Lapides vitae. Изумруд Меркурия

Говоря о дверях, Димитрий нисколько не преувеличил, но вот о том, что меня может хватить удар при виде моей комнаты, упомянуть забыл: огромная кровать с пологом (И не «умная»!), диван, два кресла, игровая и телевизионная панели, стол, два стула, шкаф для всяких мелочей и двери: одна – в гардероб, другая – на балкон.

Времени любоваться новым жилищем сейчас не было: живот настойчиво повторял одну и ту же просьбу уже почти час, и у меня не оставалось иного выбора, только как согласиться с ним.

Кинув сумку с вещами на кровать, и, переодевшись в шорты и футболку, я спустился в столовую, где уже был Димитрий. В майке и спортивных штанах он выглядел уже не так солидно, как весь прошедший день, но все-таки грозно из-за мускулистых рук.

– О, пришел. Ты что будешь есть? – спросил он, нажимая кнопки на кухонной панели.

– А что есть? – я сел за стол.

– Та-а-ак, – протянул мужчина, заглянув в холодильник. – Котлеты – куриные и свиные, картофель трех видов…

Дальше началось перечисление знакомых и незнакомых мне блюд. На пятой минуте оглашения меню я остановил охранника и спросил:

– Там что, вместо еды список всех блюд мира?

– Нет, я говорю о том, что можно из продуктов приготовить, – он задумался. – Впрочем, у меня сейчас нет ни настроения, ни сил что-то делать, потому, давай, я облегчу тебе выбор.

Он поставил передо мной тарелку с картофельным пюре и двумя куриными котлетами, миску с салатом из свежих овощей.

– Какой сок пить будешь? – спросил он.

– А что, здесь выбор не облегчаешь?

– Ну, у нас все-таки демократия, – усмехнулся он. – Так какова воля народа?

– Апельсиновый буду, – буркнул я.

– Хозяин – барин, – мужчина достал пару апельсинов и, очистив, бросил их в соковыжималку.

Себе он сделал омлет и плеснул кофе.

– Кофе в ночь? – удивился я.

– Мне он помогает успокоиться, а спать не мешает, – пожал плечами Димитрий.

Когда мы съели добрую половину ужина, в столовую вошла Инга.

– Что-то ты долго, – прокомментировал ее приход мужчина.

– С каких это пор тебя стали волновать мои временные передвижения? – она взяла запеканку из холодильника и подсела к нам.

– Занятия начинаются в пятницу, – обратилась она ко мне. – Уроки с десяти утра до шести вечера, семь дней в неделю. Каждые вторые суббота и воскресенье – выходные. Все уроки, кроме профильных предметов, а для тебя это – языкознание, литература и искусствоведение, проводятся сразу у семи человек. Ну, вроде бы все. Будут вопросы – обращайся.

– То есть, уроки у нас двенадцать дней, а потом – два выходных? – не помедлил я с вопросом, пытаясь переварить полученную информацию.

– Да, именно, – Инга насадила на вилку кусочек запеканки.

– А почему у меня профильный предмет искусствоведение? Профиль-то гуманитарный.

– Этого я тебе сказать не могу, так как программа обучения составляется в ОНИ.

Остаток трапезы мы провели в молчании.

После ужина я поднялся к себе и, включив телевизионную панель, чтобы заглушить гнетущую тишину, принялся разбирать вещи. На пустые полки шкафа я положил тетради с записями (некоторые свои идеи я предпочитаю хранить в таком виде) и разные мелкие вещицы. Хотел поместить одежду в гардероб, но понял, что вряд ли найду там место, потому что все было забито. Одежда, обувь – все было новое, и все было только для меня (не понимаю, как ОНИ узнали размер моих вещей). И все же, после некоторых усилий, мне удалось пристроить сумку.

Я вышел в комнату и сел на диван. На плазменном экране высветилось лицо ведущей.

– Режим чрезвычайной ситуации объявлен на Японских островах. Несколько часов назад сильнейшее землетрясение, повлекшее за собой разрушительное цунами, произошло близ острова Хоккайдо…

«Странно, что ученые не предугадали этого…»

– …Первым под удар попал японский город Вакканай, но благодаря подготовке японских властей к подобной ситуации, жертв удалось избежать. Цунами, вызванное землетрясением, достигло острова Сахалин, входящего в состав Российской Федерации, а так же материковых берегов России. Напоминаем, что это уже шестой случай землетрясений в мире за три дня. Чего нам ожидать дальше? Репортаж Кима Ларенса.

На экране стали появляться кадры, сделанные в Японии сегодня: деревья, вырванные с корнем, дома, а точнее то, что от них осталось, несчастные лица людей…

Оставив программу разговаривать с пустой комнатой, я вышел на балкон. Спать совершенно не хотелось, хотя усталость чувствовалась очень сильно. Может быть, это из-за часовых поясов, а может – из-за пережитых сегодня эмоций.

Тихий треск цикад разлетался над деревьями, ветер играл с листьями пальм, где-то пронзительно кричала птица – вот и все ночные звуки острова. Ни тебе лязга вагонов, ни шума машин, ни крика людей. Невозможно было поверить, что в постиндустриальном мире остались места, пусть и искусственные, настолько непохожие на город.

Но природные звуки навевали тоску. Я снова вспомнил о родителях, представил их лица в тот момент, когда записка будет прочитана. Сейчас отдал бы все, чтоб вернуться в день, когда согласился идти в бар, и уговаривал, уговаривал бы маму. Не пустила бы? У меня есть еще и отец. Как же я забыл о нем тогда?! Он-то находит с мамой общий язык. Теперь все казалось так просто, но… невозвратимо. Не вернуть того момента, когда злость пересилила здравый смысл, и я, нарушая добрый десяток законов, ринулся в этот чертов бар! Что же будет теперь?

В носу неприятно защипало, и я постарался отогнать мысли о родителях. Далеко они не ушли, но немного все же отступили.

В нескольких сотнях метров – и с левой стороны, и с правой – над лесом поднимались освещенные крыши домов других учеников. Интересно, кто они?.. Хотелось как можно быстрее познакомиться с ними, хотя бы для того, чтобы проводить время не в одиночку.

Впереди высилась гора, закрывающая часть неба. Не такая уж она и низкая, как говорила Инга. Где-то у ее подножья стояла школа, которая была готова принять нас уже через пару дней. Сложно будет, или легко?

«Какая разница? – подумал я. – Ты хотел обучаться здесь, теперь не ной…»

Я оперся локтями о перила и продолжил смотреть на звездное небо.

Из комнаты донесся звон, оторвавший меня от размышлений.

«Кто это?» – была первая мысль.

Я взял панель в комнате и, вернувшись на балкон, открыл видео-звонок. Я уже догадывался, кто это звонит, и собирался ринуться в объяснения и извинения, но…

– Васнецов! Что это значит?! – раздался крик. – Где ты есть?! Да что же это такое! Я, ничего не подозревая, приезжаю домой, а тут меня уже ждет отец, приехавший чуть раньше, с запиской в руках! Что это значит?! – мама набрала в легкие воздуха. – Мы с отцом, значит, договорились прилететь домой на неделю раньше, чтоб сделать тебе сюрприз, а сюрприз ожидает нас!

Я протянул руку, чтобы убавить звук панели – Инга и Димитрий, скорее всего, уже легли, – но снова раздался крик, заставивший меня застыть:

– Не сметь убавлять меня! Где это видано?! Сын убавляет родную мать! Нет, дорогой мой, ты выслушаешь меня, а потом уже делай со своей панелью – все что хочешь! Понятно?

– Марина, – раздался голос отца, и я увидел его руку на плече матери.

– Не успокаивай меня, Игорь! Он уехал без спроса! Он оставил все и уехал! Ему плевать на квартиру, и на родителей!..

И тут я вскипел. Теперь мне стыдно, но тогда был готов сказать все, что угодно.