По лезвию струн. Ностальгический рок-н-ролльный роман

Я выдохнул. Оказалось, рано – он назвал сумму, которая нужна ему «вот прям щас». Мне уже померещились банковские коллекторы и нанятые хозяйкой квартиры головорезы, которые, поколотив меня, выволакивали мое недорогое, но жутко ценное имущество, а меня самого отпиночили на улицу. Под мифический непитерский мост.

13 апр., субб.

Лин одолжила мне приличную сумму. К своим на поклон идти не решился – еще не предел. Ещё есть, кому делать минуса. Да и аранжировок позаказали ребята из «Фантома» (спасибо Линде за рекламу – признаться, не ожидал, что они платежеспособны). Летом Сеня предложил подработать грузчиком на рынке – работа тяжелая, но прибыльная, особенно, если ни с кем не делиться.

Покупки моей Сеня, правда, не одобрил – даже такой раздолбай, как он, решил, что я действую необдуманно и ведусь на эмоции. Возразить нечего, но мне этот усилок уже сниться начал. Как посмотрел на него, поиграл… до чего шикарно звучит!

Мы с Лин ничего не записывали – просто играли, как никогда раньше, вдвоем. Она на синтезе, я на гитаре. Получалось, по-нашему, неплохо. Я просто схожу с ума от своей покупки – звук стал невероятным. Уже забыл, на что способна моя гитара.

15 апр., пон.

Странные мысли рисуются на рассвете. Я все чаще просыпаюсь часов в пять, что-то записываю и снова ложусь – особенно по выходным, когда торопиться некуда. Хочется думать о чем-то прекрасном, хотя пару дней назад о нем не думалось. Нравится вспоминать о любимой. Эти воспоминания, как драгоценные камни, которые приятно перебирать, любоваться ими, перекладывать из одного угла сознания в другой, будто перекидывать из ладони в ладонь… Шлифовать стихи, посвященные ей. Когда представляешь, какие из них получатся песни, требования возрастают. А если не воспринимать как поэзию, а лишь как тексты песен – в чем-то проще. Порой редактура доводит до помешательства.

Утро понедельника никогда не было радостным, а сегодня выдалось прямо-таки угнетающим. Вспомнил, что у меня скоро день рождения, и поежился. Чувство не ново, конечно – чем старше становимся, тем менее радостен этот «праздник». Но такого безразлично-тягостного ощущения я не помню.

Лин никогда не спрашивала, что мне подарить – она знала. Сенька чутьем не отличался, поэтому спросил. Я честно сказал, что не знаю. Да что мне надо-то? Во, доживешь! Мира в душе, пожалуйста, – можно без акций и скидок, можно авиапочтой – я бы подождал и не поскупился. Какой бренд это производит, кому заплатить?

– А я знаю, что тебе надо, – Астахов рассудил по-своему, – любимую девушку, контракт с «Реал-рекордс» и чемодан валюты. Но извини, это мне не по силам. Диски-книги – пожалуйста.

17 апр., среда.

Ну вот, мне двадцать три. Все равно, что двадцать два или двадцать четыре? Ничего не изменилось.

В универ не хотелось. И не пошел – уважительная причина, день рождения. Уже после одиннадцати мобильник начал плавиться от гневных звонков Лин и Сени. «Ты че не пришел? Ты дома? Мы зайдем – не спрячешься!»

Они явились в три. Такие радостные, веселые, будто и впрямь праздник.

– Эй, старик, не вешай нос! – хохотал Сенька. – Все не так страшно. Вон, Данчеру скоро двадцать шесть и ничего, живет себе…

– Спасибо, друг, утешил, – рассмеялся я.

Линда обняла меня, втянув в свою душистую ауру. Запах ее духов опять напомнил о весне, которая никак не наступала. Лин подарила мне книгу стихов Джима Моррисона – на английском, естественно. Где она это нашла?! Я же весь Питер излазил! Сенька подогнал диски с концертами Therion, Tristania, Theatre of Tragedy – подрядил знакомого закупиться на «горбушке».

Вино и торт у меня, конечно, есть – я верил, что меня не забудут. Чуть позже привалили Данчер, Дэн и Риз. Обвинили меня в том, что я не ценю старых друзей, но они обо мне помнят, поэтому пришли без приглашения. Принесли еще вина, водки, коньяка, чипсов, сухариков, корейской морковки, нарезанной ветчины и сыра… В общем, у меня замечательные друзья, знают, что я гол как сокол из-за покупки усилка и микрофона.

Дальше мой день рождения пошел, как обычно проходят праздники в нашей компании: гремела музыка, народ разбивался на группки и беседовал, кто-то терзал мою гитарку, тихонько подпевая, потом запели все, поддерживая музыку, а еще чуть позже магнитофон выключили и стали горланить без поддержки из динамиков.

Когда мне надоела эта муть и заела тоска, я ушел на кухню, сел у окна и глянул в небо. Как все достало! Предсказуемость, сам ход этой дурацкой жизни! Я даже доброту друзей принял как должное, и мне абсолютно все равно, обидятся они, что я их не пригласил, или нет. Самим хотелось потусить, а днюха – всего лишь повод.

– Дрох, тут можно покурить? – дверь открылась и показалась белобрысая голова Риза.