Эгоисповедь

– А вот надо было девчонок пригласить, посидели бы хорошо, потанцевали бы, может, и не пришлось бы самим эти несчастные бутерброды резать!

– Вот гудня-то! – хлопнул себя по коленке Гришка. – Справимся и сами – все равно сами жрем, че ты бухтишь не по делу?

– Ага, у меня бы средствов не хватило еще и на девчонок, – как бы невзначай заметил именинник.

– Да не прибедняйся, знаем мы, каким ты баблом ворочаешь!

– Так вы у меня и не одни! – развернул апологию Теря.

– А, у него девчонки отдельно! – фыркнул Сфинкс. – Все ясно, сразу бы сказал…

– Соловушка, тебя не напрягает этот базар? – в кои-то веки Теря вспомнил свою привычку возлагать руки на мои плечи.

Я помотала головой, уминая пятый бутер, пока товарищи увлеклись разговором.

– Правильно, в кругу друзей не щелкай клювом! – Ник, видимо, подумал о том, о чем и я. – Ешь-ешь, тебе надо, голос должен где-то быть. И я все удивляюсь, где он есть…

– Правда, будет очень нехорошо, если вокалист прямо на сцене шмякнется в обморок, причем, в голодный, – поддержал его Цыпа.

Я заметила, что зрителей у нас пока нет, так что скандала не будет – откачают как-нибудь. Ник загадочно улыбнулся по поводу этого «пока».

– Кстати, на счет девчонок, – продолжил он, – можно будет пригласить на мой бездник, я, вероятно, поширше отпраздную, чем обычно – юбилей все-таки.

– А, тебе ж тридцатник! – услужливо подсказал Гришка.

– А «чем обычно» – это как? – почему-то осторожно спросил Теря. – Ты его вообще не празднуешь…

Ник сложил руки на груди и заметил, что должно быть место в жизни переменам. Отпразднуем тихо-мирно – мы все и девчонки. Все повеселей, чем с одними музыкальными обалдуями.

– Могу пригласить трех при благополучном раскладе, – хмыкнула я.

– Здорово, как раз всем хватит! – произведя в уме нехитрый расчет, выдал Цыпа.

– Без порнографии, – осадил его Ник.

– Ну, как захотят, ты уже ни при чем, – покачал головой гитарист.

– Слушай, давай без пошлятины, а? – наверное, злее, чем хотелось, бросила я.

Замолчали все.

– Да ладно тебе, мы же так, шуткуем, – попытался реабилитироваться Гриша.

– Вот и шуткуйте, когда я уйду, – алкоголь на меня плохо действует. Хотелось верить, что здесь другие люди и другой мир, а оказывается, он не слишком отличается от привычного.

– Иди, никто не держит, – буркнул Сфинкс.

Я молча встала, надела куртку и направилась к двери. Аккомпанементом было тяжелое молчание и рев Rage Against the Machine из раздолбанных динамиков старого магнитофона.

Террор вскочил, будто опомнившись.

– Эй, ты серьезно, что ли?

– Прости меня, – шепнула я ему, когда он подошел ближе, – в мыслях не было портить тебе праздник.

Он уговаривал меня остаться, к нему присоединился Ник, а Сфинкс и Цыпа ошалело хлопали глазами. Мы с Терей и Ником вышли за дверь и несли друг другу пьяный бред. Ник извинялся, что затеял этот дурацкий разговор, Теря пытался убедить меня успокоиться и не пылить, на что я ответила, что абсолютно спокойна. Конечно, надо было проглотить всю эту бредятину, подумать о Терьке, которого мне искренне жаль, не обращать внимания – мы действительно выпили, а закуски мало, к тому же, парни, чего от них ждать.

– Ребят, простите, правда, – тихо говорила я, – но если я и вернусь, все равно будет напряг. Терь, позволь мне побыть одной, не бери в голову. Пару месяцев назад меня здесь не было, и все было хорошо.

– Но теперь ты здесь! – шикнул Ник.

– Представь, что меня здесь никогда не было, и бухайте дальше, – я обняла Терю, хлопнула по плечу Ника и побрела на остановку.

Морозный воздух немного успокоил, хотя разозлилась я сильно – даже нетипично для меня. Я могу сама себя распалить так, что по шесть часов не успокоюсь, но на людей или на обстоятельства я почему-то не злилась почти никогда в такой степени.

Я каким-то чудом села в маршрутку, надела наушники с Celtic Frost, и злость стала угасать, уступая место апатии и русскому авось. Сфинксу влетит, наверное… да и Гришке заодно, начнется там выяснение, кто прав, а кто нет, и вообще, кто я такая, чтобы так себя вести. Молчи, женщина, когда без микрофона! С молчанием тоже возникли проблемы. Вот уж никогда бы не подумала! Как сказал бы папа – не пел давно и спел говно.

Очухалась я, когда кто-то начал трясти меня за плечи. Открыв глаза, я увидела до боли родное Ликино лицо.

– Надо же, едем в одной тачке и друг друга не видим! – защебетала она. – Ну, тебе-то простительно, а я где была, дура!

Несмотря на тесноту и хаотичное движение, мы крепко обнялись.

– А я от Мотьки. Мы, представь себе, в пиццерию вперлись, тебе иззвонились, но потом кто-то из нас вспомнил, что ты на репе, только уж не помню, кто! А че такая кислая?

– Да так, – уклончиво ответила я, ибо не хотела ворошить недавние события в общественном транспорте. Лика не первый и даже не пятый год знает меня, поэтому быстро все поняла.

– А может, поедем, покатаемся? – предложила она. – Я у отца машину возьму, поездим по городу, а то домой неохота.

Мы десантировались на остановке недалеко от ее дома. Уж не знаю, что сказал ее папа, когда услышал просьбу дочери – я ждала на улице, поэтому не присутствовала при разговоре, – но все-таки Лика выскочила из подъезда с ключами и с победоносным видом.

– Ну, скажи мне, что девушка за рулем – все равно что…

– Все равно, что девушка с гитарой, – закончила я.

Ехали небыстро, так как дорога скользкая – зима наступает на пятки. Я начала долго и пространно, заплетающимся языком, но по возможности последовательно излагать события сегодняшнего вечера, хотя было ощутимо трудно удержать мысль. Но Лика умела слушать: бесконечными «вау!», «ё-моё!», «блин горелый!», «ну и ну», «обалдеть!» и проч., она помогала мне выстроить логическую цепочку и направить рассказ в нужное русло.

– Слушай, а на бездник к этому чуваку я бы сходила! – лихо выкручивая руль в сторону круглосуточного магазина с кафешкой на первом этаже, сказала Лика, – по-моему, интересный человек, судя по твоим рассказам. А остальным товарищам не помешает устроить брейнвош.

– Да, это было бы прикольно, хотя и жестоко.

– Уже нет, – не согласилась со мной подруга, – хотят девчонок – будут им девчонки!

– Не знаю, насколько они вас захотят, когда увидят, – скептически хмыкнула я, – мы по одному образцу, а меня вроде не хотят.

– А вдруг ты не замечаешь? – усмехнулась Лика. – Ты ж не видишь ни фига, прости, пожалуйста, и вовсе не исключено, что народ там уже слюнями изошел.

Лика припарковалась у магазина, как попало. Я открыла дверцу и неловко вывалилась из машины.