Эсхато. Бешеные

Стас предпочел ничего не отвечать парню и отойти от этой темы.

– Нам нужно согреться, развести огонь, – предложил он.

– Нет, – тут же отрезал Адам. – Нам нужно идти, Саша может ждать нас уже у той опушки.

– Саша может нас не дождаться, если мы замерзнем среди этого пустыря и… – он хотел сказать «присоединимся к ней…» но вовремя остановился. Мальчишка по-прежнему говорит о девчонке как о живом человеке. —…и ничем не сможем помочь. Десять минут, этого будет достаточно, чтобы согреться и подкрепиться для новых сил.

Адам хотел возразить, гримаса протеста уже успела наполовину сформироваться на лице, но все же он предпочел согласиться с предложением чужака. Холод, как-никак, давал о себе знать.

– Разведем костер тут, – сказал Стас. – Может, твоя подружка заметит его, и сама нас найдет.

– Так значит пять тысяч человек? – Адам жевал мясо, грея ладони у костра. Задавая вопрос спутнику, он даже не посмотрел в его сторону, – и кто все эти люди?

Стас не торопился с ответом, предпочитая сначала как следует переживать жесткие куски мяса.

– Инженеры, плотники, сантехники, ученые, даже художники имеются, много кого. Каждый делает свое дело.

– А чем ты занимаешься? – спросил Адам.

– Разведчик. Езжу туда-сюда и ищу людей подобно вашему поселению.

– И затем также убиваете их предводителя, да?

Стас перестал жевать и отложил кусок мяса. Он внимательно посмотрел на мальчика, смотревшего на него с презрением.

– Слушай, все эти правила придумал не я, ясно тебе? Я лишь делаю то, что мне велят, чтобы просто выжить, понимаешь? Сейчас это делают все, каждый долбаный уцелевший человек.

– А если тебе на голову твой начальник насрет в целях выживания, ты тоже согласишься?

– Так, все, – Стас бросил кость съеденного мяса в сугроб. – Мне надоело вся эта срань. Почему всегда пытаешься быть с людьми вежливыми, а они…

– Вежливыми?! – Адам крикнул так, что Стас даже дернулся от неожиданности. Рука мальчика тянулась к ножу за поясом, но почему то Стас чувствовал, что он его не вытащит. У парня просто сработал рефлекс.

– Я похоронил своего отца не пойми где в лесу без надгробия, чтобы эти сволочи не раскопали могилу. У меня отняли мать и увезли в непонятно куда! Ты и твои дружки лишили меня всего за какие-то сутки! Сутки! И ты говоришь мне о вежливости? Да она мне на хер не уперлась твоя вежливость, дылда!

Адам все же вытащил нож из кармана, но сдержал себя и просто швырнул его в снег рядом, а затем расплакался. Точнее, впал в истерику, еле дыша.

Стас не шевелился и чувствовал себя каким-то беспомощным. Нет ничего жалостливым в мире чем рыдания женщины и плач ребенка. Он понятия не имел, как нужно обращаться с детьми, поэтому просто сел напротив парня и продолжал поддерживать костер в ожидании, что тот успокоится сам.

Спустя пять минут Адам вдруг заговорил и сказал для Стаса совершенно неожиданное:

– Если на то пошло, то я начинаю задумываться, а не обманул ли он действительно жителей, затаив излишки мяса. Не могло же оно там очутиться не пойми откуда…

Стас на секунду перестал разгонять уголь веткой и посмотрел на Адама. Уж он то знал, что произошло в действительности, и как лично таскал куски мяса вместе с Ваней и Лисом через черный ход хижины его отца, когда вся деревня была полностью отвлечена представлением Гордея, его друзей и кучу провизии. В открытии двери изнутри им помогла Лиза Гончарова, которая под весь шум умудрилась попасть внутрь хижины и впустить троицу внутрь.

– Он хранит еду в этом подвале. – Женщина указала пальцем на пол, где виднелся вход в подвал. – Вам нужно действовать быстро, иначе весь план рухнет. Я вернусь к остальным, у вас не более десяти минут.

Они управились за семь.

В мальчике поселились сомнения, он не мог предположить, как мясо в действительности попало в подвал. Возможно, у него еще не было времени здраво рассудить над этим, покуда последние дни у мальчишки выдались действительно ужасным. Когда-нибудь придет время, и он обратит внимание на внезапно странное поведение Лизы Гончаровой, начавшиеся почти месяц назад, когда в Назарете уже как три месяца знали о существовании деревни.

Намного было бы проще поубивать всех жителей, забрать их пожитки, и, что самое главное, завладеть источником. Но Гордей всегда твердил, что это «не по-христиански», и находил более изощренные и трудные методы, которые в девяносто процентах случаев срабатывали вот уже не с одним похожим поселением. Он предпочитал завоевать любовь у людей, сделать их будущими «сынами и дочерьми божьими», что, конечно же, подразумевало под собой рабочую силу, которую Стас видел каждый день в Назарете. Но были у Гордея и еще какие-то планы на всех этих жителей, которые до сих пор остаются для Стаса тайной…

Говорить мальчику сейчас, что он частично виновен в смерти его отца – это значит автоматически занести себя в черный список, который тот уже наверняка составил. Возможно, что Стас уже был в нем.

– Просто…, – продолжил Адам, – он всегда заботился о нас с мамой и хотел для нас только лучшего. Быть может, он и сделал это и…

Казалось, Адам вот-вот снова заревет, но он держался как мог, хотя дрожащие губы его выдавали.

Стас искал ответ на вопрос мальчика, – а если быть точнее, то подходящую ложь, – но, кроме как правды, в голове не было ничего. Настанет время и, если оно позволит мне подружиться с этим мальчуганом, я обязательно скажу правду, но не сейчас.

Ложь она ведь как хороший стейк – главное долго не передержать и вовремя снять со сковороды, как любил поговаривать его отец.

Вместо ответа Стас решил выкрутиться иначе, достав из рюкзака маленькую флягу, обтянутою натуральной, светлой кожей. На ней были инициалы «Н.Ф.». Стас открыл крышку, вдохнул запах содержимого, блаженно улыбнулся, и после протянув ее мальчику.

– Что это? – спросил мальчик с интересом смотря на флягу.

– Виски. Там немного, но я угощаю!

Мальчик взял флягу, поднес ноздри к горлышку и сморщился.

– На вкус дрянь, – ухмыльнулся Стас. – Но пара глотков тебя согреет и успокоит, несмотря на вкус.

Дожил, дружище! Даешь двенадцатилетнему щеглу бухло! Хорошее начало!

Адам с подозрением, но и не без интереса сделал пару глотков, после чего сморщился и отдал флягу владельцу. Мальчик держал рукав куртки у губ, словно бы его вот-вот стошнит.

– Боже, ну и дрянь, – сказал Адам, уже и потянулся к бутылке с водой.

Стас улыбался, наблюдая за реакцией мальчика.

– Да, дрянь, но действует по назначению.

Он сделал несколько глотков без всякого отвращения на лице. Адам с интересом наблюдал, как ему это вообще удается, наслаждаться подобным…

– Эх, – сказал Стас, смотря на флягу, как на фото, где изображены его старые, давно почившие родственники. – Мой отец обожал выпивать. Даже сейчас этот вкус у меня ассоциируется только с ним.

Стас бросил флягу в рюкзак, и вернулся к поддержанию огня. Несколько минут они сидели в тишине, пока Адам не сказал.

– Я чувствую.

Стас вопросительно посмотрел на мальчика.

– Тепло, здесь, – Адам дотронулся пальцем до груди.

– Значит, действует, – сказал он, ухмыльнувшись —. Ты сейчас выпил виски, который старше тебя лет на пять это точно. Если бы твоя мама узнала, что я тебе предложил это выпить – отколотила бы похлеще, чем тогда, когда я тебе дал по челюсти.

Мальчик слегка улыбнулся, и Стаса это успокоило. Адам встал с места, достал нож из сугроба, и засунул его в карман.