Многоликий странник

На самом деле Тулли было достаточно бросить клич и расспросить своих эльгяр, чтобы уличить Хейзита во лжи: слишком многие видели, как они втроем разгуливают под дождем по заставе. Однако Тулли этого не сделал.

– Странные у вас сотоварищи, – пожал он плечами. – Видать, им, как и мне, не спится. Ну да ладно, давайте побыстрее расправимся с нашей скромной трапезой – и в путь. Лошади уже оседланы. Вон в углу лежат ваши плащи: скакать под дождем – удовольствие для избранных. А когда появятся ваши спутники, я отправлю их следом.

Хейзита так и подмывало спросить у Тулли, не посылал ли он в замок своих гонцов еще ночью, пока все спали. Осторожность взяла верх над любопытством, и он смолчал.

Больше они почти не разговаривали.

Лошади послушно дали вывести себя из стойла и терпеливо ждали, когда на них усядутся новые хозяева, не слишком привычные в езде верхом. Пока ничто не говорило о том, что Хейзита и его спутников собираются не пустить дальше, схватить и бросить в тюрьму. На счет Тулли страхи Фейли были явно напрасными. Хорошо бы так было и дальше, подумал Хейзит, постукивая пятками в бока своей неторопливой коняги и направляясь к распахнутым воротам, за которыми со скрипом опускался мост.

– И не забудьте передать Ракли, что сбываются мои худшие опасения, – крикнул вдогонку Тулли.

Оказавшись за пределами заставы и отъехав на должное расстояние, всадники поравнялись и перешли на ходьбу.

– Я же говорил, что Фейли померещилось, – начал Исли. – Если так хотелось убежать, убегал бы сейчас, на лошади. Никто не держит.

– Полагаю, это его личное дело, – кутаясь в плащ, заявил Фокдан. – Похоже, он не из тех, кто меняет свои решения так же легко, как заставы.

– А что, вы знавали его и раньше? – поинтересовался Хейзит, довольный тем, что вот уже который день на равных правах участвует во взрослых беседах. – Признаться, я его так до конца и не понял.

– Да что там понимать, – усмехнулся Фокдан. – В иное время таких как он назвали бы «перебежчиками». В том смысле, что ему не сидится на одном месте. Насколько мне известно, он перебывал чуть ли не на всех заставах Пограничья и отовсюду под тем или иным благоприятным предлогом рано или поздно делал ноги. Иногда ему приходилось путешествовать по лесу в одиночку. Благодаря этому, он получил достаточно опыта, чтобы его ценили на любой из застав, несмотря на сомнительную репутацию. Мне даже приходилось слышать, будто он жил среди шеважа, но думаю, это все чушь собачья. Увидев его тогда, в подземелье, я ничуть не удивился. А вот чему я точно удивился, так это тому, что вывел всех с заставы не он, а ты. Видать, вы с ним чем-то похожи. Чутьем что ли.

Хейзиту это неожиданное сравнение польстило, но он промолчал и перевел лошадь на рысь.

Скоро дорога то здесь, то там стала прерываться полянами, полян становилось все больше, а сами они – все просторнее, пока, наконец, впереди ни забрезжил долгожданный просвет: Пограничье заканчивалось, дальше лежала открытая степь, по которой далеко-далеко впереди несла свои воды широкая Бехема. Правда, уже с опушки леса, если как следует присмотреться в нужном направлении, можно было разглядеть у самого горизонта острые башни неприступного Вайла’туна.

Фокдан первым пришпорил своего коня и веселым гиканьем устремился вниз по пологому склону, поросшему высокой сочной травой. Хейзит, радуясь вместе с ним, хотя и не отдавая себе отчета в том, чему именно, последовал его примеру. От скорости и бьющего в лицо свежего ветра захватывало дух. Исли едва поспевал за ними на выбивающейся из последних сил под бременем его богатырского веса кляче.

Они и не заметили, как дождь перестал. Лучи невидимого пока солнца, веером вспоровшие черные космы туч, озарили степь причудливым светом. Прямо впереди всадников, на фоне уходящей восвояси грозы, выгнулось через все небо коромысло многоцветной радуги.

Хейзиту при виде всей этой красоты, этого безбрежного простора сделалось так хорошо и вольно, что на какое-то время он даже забыл о том, кто он, где он и куда и зачем скачет. Хотелось всегда мчаться вперед, вдыхать полной грудью пропитанный влагой воздух, слушать, как хлопает за спиной раздуваемый ветром плащ и со смехом кричать своим спутникам, что жизнь – не такая уж скверная штука.

Скачка продолжалась недолго. Вскоре степь то здесь то там стала прерываться возделанными участками, на которых сутулились трудолюбивые вабоны: сухой сезон подходил к концу, и нужно было не слишком задерживаться со сбором пережившего невиданную доселе жару урожая. Хозяева более рачительные еще и умудрялись заниматься новыми посадками: тех злаков, которые вызревают быстро и почву предпочитают изобильно политую дождями. Некоторые участки были обнесены простенькими изгородями, некоторые – очерчивались неглубокими канавами, но в любом случае путники, уважавшие труд своих соплеменников, перешли с галопа на неторопливую рысь, чтобы ненароком не потоптать чужое добро.

Крестьяне, или фолдиты, как их здесь называли, при виде всадников устало разгибали спины и, опираясь на лопаты и мотыги, провожали их кто любопытными, кто тревожными, а кто и сердитыми взглядами. Хейзит приветливо кивал всем без разбору, но в конце концов не смог не задать донимавший его вопрос вслух:

– Почему они так недоброжелательно на нас смотрят?

– Сразу видно, что ты не жил в деревне, – отозвался Исли, обрадованный возможностью не спешить и почесать языком: верховая езда была явно не самым сильным его увлечением. – Многие фолдиты, к которым раньше относился и я сам, считают, что все остальные вабоны только и знают с утра до ночи, что бездельничают. Среди тех же рыбаков можно найти немало противников того, чтобы вабоны вообще уходили далеко от замка, на лесные заставы. Они считают, что дел всем хватит и здесь, а жизнь будет спокойнее.

– Как же тебя угораздило пойти в арбалетчики? – усмехнулся Фокдан. – Похоже, обратно в деревню тебе дорога закрыта.

– Вот уж нет! – Исли обиженно отмахнулся и чуть не упал с лошади, но вовремя ухватился за гриву. – Я, между прочим, даже сейчас в замок с вами ехать вовсе не собираюсь. А арбалетчиком я стал больше потому, что хотел поддержать брата, в смысле – Мадлоха. Этого раздолбая, который теперь известно с кем, но неизвестно где шляется вместо того, чтобы поспешить домой, где мы уже хрен знает сколько не были и где нам всегда рады. А потом, – спохватился он, – я же сказал, что так думают «многие» фолдиты, а это не значит «все».

Его прервали бранные выкрики нескольких стариков, столпившихся на расположенном впереди участке и размахивающих своими нехитрыми орудиями.

– Что им надо? – не расслышал Хейзит.

– Похоже, мы сбились с дороги, – оглянулся на него Фокдан, лицо которого озаряла неуместная для складывающейся ситуации улыбка. – И эти милы люди желают нам провалиться сквозь землю, потому что мы вот-вот растопчем плоды их тяжкого труда.

Старики горланили в один голос, так что разобрать слов было почти невозможно, хотя общий смысл угадывался безошибочно. Черенки лопат красноречиво указывали то направление, в котором всадником надлежало незамедлительно повернуть, а иначе – подпрыгивали в жилистых руках мотыги и грабли – поворачивать будет не на чем и некому.

Фокдан послал им в ответ военное приветствие, каким на заставах обмениваются заступающие на караул и уходящие на покой эльгяр, и направил своего жеребца в сторону от грозного участка.

Последовавший за ним Хейзит не преминул обратить внимание спутников еще на одну бросившуюся ему в глаза особенность, в которой он никогда прежде не отдавал себе отчета:

– Или мне уже начинает мерещиться, или здесь и в самом деле живут в основном одни старики.

– Похоже на то, – озадаченно почесал подбородок Исли. – Старики. Да старухи.

– А то вы не знаете общепринятой подоплеки, – попридержал коня Фокдан. – Здесь же самые плодородные и наиболее легкие для обрабатывания земли.

Разумеется, они об этом слышали, однако в тоне бывалого воина отчетливо прозвучала непонятная ирония. Хейзит не преминул ему на это указать.

– Земли тут, говорят, и в самом деле неплохие, – помолчав, будто в нерешительности, ответил Фокдан. – Но стоило нам сейчас сбиться с проторенной дороги, как вы сами не могли не заметить второго предназначения всех этих участков. Если не заметили, из вас получатся никудышные виггеры.

– А я и не спорю, – отозвался Исли. – Метко из арбалета стрелять – его еще не значит быть виггером. И тем более – хотеть им быть. Так что валяй, рассказывай, меня не обидишь.

Хейзит промолчал, не считая нужным лишний раз признаваться в любви к созиданию, а не разрушению.

– Все эти участки, – огляделся, гарцуя на одном месте, Фокдан, – на самом деле призваны быть естественной преградой на случай вторжения врага из Пограничья.

У Исли открылся рот, а Хейзит поморщился, как от боли.

– Что? Вы хотите сказать, что этим старикам придется первыми встречать шеважа, если те надумают атаковать замок? И Ракли это знает?

– Придется, – кивнул Фокдан. – И Ракли знает. А что еще прикажете делать? Дороги до замка булыжные прокладывать?

– Убивать! – вырвалось у Исли. – Убивать этих шеважа, пока они торчат в своем лесу!

– Решение мудрое, но не слишком просто выполнимое, – сказал Фокдан, снова пуская коня рысью вдоль кривых жердей очередной ограды. – Пройдет немало времени, прежде чем вабоны смогут чувствовать себя в лесу хозяевами. Мы слишком часто отсиживаемся на заставах, до сих пор казавшихся нам почти неприступными, и слишком редко первыми нападаем на шеважа, когда воины, кроме вражеских стрел, получают еще и столь необходимый опыт. Вон дорога!

Хейзит узнал тот путь, которым он не так давно проследовал в противоположном направлении. Сейчас его было не узнать: земля взрыта копытами многочисленных лошадей и совершенно расклякла после недавнего проливного дождя.

– Хорошо бы не свалиться в лужу, – заметил Исли. – Уж лучше бы мы блуждали и дальше, чем месить эту грязь.

– Кстати, теперь мы точно знаем, что Фейли говорил не только глупости, – прервал его Фокдан. – Нас действительно опередили. Полагаю, если Ракли остался в замке, ему будет недосуг с нами разговаривать.

– С чего вы взяли? – насторожился Хейзит.

– Насколько я умею читать следы, тут навстречу нам еще ночью прошел довольно большой отряд всадников и тяжелой пехоты. Фейли оказался прав: сразу после разговора с нами Тулли послал в замок гонцов, а Ракли, не откладывая, собрал войско, достаточно мощное, чтобы расправиться с шеважа, захватившими нашу заставу.

В первый момент, услышав это предположение, Хейзит облегченно вздохнул. Ну и что же с того, что Фейли не ошибся? Да, их опередили, но зато не сбылись его худшие опасения: Ракли никого не предавал, напротив, он отреагировал молниеносно, как и подобает настоящему военачальнику. Теперь шеважа несдобровать! Однако уже в следующее мгновение он слишком отчетливо осознал, что подобную наивность может позволить себе разве что восторженный мальчишка, наслушавшийся от стариков историй о героизме своих предков, и готов был повернуть коня и пуститься вдогонку за посланным в Пограничье войском.

– Их же всех там перебьют! – воскликнул он. – Или Ракли не понял, что заставы больше нет? Если шеважа не перестреляют их по дороге, то уж наверняка сделают это, когда отряд выйдет на место, где раньше была застава.

Фокдан ничего не ответил, но вид у него тоже сделался встревоженным. Исли бессмысленно изучал лужи и помалкивал.

– А если они собираются всю дорогу пройти по лесной тропе, – продолжил Хейзит, – то им может повстречаться тот черный всадник, на сей раз, допустим, со своими подручными, и тогда вообще неизвестно, удастся ли кому выжить и дойти до места. Ох, и не нравится мне все это!