауты не пьют!

– И это не наше пиво!

– И, вообще, пора в страшилки играть.

– Так вот и поиграем! Кто пойдёт в чёрный, чёрный подвал по очень старой и гнилой лестнице? – не сдавался Боб.

– Ты и иди! – закричал Призрак с огромными ушами и сверкнул Очками Ужаса с батарейками. При каждом резком движении головы батарейки включались, и глаза сверкали противным, иногда просто мерзостным, грязно-болотным светом.

В этот момент Сэм что-то разглядел в окне и истошно закричал:

– Покойник! Там… На дереве…

Самая крупная и невозмутимая девочка презрительно хмыкнула и подошла ближе к оконному стеклу.

– Боже мой! Боже мой! – завопила она. – Он дёргается и открывает рот!

Староста класса, всегда прямой и несгибаемый Джесс, решил взять ситуацию в свои руки.

– Сэм и Боб, идите за мной! Накиньте накидки или плащи, дождь пошёл!

Это было невероятно. После двух лет засухи косой, путающийся в фалдах ветра мощный ливень, решил, видимо, подыграть всем любителям нечистой силы и накрыл окрестности дачи рыдающим куполом водной стихии, в котором захлебнулись все привычные звуки и краски.

Ребята в растерянности оглядывались по сторонам, ища Фанки. Фанки был мастером на розыгрыши и на всякие невероятные переодевания. Он так в этом преуспел, что однажды учитель религии чуть не поверил в раздвоение собственной личности, зайдя в класс и столкнувшись нос к носу с самим собой, стоящим у доски и торжественно поющим псалом «К радости». После этого Фанки долго не ходил в школу, откуда его исключили на целый месяц, но исправно ходил в местный центр Коррекции Умственного Здоровья, куда добровольно поместил себя учитель религии. Несмотря на истеричные протесты учителя, Фанки считал своим долгом навещать его.

Джесс остановился и прислушался. Со стороны леса неслись сдавленные, слабые стоны. Иногда они переходили в хрипы. Ребята подкрались к дереву, с которого что-то свисало, и тут же в ужасе остановились: под деревом лежал покойник. Бледный, начинавший синеть двойник Фанки.

Джесс призвал всю свою бойскаутскую силу воли и дотронулся до ног свисающего человека. Ноги дёрнулись.

– Сэм, лезь на дерево! Боб, принеси нож, пилу и нашатырный спирт! – чётко отдавал команды староста.

Сам он подставил крепкие плечи под ноги свисающего человека, чтобы ослабить силу натяжения верёвки. Через несколько минут настоящий, но полуживой Фанки, лежал на сырой земле и пробовал открыть глаза. Рядом валялся его Хэллоувинский двойник-покойник.

Что произошло, стало ясно только спустя полчаса. Именно столько понадобилось Фанки, чтобы придти в себя и начать говорить.

Будучи «пофигистом», когда дело касалось учёбы, Фанки был абсолютным перфекционистом, как только речь заходила о «приколах» и розыгрышах. В эту чёрную ночь, на берегу Чёрного озера, набухавшего чёрными дождевыми и грязевыми потоками, он решил разыграть всех по-чёрному. Целый месяц Фанки изготовлял себя самого, только тряпичного (не без помощи мамы, от которой он и набрался этой страсти к пугалкам), чтобы устроить «Чёрную Вечеринку Века». Он незаметно вышел из комнаты и направился к ближайшему от окна дереву, под которым его ждал приготовленный заранее табурет, и, не спеша, приступил к выполнению плана.

Будучи, как уже отмечалось, перфекционистом, он добивался абсолютной правдивости создаваемых образов. Чтобы понять, как «правильно», то есть естественно, должен свисать труп с дерева, он решил поупражняться на себе.

– Я влез на табурет, обернул петлю вокруг шеи, запомнил, на какое место какой ветки надо будет повесить «себя», и стал готовиться к спуску на землю.

Но Фанки не подумал о том, во что превратился пластмассовый табурет под таким сильным дождём. Нога соскользнула с мокрого сиденья, и он повис. Повис, действительно, очень натурально и естественно. Чем бы всё кончилось, если бы не взгляд Сэма в окно, ребята решили не думать. Зато все дружно согласились открыть коробку пива в подвале.

Возражали только две девочки. Серьёзная, разумная, рассудительная Софья и её лучшая подруга: взбалмошная, необыкновенно живая, всегда всем сочувствующая хохотушка Тришка. Так все называли её с первого класса, начисто забыв красивое, но слишком длинное для «эсэсмэсок» имя Патриция.

– Мы вообще не должны были устраивать эту вечеринку сегодня! – решительно и громко сказала Софья.

– Вот иименна, – тихо поддержала подругу Тришка. Она всегда тянула гласные, которые ей нравились, и не утруждала свой пухленький ротик правильным произношением последних звуков.

– Это ещё почему?! – взвопил, вытянув толстую шею с красным следом от верёвки, всё ещё иссиня – бледный Фанки.

– Потому что сегодня случилось несчастье с Лией. Когда нашему товарищу так плохо, мы не должны что-то там праздновать, – уверенная в своей правоте Софья говорила, как их нелюбимый учитель физики: повелительно и с выражением превосходства на слишком красивом для отличницы лице. Её строгие чёрные глаза обдали всех морозным ветерком осуждения.

– Да кто вообще круглых отличников будет слушать? – встал на сторону друга Сэм.

– И, вообще… Лия сама во всём виновата, – вступил в разговор староста Джесс.

Джесс был из тех, из кого «прорастают» правильные республиканцы, будущие губернаторы и члены конгресса: всегда в отлично сидящем на нём костюме с умно подобранной, застёгнутой на все пуговицы рубашкой в элегантную мелкую полоску, которую оттенял строгий, в меру яркий, галстук. Всегда счастливый и позитивный староста умудрился даже на «нечестивую» вечеринку придумать «благочестивый» костюм. Он облачился в тогу судьи и намеревался выносить Высший Приговор всяким неправедным недоумкам, вроде Слепой Летучей Мыши или, свихнувшемуся от безделья, Призраку Печали. Какие печали могут быть у здорового молодого человека в его великой стране?

– Лия никогда не отличалась сдержанностью. Так что я считаю, что общение с хорошим психиатром пойдёт ей на пользу, – не без удовольствия огласил свой «приговор» Джесс.

– Ты что, вееришь её браату?! – не без злости протянула Тришка. – Да он самовлюблёённый, избааалованный, нааглый лгун!

– Если бы только лгун! – резко вступила в спор Софья. – Я уверена, что он замешан в преступном бизнесе. И не в одном. Как может не очень образованный, почти неработающий красавчик из Мексики позволить себе ездить на Инфинити последней модели и держать в гараже кабриолет? А как он со всеми разговаривает? Смотрит на тебя, как будто монетами осыпает и ждёт нижайшего за то поклона.

– А глааза? Вы сматреели в его глзааза?! Нет! Не сматреели! Потому что он их отвоодит. Он только на тех, кто слаабее или млаадше него, смотрит. Причёём, всегда сверху вниз. Я его боюсь с пееервой встрееечи. Он тогда пришёл за Лииией в школу, а она не хотеела с ним уходить. Как будто родного брата боялась. Схватила за руку Саният и так умоляюще на неё смотрела… Словно просила защитить.

– Ладно, брату вы не верите. Ну а камере наблюдения?

– А у тебя дома, в вашей кухне и холле, есть камеры наблюдения?

– Конечно, нет. Что за чушь ты несёшь? – возмутился Джесс, но резко замолк и понял, что попался.

– Вот именно! Зачем в бедном доме иммигрантов, где все живут на пособие, кроме, кстати, Лии, которая работает с шести лет, нужны камеры наблюдения? Почему ни судья, ни адвокат этого вопроса не задали?

– Это спрашивайте у них. Что касается меня, то я своими глазами видел, как на видеозаписи Лия несётся с ножом за своей мамашей. И только брат спасает обеих: мать от убийства, а Лию от тюрьмы.

– Ой-ёй-ёй! На-сме-шил! Лия с маленьким бойскаутским ножиком, пригодным разве что листья с веток очищать, собирается нанести удар в сердце своей мамаше, причём, сзади и находясь в пяти метрах от неё!

– Ну, не знаю, – стал сдаваться Джесс. – И вообще, хватит дебатов! Мы же не на факультативе по риторике. Давайте уже пиво пить. Сегодня можно. Кто пойдёт в подвал?

– Так Фанки и пойдёт, – рявкнул Сэм. – Это же из-за него вся вечеринка рухнула.

Фанки лениво поднялся с дивана, на котором отходил от самоповешения, и бодро направился к чёрной, с огромным замком, двери.