Многоликий странник

– Кто вы? – повторил свой вопрос бородач, хотя по его голосу чувствовалось, что он уже сомневается в уместности соблюдения подобающих формальностей.

– Меня зовут Фейли. А это Фокдан, Мадлох, Исли и Хейзит. Остальные подробности мы изложим в личной беседе с вашим предводителем, которого, если я не ошибаюсь, по-прежнему зовут Тулли.

Бородачи снова переглянулись. На суровых, обветренных лицах заиграли улыбки. Старший опустил лук и, следуя обычаю, тоже представился:

– Я – Ковдан, командир лазутчиков на заставе упомянутого тобой Тулли. И если ты покажешь мне того из моих людей, которого тебе удалось заметить, я готов тут же доказать, что умею вершить справедливый суд.

– Ничего вершить не надо, – остановил его праведный пыл Фейли, невольно взявший на себя роль главного переговорщика – роль, которую никто из его спутников не спешил оспаривать. – Мы просто знали, что вы должны вот-вот появиться, и потому были готовы к встрече. Как видите, мы уже не первый день в пути и порядком истощали на одних орехах да полудиких ягодах. Так что было бы просто замечательно, если кто-нибудь из вас, Ковдан, смог отлучиться с дежурства и препроводить нас к Тулли, для которого, боюсь, у нас не самые радостные новости.

– Откуда путь-то держите? – вмешался с вопросом высокий лазутчик с худым лицом, борода на котором смотрелась жиденьком мочалкой.

Фокдан собрался было ответить, но Фейли положил ему руку на плечо и кивнул в обратном направлении:

– Вон оттуда. Если хочешь, пойдем, покажу.

– Да ты, Фейли, похоже, и ходишь-то с трудом, – заметил Ковдан, метнув на выскочку грозный взгляд. – Подстрелили?

– Была незадача. Да вот друзья меня к носилкам привязывают и тащат. Далеко до заставы будет?

Ковдан посмотрел на сереющее небо, призадумался и предположил, что если прямо сейчас трогаться в путь, то дойти можно еще засветло.

– Только надо поспешать, а то сдается мне, что погода портится и будет дождь с грозой.

– К этому нам не привыкать, – вздохнул Исли, непонятно что имея в виду.

Между тем Ковдан отдал необходимые распоряжения. Троим лазутчикам, включая худолицего, который звался, разумеется, Килем[12 - На языке вабонов «киль» означает «худой»], было велено в целости и сохранности довести гонцов до заставы и лично представить Тулли.

Хейзит сперва даже удивился тому, что Фейли под предлогом секретности донесения всячески избегает рассказывать лазутчикам о том, что же с ними произошло на самом деле. Ему представлялось справедливым, чтобы о грозящей опасности знали все вабоны. Однако, поразмыслив на досуге, которого у него теперь стало значительно больше, благодаря тому, что появились три пары лишних рук, способных нести носилки, он пришел к выводу, что Фейли и здесь проявил завидную мудрость. Об участи, постигшей их заставу, должен в первую очередь узнать человек, от правильностей решений которого зависит дальнейшая судьба ей подобной. Сейчас этим человеком был Тулли. В противном случае дурная весть облетела бы все Пограничье и, обрастя всевозможными домыслами и небылицами, только помешала бы правильное решение принять.

Теперь путники продвигались по лесу гораздо быстрее. Лазутчики хорошо знали местность и шли уверенно, не тратя времени на поиски ориентиров. Плохо себя чувствовал разве что Фейли, да и то лишь потому, что всячески порывался слезть с носилок и идти самостоятельно. Друзья с удовольствием не обращали на него внимания, давая красноречиво понять, что он вовсе не является их предводителем.

К сожалению, Ковдан оказался прав: когда путники уже видели впереди долгожданные факелы на стенах заставы, с неба на них полил проливной, хоть и теплый, дождь. К воротам с предупредительно поднятым мостом они добрались мокрые до последней нитки. Со стен их окликнул невидимый за бойницей стражник. Киль назвал себя и добавил, что надерет спрашивающему задницу, если тот сейчас же ни опустит мост. Хотя ответом ему был дружный хохот приятелей незадачливого стражника, мост со скрипом пополз вниз.

Двор, в который они вступили, мало чем отличался от двора их собственной заставы: те же деревянные избы, хозяйственные постройки, амбары с провиантом, вооруженные кто чем стражники, неторопливо прогуливающиеся по рантам. Только холм, на котором возвышалась высокая деревянная башня, был насыпан в самом центре двора, да к звукам леса и солдатской жизни примешивалось тихое ржание лошадей.

Тулли оказался, как ему и следовало по чину, в башне. Он сидел на втором ее этаже, в трапезной, за широким дубовым столом и ужинал, запивая бараньи ребра добрым хмельным пивом. Сказывалась относительная близость заставы к замку и проистекающие от этого возможности по части снабжения.

При виде Киля розовощекое лицо Тулли нахмурилось, но когда следом за лазутчиком в помещение один за другим вошли усталые путники, он просиял, поднялся из-за стола и приветствовал их с распростертыми объятьями. Именно такой, каким его запомнил Хейзит во время своего предыдущего визита.

Тулли отпустил лазутчиков подкрепиться с дороги с условием, что они, не откладывая, вернутся в лес к исполнению своих прямых обязанностей, а сам усадил нежданных гостей за стол и позвал слуг, чтобы те позаботились о достойном угощении.

– Вы едва разминулись с Локланом и его свитой, – первым заговорил он, когда все заняли свои места и машинально взялись за наполненные до краев бокалы. – Похоже, он так спешил показать свою новую знакомую отцу, что переночевал у меня прошлой ночью, а утром отправился в замок. Надеюсь, дождь не успеет его замочить. Вы ведь видели его рыжую красотку, не так ли?

– Видеть-то видели, – ответил Фейли после короткой паузы. Он словно выждал, не захочет ли кто взять вынужденную необходимость портить столь гостеприимному хозяину настроение на себя, однако желающих не нашлось, и он продолжал: – Да только думаю, про нее все забудут, когда узнают о том, о чем сегодня знаем, увы, только мы. – Заметив, что Тулли поставил бокал на стол и насторожился, он посмотрел на своих спутников, будто призывая их в свидетели. – Шеважа перешли в наступление. Они научились управлять огнем. Наша застава сгорела. Ее больше нет. Боюсь, нам придется, не откладывая, поспешить следом за Локланом, чтобы предупредить Ракли.

– Нет уж, сидите! – резко повысил голос Тулли и даже закашлялся. – О таких вещах на скорую руку не говорят. Голод и усталость – плохие друзья и советчики. Так что давайте-ка ешьте как следует да запивать не забывайте, а пока суть да дело расскажите мне поподробнее, что случилось и что вы об этом знаете. Только говорите о том, что видели сами. А то есть тут у меня всякие умники, которые горазды языком трепать, да все больше байки разносят.

По мере того, как гости по очереди описывали выпавшие на их долю события, лицо Тулли из розового становилось пунцовым. Он больше не прикасался к пиву и только сосредоточенно грыз давно обглоданную баранью кость. Прервал их рассказ он лишь однажды, когда Хейзит упомянул про встречу с черным всадников.

– Это что еще за пострел такой по лесам нашим шатается! Надо будет Ковдана настропалить, чтобы отыскал его.

– Как бы тот сам кого ни отыскал, – усмехнулся Фокдан. – Парнишка-то явно боевой. Его сперва увидеть надо, чтобы так просто о поимке говорить. А вот Хейзит с Фейли твоих лазутчиков еще на деревьях углядели.

Последнее замечание было лишним, подумал Хейзит, живо представив, что теперь грозит незадачливому Ковдану и его людям, однако Тулли претворился слишком увлеченным их рассказом, чтобы обратить на него должное внимание.

– Вы кому-нибудь уже говорили о том, что случилось? – спросил он, когда последний из гостей выжидательно замолчал.

– Сеять панику – не наше дело, – снова взял слово Фейли. – Теперь ты все знаешь и можешь усилить охрану своей заставы. Ракли узнает – ему решать, что делать с остальными.

– Правильно рассуждаете, – хлопнул Тулли ладонью по столу и только сейчас позволил себе сделать глоток. Глоток затянулся. Отняв от влажных губ пустой бокал, Тулли вытерся рукавом и поковырял пальцами в зубах. – А раз я тут главный, слушайте мою команду. Как говорили наши предки, утро вечера мудренее. Вам постелют здесь, в башне. Ступайте спать, а завтра я дам вам лошадей, и вы в два счета доскачете до замка. Передайте Ракли и Локлану от меня поклон и скажите им, что происходит ровно то, о чем я их давно предупреждал. А тебя, малый, Локлан, помнится, мне каменщиком представлял, – обратился он к Хейзиту.

– Я просто строитель, – уточнил тот, радуясь, что теперь-то среди спутников поубавится сомневающихся в его правдивости.

– Может, останешься у меня? – внезапно предложил Тулли. – Оглядишься, посмотришь, что к чему, а там и с укреплениями поможешь. Сам понимаешь, умные головы на дороге не валяются.

– Я бы рад, – не покривил душой Хейзит. – Но только я надеюсь, что мне удастся выпросить у Ракли помощь не для одной лишь вашей заставы, а для всех. Если он мне потом позволит, я с удовольствием к вам вернусь.

– На том и порешим, – кивнул со вздохом Тулли. – Доедайте, допивайте, а я пойду пока немножко на ночь покомандую.

Он встал и вышел из трапезной, предоставив гостей самим себе и улыбчивым слугам.

– Как поступим? – обратился к спутникам Фокдан. – Подчинимся этому доброму человеку и воспользуемся его гостеприимством, или же попросим посадить нас на лошадей прямо сейчас и отправимся в путь?

– Я бы сперва отдохнул да поспал, – чистосердечно признался Исли. – Здесь все ж спокойнее, чем в лесу, да и под дождем не охота мокнуть.

– Я готов в путь хоть сейчас, – сказал Хейзит, хотя по его кислому виду было понятно, что он надеется на сопротивление большинства.

Мадлох только плечами пожал. Ему определенно нравилось местное пиво.

Все ждали, что ответит Фейли.

– Если я хоть что-то смыслю в людях, – заговорил он наконец, – то наш добрый Тулли уже снаряжает гонцов в замок. Не станет же он ждать, пока мы выспимся, подкрепимся, прискачем за полдень к Ракли и сами расскажем ему о столь важных событиях. Думаю, мы сделали все, что было в наших силах, и теперь со спокойной совестью имеем право вздремнуть.

Его слова были встречены согласными позевываниями и потягиваниями.

Предназначавшееся для гостей помещение находилось на третьем этаже башни, сразу над трапезной. Разумеется, здесь находили приют далеко не все гости заставы, а лишь те, которых Тулли принимал сам. В прошлый раз, когда Хейзит путешествовал в свите Локлана, он останавливался здесь же. Тогда их было больше дюжины, однако места хватило всем.

Сейчас Хейзит поспешил занять дальний от лестницы угол, где, как он отчетливо помнил, между бревнами имелась невесть откуда взявшаяся дыра, через которую снаружи проникал свежий ночной воздух с улицы и сквозь которую изнутри были хорошо видны озаряемые факелами укрепления и часть черного леса.

Не успел он как следует устроиться на грубой холщовой подушке, повернувшись на бок, лицом к стене, как сзади послышался тихий голос Фейли:

– Сразу спасть надумал, строитель?

Хейзит удивленно оглянулся. Фейли сидел рядом с приложенным к губам пальцем, что должно было означать необходимость соблюдать тишину. Хейзит покосился на остальных своих спутников. Те уже разбрелись по другим углам и гасили последние лампы. Помещение на глазах погружалось во мрак.

– Я вижу, ты парень смышленый, – так же тихо продолжал Фейли. – Больше думаешь, чем говоришь. И немало, надо признаться, успел для своего возраста. Во всяком случае, знаешь и чем хочешь заниматься дальше и нужных людей. Не возражаешь, если я тут прилягу и кое о чем с тобой на сон грядущий поболтаю?

– Ложитесь. – Хейзит инстинктивно подвинулся.