Жрецы

– Да ведь и не за что! – воскликнул Заречный.

И радостная нотка невольно звучала в голосе обрадованного молодого профессора. И он снова подумал, что надо серьезно заняться наукой, ограничив размеры общественной деятельности… Быть может, в работе он найдет утешение в несчастье, если Рита не одумается и оставит его…

– Но только даю вам дружеский совет, Николай Сергеич, помнить, что осторожность – большая добродетель. Вы ведь и сами проповедуете «мудрость змия», так и применяйте ее на практике с большею строгостью, чем теперь. Не давайте воли своему ораторскому красноречию.

И он тотчас вспомнил, как лет десять тому назад, когда он был на последнем курсе, по интригам, как тогда говорили, самого же Найденова, должен был уйти один дельный и способный профессор.

– Очень, знаете ли, просто. Был талантливый профессор Заречный, и нет более в университете талантливого профессора Заречного! – усмехнулся Найденов.

– Совсем просто! – улыбнулся и Заречный.

– И вы думаете, что многие из ваших многочисленных поклонников и поклонниц серьезно опечалятся отсутствием в университете талантливого профессора Заречного?

И так как профессор Заречный вовсе не думал теперь о возможности своего исчезновения, приведенной стариком в виде ехидной иллюстрации, то и не отвечал на вопрос Найденова.

– Покричат несколько дней и забудут, утешившись тем, что выберут себе нового идола для поклонения и произведут его в чин излюбленного человека. Популярность у нас, Николай Сергеич, не особенно и заманчива, и я, признаюсь, удивляюсь, как вы, такой умный человек, так увлекаетесь ею и ради нее рискуете своим положением, забавляясь игрой в оппозицию и в либерализм… Неужели вы в самом деле думаете, что это не одна детская забава…

Заречный было поднялся, чтобы откланяться, но Найденов остановил его.

– Куда вы торопитесь, Николай Сергеич? Подождите несколько минут. У меня есть к вам небольшое дельце. Помните, я вам говорил?

– Как же, помню.

– Вот о нем я и хочу с вами поговорить и привлечь к нему в качестве талантливого помощника… Не лишнее прибавить, что дело это может принести нам обоим хорошее вознаграждение… Ведь вы, я полагаю, не прочь от хорошего заработка… Ваше министерство финансов, верно, не в блестящем состоянии? – шутливо и, казалось, не без участия спрашивал Найденов.

– Признаться, не в блестящем.

– Вот видите. Ученая профессия не очень-то балует нас в материальном отношении. Вот и я еле-еле свожу концы с концами! – пожаловался Найденов.

Заречный про себя усмехнулся, слушая эти жалобы скупого старика, который имел и деньги и получал из разных мест жалованье, которого далеко не проживал.

– А дельце, которое я задумал, весьма недурное и выгодное.

Молодой профессор подозрительно насторожился.

– Не догадываетесь? – спросил Найденов.

– Решительно не догадываюсь.

– Я вам предлагаю быть моим сотрудником по составлению учебника. Одному мне этим заняться некогда, но я возьму на себя общую редакцию и охотно поставлю свое имя рядом с вашим.

«Ловко! Мне, значит, вся работа!» – подумал Заречный.

– Что же вы не благодарите вашего старого учителя, Николай Сергеич! – воскликнул Найденов. – Заметьте, я к вам обратился, а ни к кому другому… С вами хочу поделиться и ни с кем больше! – шутя прибавил он.

– Очень вам благодарен, Аристарх Яковлевич, но… – Заречный замялся.

– Какие тут могут быть «но». Не понимаю!

– Мне, видите ли, Аристарх Яковлевич, в настоящее время трудно взять на себя какую-нибудь работу. Я должен окончить свою книгу. И без того она затянулась, а мне бы…

– Что ваша книга? – нетерпеливо перебил Найденов. – Она потерпит, ваша книга… И что она вам даст… Гроши и листочек лавров… А учебник принесет хорошие деньги. А лавры от вас не уйдут… Когда человек обеспечен, и книги лучше пишутся… Очень просил бы вас не откладывать нашего дела. Оно меня очень интересует. Вы, коли захотите, работать можете быстро. Приналягте, и к будущему году мы могли бы пустить наш учебник.

– Вы обратились бы к Перелесову, Аристарх Яковлевич. Он свободен и, кроме того, нуждается. Мне кажется, он отлично справился бы с работой.

– Что мне Перелесов. Он бездарен. Мне нужны вы, Николай Сергеич! – резко промолвил старик.

И, тотчас же смягчая тон, прибавил:

– Вы меня просто удивляете. Такое предложение, и я вас еще должен упрашивать… Что сие значит?

– Но, право же, мне некогда.

Старик пристально взглянул на Заречного.

– Да вы не виляйте, коллега, а говорите прямо… Видно, испугались, что потеряете репутацию либерального профессора, и боитесь, если учебник обругают? Вам еще не надоело сидеть между двух стульев? Так бы и сказали, а то «некогда»! И знаете ли что? Вам легко остаться в ореоле излюбленного человека и героя… Можно и не объявлять вашего имени на учебнике… Я один буду значиться автором, а с вами мы сделаем условие о половинных барышах. Таким образом, и волки будут сыты и овцы целы, уж если вы так боитесь замочить ножки!.. При такой комбинации, надеюсь, у вас время найдется, любезный коллега! – с циничною улыбкой прибавил Найденов.

Темный свет лампы под зеленым абажуром мешал Найденову увидать, как побледнел Николай Сергеевич, стараясь сдержать свое негодование.

– К сожалению, и при этой комбинации у меня не найдется времени, Аристарх Яковлевич!.. – ответил Заречный.

– Не найдется? – переспросил Найденов.

– Нет, Аристарх Яковлевич. Простите, что не могу быть вам полезен.

Наступило молчание.

Старый профессор несколько мгновений пристально глядел на Николая Сергеевича.

– Боитесь, что узнают и что тогда вы прослывете отступником и ретроградом вроде меня? – со злостью кинул он, отводя взгляд.

– Боюсь поступить против убеждения, Аристарх Яковлевич.

– В таком случае прошу извинить, что обратился к вам! – холодно и высокомерно произнес Найденов.

И после паузы, едва сдерживая гнев, прибавил со своей обычной саркастической усмешкой.

– Я полагал, что вы последовательнее и не побоитесь логических последствий компромисса, о котором так блестяще говорили на юбилейном обеде… Оказывается, что вы и с компромиссом хотите кокетничать… Вы уже собираетесь?.. До свидания, коллега!

И, привставая с кресла, едва протянул руку и значительно проговорил.

– Желаю вам не раскаяться, что поступили как мальчишка!

Заречный молча вышел от него, понимая, что теперь Найденов его враг.

И он еще больше трусил за свое положение.

XIX