Немного вечности не помешает

Солнечный луч коснулся статуэтки ангела, отразился от его кристаллической текстуры, и лёгкое, едва заметное человеческому глазу колыхание пространства начало распространяться по комнате.

Ангел сделал сегодня много праведных дел. Ангел может отдохнуть. Незримая сущность тепла и света, коей он оставался, парила в мастерской. Он нашёл это место несколько лет назад. Ну как нашёл – такое видно сразу. На его участке было мало творчества и вдохновения, а подобный вид энергии всегда казался привлекательным. На фоне серой повседневности этот островок просто сиял голубоватым манящим светом. Так он воспринимал мир, так видел это место. Оно давало ангелу столько сил, столько веры, что это позволяло делать такие вещи, на которые многие его коллеги не решились бы.

Он насытился, был блажен и спокоен, но уходить было рано. Он ждал её. Щёлкнул замок наверху. В дом вошла девушка, поставила на пол сумки с продуктами, села на скамейку в коридоре и уткнулась в телефон. Она поправила непослушные волосы, и тонкие длинные пальцы застучали по сенсорному экрану. Продалась новая картина, это было очень кстати, ведь скоро платить аренду, а денег оставалось только на еду. Реана – мастер, Реана – художник. Но что же ничего не клеится в собственной жизни? Она прошла на кухню, помыла овощи, сделала лёгкий салат на ужин.

Творчество всегда спасало. Это была её жизнь. Все неудачи она «заедала» творчеством. Оно было у неё, а она была у него. И ничего больше. Прибыли всегда хватало только на самое необходимое. Реана так и не взяла кредит на покупку дома. Семью тоже не завела. Встречалась, знакомилась со многими людьми, но никто не задерживался надолго. Оставалась неизменной только лучшая подруга, с которой можно было выбраться куда-то потусить и послушать нытьё про то, какие все вокруг сволочи и как всё стало дорого.

Такая странная жизнь, и однообразная, и совершенно разная каждый день, ведь каждое творение, выходившее из-под её руки, было отличным от других, со своим характером, даже копии были в чём-то различны. И это ей нравилось. И нравилось ему. Ангел позвал. Неслышно. Незримо. Касаясь не коснувшись. Сегодня заливка новых заготовок. Игра субстанций и форм, жидкого и твёрдого, бесцветного и цветного, безграничное поле для фантазий, полёт над миром, замершим в своей красоте на вечность.

И она пошла творить, накинув лёгкую рубашку и рабочий фартук.

А он ей ассистировал. Хотелось бы так сказать, но нет. Он не помогал, он присутствовал. И это давало нечто большее. Она была ему нужна. Не эта тонкая и правильная фигурка, не эти руки, не это милое доброе лицо с большими карими глазами. Ему был нужен её свет – этот фонтан голубого света творчества, вдохновения и фантазии. Такой же вкусный свет, каким была пронизана мастерская, только сильнее, свежее. Когда она уезжала куда-нибудь надолго или тесно общалась с другими людьми, этот свет слабел. Он слабел, и когда работы хорошо раскупались и не было потребности создавать новые. Поэтому он помогал как мог: отвёл от неё ненужных людей, признание и успех. И он усиливал её счастье, счастье создавать из ничего. Художник должен быть голодным. Ну пусть не совсем голодным, конечно, но определённое творчество – это определённые жертвы.

Поэтому сегодня творили оба. И наслаждались процессом тоже оба.

«Какое замечательное завершение дня», – думал ангел. Он чувствовал себя могучим как никогда, его свет охватывал все уголки его земель, он чувствовал всё, каждое существо, каждую травинку, каждое добро и зло, и он, конечно, всем своим существом хотел, чтобы любое зло уходило из этого мира, хотел людям счастья и спокойной жизни. Но порой те сами причиняют беды себе и окружающим, создают столько проблем, что со всем этим справиться не под силу никому. Он и так делал всё, что мог, и даже больше. И ангел предался приятным воспоминаниям о сегодняшних благих делах, которые совершил, как вдруг его словно окатили кипятком, будто незримая сирена закричала ему в уши, и красная мигалка, оглушительно воя, заискрилась перед глазами. Дух взвился и вылетел в окно.

Глава 4. В ловушке

Сердце Лины сжалось от испуга, дыхание перехватило. Перед ней стоял этот странный мужик в чёрном костюме и светил ей фонариком в лицо.

– Ну привет, – сказал он приятным, даже слишком приятным голосом. – Кто это тут у нас?

Лина стала закрываться от яркого света руками, и он приглушил фонарь.

– И что же мне теперь с тобой делать? – спросил её незнакомец, и его лицо расплылось то ли в улыбке, то ли в усмешке.

Лина подняла глаза и посмотрела на него. Первое, на что она обратила внимание, – это были глаза. Карие глаза, радужка которых светилась по краям жёлто-красными искрами.

«Мля, это не линзы, – пронеслось в голове у Лины. – Мля, я попала».

Как вдруг всё вокруг зазвенело, а потом застыло, и стало трудно дышать, трудно двигаться, говорить… Снаружи послышался какой-то голос, и человек в чёрном молниеносно спустился вниз и исчез из поля зрения. Лина выдохнула, ощущение удушья и беспомощности прошло. Она сгребла в охапку рюкзак, спустилась по лестнице. И напоследок, кинув лишь один взгляд через плечо на то, что происходило неподалёку, со всех ног кинулась домой.

Она увидела нечто ещё более невероятное. Будто ангел, сияя божественным светом, спускается с небес, держа в руках серебряный меч, но рассмотреть его она уже не смогла. Страх завладел ею полностью, инстинкт самосохранения занял всё место, что было в голове. Других мыслей, кроме как бежать подальше и поскорее, в эту минуту у Лины не было, и через несколько мгновений у охотничьего домика остались двое.

Дамиэль предстал во всем своём величии, во всей красе – слепящий свет и белоснежные крылья. Он редко покидал форму духа и являлся в мир людей в образе ангела лишь в исключительных случаях, когда того требовали инструкции, и это был как раз такой случай.

«Пусть рогатый трепещет, будет знать, кого потревожил. Придумали мне тут ещё – на моей земле играть в свои грязные игры. Неслыханно! Такого вопиющего несоблюдения равновесия не было уже много десятков лет. Поэтому надо припугнуть бесовское отродье как следует, – думал ангел, спускаясь на землю. – Хорошо, что я меч прихватил, отлично выгляжу».

На демона и правда всё это произвело впечатление. Он согнулся, стал закрываться руками от яркого света, колыхался, как былинка на ветру перед садящимся вертолётом.

Дамиэль коснулся земли, убрал крылья и начал свою назидательную речь.

А Кейджиген стоял и думал: «Арфимайно, сукин сын, подставил меня, вылез без надлежащим образом оформленного разрешения и слинял». Слова ангела резали слух, а его близость опаляла, но Кейджиген не сдвинулся с места. Ему было жаль – его спокойная жизнь на Земле стала проноситься у него перед глазами. «Сейчас меня отправят вниз, на суд перед советом, потом рудники душ, стражи… А может, сбежать? От такого не сбежишь… Что-то уж больно крутого парня прислали за мной… Вообще странно, что архангел прилетел разбираться с такими мелочами… Постой-ка… я ведь ошибаюсь… это не архангел. Вот я идиот! Нет, это определённо не архангел, но откуда же высшее свечение?..»

Мысли Кейджигена перестали лихорадочно бегать, и он немного успокоился. И даже придумал кое-что.

Он распрямился, поправил пиджак и ответил:

– Не надо паники, вы просто неправильно поняли, я сейчас всё объясню. – Обворожительная улыбка снова заиграла на его лице, а глаза заблестели дьявольским огнём.

Вдруг – секунда – и он летит… или падает. Открыв глаза, Кейджиген не мог понять, что произошло. Он подумал, что попал в торнадо. Адская боль пронзила его правое бедро. «Боль? Что? Я не знаю боли!» Всё ещё не понимая, где небо, а где земля, демон попытался приложить руку к ноге, к источнику боли, и ощутил там что-то твёрдое. Постепенно он стал различать окружающие его предметы. Он посмотрел на свою руку, которой ощупывал ногу, – она вся была в крови. «Как? Это невозможно!» Собрав силы, он наклонил голову и увидел, что его бедро насквозь проткнуто какой-то чёрной палкой, похожей на кусок арматуры. Его накрыла паника, и он схватился за палку, чтобы выдернуть скорее, но, едва прикоснувшись, закричал – на руке нестерпимо горел сильный ожог, причиняя даже больше боли, чем раненая нога. Кейджиген обхватил обожжённую ладонь другой рукой и стал осматриваться.

Его нёс какой-то воздушный поток. Он двигался с невероятной скоростью, постоянно меняя направление. Было сложно уследить за тем, что вращалось вокруг, но, присмотревшись, демон различил проносящиеся мимо листья, ветки, обрывки газет, чёрные палки, похожие на ту, что застряла в его ноге. Любое изменение направления потока могло с лёгкостью заставить одну из них проткнуть его насквозь. Кровь застучала в висках, страх охватил его вновь, и тут он заметил поодаль летящие, так же, как и он, тела. Все они были исцарапанные и израненные, проткнутые чёрными палками, большими и маленькими, казались безжизненными и, неподвижные, летели, подхваченные потоком.

Всматриваясь в тела, в открытые пустые глаза, страшные раны, Кейджиген понял, что палки – это не арматура, а копья и стрелы и их обломки. Они были такого глубокого чёрного цвета, что казалось, будто это сама пустота обрела форму. Стало холодно и трудно дышать. Неужели кислород в потоке заканчивался? А может, он не заметил, и его проткнул ещё один обломок чёрной стрелы? Кейджиген старался не двигаться, пытаясь сообразить, что же можно сделать, как выбраться из вихря, но мысли текли медленно, и ничего путного не приходило в голову.

Очередная смена направления потока знатно поменяла позиции летящих объектов. На голову ему налетела какая-то газета. Он решил не снимать ее, ведь лишние движения причиняли боль. Но тут в него уткнулось что-то мягкое.

– Зелёная аллея, найди Реану, – сказал ему тихий голос.

Здоровой рукой Кейджиген сорвал с лица газету и увидел ангела, с которым несколько минут назад «мило» беседовал возле охотничьего домика.

Он улыбнулся своим мыслям. Да уж, по сравнению с тем, что сейчас происходило, беседа была очень милой. Кейджиген наклонил голову и посмотрел на него. Ангелом назвать его теперь было сложно: через грудь справа насквозь проходила чёрная стрела, левая рука, сломанная в плече и предплечье, неестественно свисала вниз. Лицо исцарапано и залито кровью, белые одежды уже не казались белыми, всё в земле, в крови, в грязи.

– Вот это встреча… – тихо произнёс Кейджиген. – Что ты там шепчешь?

Не открывая глаз, ангел повторил еле слышно:

– Найди Реану. Возвратный камень… на шее…

Ему было трудно говорить, при каждом слове чёрная стрела в его груди двигалась, что-то булькало, и изо рта пошла кровь. Он отключился. Или умер.

Кейджиген с трудом обдумывал его слова. Мысли текли как кисель, он не понимал, проходят секунды или минуты, часы или дни. «На шее… что на шее, на какой шее?..»

Как назло, ангел приземлился со стороны обожжённой ладони, и Кейджигену пришлось перевернуться, чтобы дотянуться до несчастного здоровой рукой. Стон вырвался у него изо рта – он задел кусок чёрного копья, торчавший из его ноги, и на секунду потерял сознание. «Где я? Кто я?» Снова придя в себя, он вспомнил, зачем переворачивался.

– Ну давай! – простонал он, протягивая здоровую руку. – Есть!

На шее у ангела Кейджиген нащупал цепь. Довольно тонкая, холодная, она заскользила в его пальцах, и он стал проворачивать её, пока в руке не оказался небольшой округлый предмет.

– И какой же у вас код активации, светлые?.. – со вздохом произнёс он. – Надеюсь, что вы тоже не меняете заводские настройки… – и нажал определённую последовательность рун, расположенных на камне.

В то же мгновение синий луч откуда-то снизу подсветил ангела, Кейджиген обхватил его как мог, и неведомая сила выдернула их из потока, вокруг всё замелькало радужными искрами, и они плюхнулись на траву, мокрую от недавно прошедшего дождя.

Кейджиген опять потерял сознание от боли, кусок чёрного копья звякнул и почти вылетел из ноги. Открыв, наконец, глаза, он привстал, снял наполовину разорванный пиджак и, обмотав им руку, выдернул ненавистный осколок. Кровь тут же заполнила рану. Он перевязал её тем же куском пиджака и поднялся на ноги.

Было темно и тихо. Люди спали. Рядом стоял белый двухэтажный домик, вокруг росли кусты и цветы, пахло розами. Тусклый фонарь освещал улицу. На тёмном небе светила луна и редкие звёзды. Кейджиген сделал глубокий вдох. «А жизнь-то, кажется, налаживается», – подумал он, но тут вспомнил о своём спутнике, который лежал на траве без сознания. Его грудная клетка слегка поднималась, отчего он сделал вывод, что тот жив, и решил обойти дом, чтобы понять, где они очутились.

Чуть левее, в паре метров от них, за большим розовым кустом показалась калитка и крыльцо с белой деревянной дверью. На почтовом ящике Кейджиген прочитал: Зелёная аллея, 7, Реана Даммер. «О, – обрадовался он, – похоже, мы на месте». Тут раздался какой-то шум, и он поспешил обратно.

С другой стороны дома в сад выходила застеклённая веранда и ещё одна дверь, которую Кейджиген сначала не заметил. Она открылась, и из неё выбежала девушка в кроссовках на босу ногу, домашней одежде и полосатой куртке на молнии.

Глава 5. Находка

Лина бежала со всех ног без остановки, пока не начала задыхаться от бега. «Вроде бы всё позади… Сегодня явно самый необычный день в моей жизни», – думала она. Ещё никогда ей так сильно не хотелось снова оказаться дома. Со своими. Она будто посмотрела на всю свою жизнь с другой стороны. Появилось желание провести время с младшим братом, помочь ему с уроками, прийти после школы к матери в лавку, сделать что-то полезное, и вообще, обнять её и прошептать на ушко, что она молодец. Посидеть с ними за ужином, послушать нелепые истории Майкла, и с ним тоже поболтать о чём-то хорошем. С бега она перешла на шаг. Ей вдруг стало очень важно сказать своим, что они замечательные и любимые. На глаза навернулись слёзы. «Наверное, все сейчас спят, и придётся тихо и незаметно зайти в дом и ждать до утра, пока все проснутся, чтобы напомнить им, как я их люблю!» – какая-то волна доброты и умиления накрыла её.

Она вспомнила про Мару, ей захотелось обнять подругу и рассказать все-все странности, которые произошли сегодня, но вдруг позади что-то звякнуло. Девочка оглянулась. В нескольких шагах от неё лежал осколок зеркала, в котором ярко отражалась луна.