Ответы

– Невиновных не бывает, – буркнул Ваня. – Я вот сам себе удивляюсь, что до сих пор тут. Вон один недавно домой решил вернуться, слышал? Заметят же его уход, двадцать первый век на дворе, никуда не спрятаться. Видеокамеры уже чуть ли не в трусы встроены.

– Да никто не поверит, – равнодушно махнул рукой Учитель и махом допил пиво. – Раньше, особенно когда начали выкладывать материалы, еще опасались. А сейчас если хочешь спрятаться – стань на самое видное место, и никто не поверит. По телевизору сплошные разоблачения пришельцев, сверхлюдей и подобное.

Иван лишь пожал плечами и тоже финишировал в пивном забеге.

– Слушай, – сказал он, оторвав травинку и сунув в рот. – Тебе надо было сделаться азиатом. Старичком таким, как один из первых прибывших. Сейчас в моде восточные мудрецы, им доверяют. Да и возраст не поймешь – шестьдесят ему лет или двести шестьдесят.

– Это только введет всех в заблуждение, Вань. Скажут – еще один старик, свою веру пропихивает. Найдутся и те, кто обвинит в разрушении устоев. Да и тот, о ком ты говоришь, просто прибыл в древний Китай и отсюда старичок-азиат. Первый, решивший остаться, – Учитель задумчиво смотрел на отражение в воде. – Он поступил разумно, чудес не показывал, помогал лишь легонько подталкивая в нужных направлениях. В духовных гораздо больше, чем в технических. Все равно, конечно, не справился, но сколько всего узнал. Все его учения ведь не о каких-то богах, а о самих людях. Все его исследования за эти многие-многие года. Да чего прикидываться, я же с ним общался и очень многое о людях почерпнул. И все мои годы лишь подтвердили его мудрость. Хоть она и китайская – а как хорошо на любую душу отражается.

– А ты вот чудесами не побрезговал, – Ваня, хмыкнув, посмотрел на Учителя.

Тот грустно улыбнулся, спустился к водной глади, зачерпнул. Вода в ладони была почти незаметна, Учитель изучал ее, при этом добродушно улыбаясь. Солнце, не жалея золота, сплетало позади Учителя светящийся нимб. Жидкость в руке потемнела, стала отдавать красным, будто кровь. Он перевернул руку, и упавшая вода нитями расползлась по реке, словно каждая ее частичка торопилась куда-то по своим делам.

– Я лишь хотел помочь, – он повернулся к Ване, без эмоций наблюдавшим за происходящим. – Не мог пройти мимо страдающих.

– Почему ты не дал никому из них таких возможностей? – спросил Иван.

– Не в них суть, – Учитель встал, поднял руку и через пару секунд на нее сел скворец. – На нашей планете все умеют тоже самое что я или ты. В своих условиях, конечно, но быстро бы освоили и земную специфику. И что нам дали эти способности? Ничего особенного. Все та же злость, только на другом уровне. И те же бессмысленные жертвы, разрушения. И лишь осознание, что все мы одно единое, что каждый из нас равный другому, помогло спастись. И именно с этой целью наши отряды путешествуют на в другие миры. На этой планете я не сразу решил остаться. Люди были только в начале своего пути, делали первые шаги, мне казалось, что помощь может и не понадобиться. Но не устоял. Что может быть прекраснее личного участия в движении жизни, в созидании? Ведь чувства, когда что-то создаешь, куда сильнее, чем от разрушений. Я уверен, что даже в разрушении человек видит созидание.

– Это как? – удивился Ваня.

– Разрушая, человек думает, что на руины приносит что-то свое, новое, хорошее, лучшее чем было. Что он прав и с ним будет лучше всем, – Учитель погладил птицу по головке. – Людям подбрасываются такие знания и они, как очень способные ученики, быстро их развивают. Некоторые видят в этом путь стать идеальными существами на своей же планете. Наука даст возможность жить в гармонии с окружением.

– Им бы между собой гармонию найти, – буднично заметил Ваня поднес к глазам бутылку. Убедившись в ее пустоте, он грустно вздохнул. – Не боишься, что тебя опять прижмут за твои идеи? Ну ясное дело, что не физический страх, я провал идей имею в виду.

– Я за них боюсь, – ответил Учитель. – Люди могу уничтожить и себя и все вокруг. Ну или, как минимум, превратить свое существование в оживший ужас.

– Может, мы просто не можем найти с ними общего языка потому, что с другой планеты?

– Вряд ли, Вань. Мы с тобой уже тут почти четыре тысячи лет, сами уже часть этого небесного тела. Насмотрелись не только на плохое, но и на хорошее.

– Да уж, – задумчиво покачал головой Ваня и снова покосился на пустую бутылку. – Не все тут так уж ужасно, я понимаю, но… тебе не кажется, что… им здесь просто не место? Что они для этой Земли – чужаки, вроде нас с тобой. Ходят не так как все остальные обитатели, общаются иначе, осваивают территории. Для какого-нибудь… скворца – они выглядят такими же невиданными существами, как и ты для них в свое время.

Птица презрительно крикнула и вспорхнула куда-то вверх. Учитель вышел на освещенный участок, с видимым удовольствием омыл свое лицо багряным золотом закатных лучей и со все той же мягкой улыбкой ответил:

– У нашей экспедиции, как помнишь, была миссия. Нам не нужны чужие ресурсы или влияние – мы все это уже прошли и можем вот посвятить себя другим. У людей способности растут с каждым днем. Они технически могут уже очень много сделать для своего дома и всех его обитателей. Вот я и хочу, чтобы они стали для окружения теми, кем пытался стать для них я. Спасителями.

ВЫСШАЯ РАСА

Голова разрывалась. Внутри бурлил целый коктейль из эмоций: обиды, непонимания, злости, бессилия. Такой примешь внутрь и сорвет крышу, словно бомба. Может уже и сорвал, но разве сам человек может понять безумен он или мир вокруг? Тяжело дыша, мужчина привалился к стволу дерева. Саша стал последним из выживших, по крайне мере в том ареале, где он обитал. Остальные ушли. Кто в мир иной, кто куда-то в поисках спокойной жизни. Саше иногда казалось, что достигнуть такой вот замечательно спокойной жизни можно только через смерть.

Его семьи больше нет. Пару минут (или секунд?) назад Саша, улыбаясь, выходил из чащи навстречу своим родным. Представлял, как в ответ подарит улыбку любимая женщина, как широко от радости откроются глаза дочурки. Уже на подходе к их дому, жена вдруг схватилась за сердце. Мгновение спустя из-под прижатой руки под напором вылетели струи крови и в грудной клетке образовалась дыра. Их дочь даже не поняла, что случилось с мамой и продолжала держать ее за руку. Лишь когда обмякшее тело рухнуло на землю девочка заплакала.