Эсхато. Бешеные

Мгновение, и Стас почти что врезался в надгробие, где успел приметить год рождения 1954. Он продолжал бежать среди могил, и все думал о появлении костлявой руки из-под земли, которая схватит его за ногу, и заставит упасть, прямо как в старых фильмов про мертвецов.

Стас прыгнул на большой забор готического стиля с копьями на верхушках, и как можно скорее принялся лезть вверх. Зараженные уже были рядом. Он слышал, как их всхлипы и рычание становились все громче и громче. Они ударились своими телами в забор, когда Стас уже был на самой его верхушке и чуть не упал боком на одно из острых копий. Он спрыгнул вниз и оказался в узком переулке, разделяющий территорию церкви и жилые дома. Он обернулся и увидел, как зараженные пытались дотянуться до него, но маленькое расстояние между прутьями не позволяло им вытянуть руку дальше локтя.

Он услышал топот ног, слышимый со стороны центральной улицы. Несколько людей бежали прямо на него, а за ними они, зараженные.

Стас рванул в узкий переулок между домов, который, на удивление, был пуст (пока еще). Мусорные баки были не вычищены и наполнены до краев. Кирпичные стены блистали современным искусством, имя которому было граффити.

Только бы не было тупика думал Стас.

Позади послышался крик. Женский крик.

– Свет! – раздался мужской голос.

– Убери их, убери их от меня! Игорь!

Стас не останавливался. Сердце сжалось от страха так сильно, что, казалось, еще мгновение и оно взорвется как воздушный шар.

Впереди он увидел их. Новых зараженных. Они стояли посреди переулка как истуканы, пялились в стенку пока не увидели его. В их голове, словно как в механизмах что-то щелкнуло, и они перешли в режим «Атаки», как бы абсурдно это не звучало. Их было пятеро, или шестеро, Стас не успел их точно сосчитать. Он обернулся, увидел, как те люди, что бежали за ним уже присоединились к армии зараженных.

Справа от него была дверь, по всей видимости черный выход из какого-то помещения. Он подбежал к нему, дернул за ручку. Разумеется, закрыто. Толпа с обеих сторон приближалась. Стас ударил дверь плечом, затем еще раз и еще, пока та не открылась, снеся слабую щеколду, со звоном отлетевшую куда-то в сторону. Он оказался в маленькой комнатке, похожей на раздевалку. Здесь были шкафчики, точь-в-точь как в школах, гладильная доска с утюгом на ней и черные фартуки с красными буквами coffee & tea

Он понял, где оказался.

Стас побежал вперед, где увидел еще одну дверь, и когда он оказался прямо за ней, то услышал, как они ворвались внутрь, уронив гладильную доску на пол.

Надеюсь, утюг упал кому-нибудь из вас на ногу, сволочи.

Он успел закрыть дверь, огляделся вокруг и увидел молодого парня, чье лицо почти полностью было покрыто прыщами. Волосы сальные и растрепанные, фартук перепачкан белыми и коричневыми пятнами. Официант, – по крайне мере так предположил Стас для начала, – смотрел на него с полуоткрытым ртом и полным недоумением. Его взгляд метался то к двери, то к окровавленной куртке Стаса.

– Быстро, помоги мне сдвинуть эту хрень! – Стас указал на картонные коробки с надписью «Кухня». В дверь продолжали ломиться, и заполучив опыт десятиминутной давности про отношения между этими тварями и дверьми, Стас предпочел не медлить. Он оперся на дверь и принялся ее придерживать.

– Вы кто? Как вы здесь… – парень говорил со Стасом, но не спускал глаз с двери, в которую шел удар за ударом.

– Делай, что я тебе говорю, твою мать! – крикнул Стас приказным тоном.

Официант дернулся от неожиданности, посмотрел в глаза Стаса, увидел в них натуральный страх и тут же бросился к коробке, который принялся сдвигать в сторону двери. Двигал он его еле-еле, и Стас этому был рад.

Тяжелая, как раз то что нужно…

Когда официант наконец прислонил груз к двери, Стас тут же подбежал к еще одной коробке, в точности такой же, взял ее на руки и положил на другую, возле двери. Официант, при виде высокого парня, который с легкостью поднял коробку, которой он только что вытирал пол, сглотнул слюну.

– Аккуратнее, там же посуда! – сказал официант.

Стас пытался отдышаться, а после произнесенной официантом фразы посмотрел на него с негодованием.

– Чего? Ты что, совсем дурак?

Удары не прекращались, коробки стойко держались даже не шелохнувшись. Официант переводил взгляд то на коробки, то на Стаса. Испуганный взгляд двухметрового парня его настораживал.

– Что происходит? Надеюсь, это не полицейские там?

– Ты что, не видишь, что происходит на улицах?

– А что происходит на улицах? Я весь день спал в подсобке, только что проснулся, – парень указал большим пальцем назад, по всей видимости давая знать, где же эта подсобка. Он по-прежнему не сводил глаз с двери, в которую пытались вломиться.

Стас прижался к стене, сел на пол и скрыл в ладонях лицо.

– Эй… ты как, в норме? – поинтересовался официант.

– Нет, ни хера я не в норме.

Удары в дверях вдруг стали реже, пока и вовсе не прекратились. Должно быть больных заинтересовало что-то другое, помимо сноса двери. Что-то живое, проходящее по этим переулкам. Все это время официант стоял над Стасом и словно бы пытался найти слова для начала разговора. Он было открыл рот, но тут же его закрывал, оставляя слова при себе.

– Может, мне вызвать полицию? Скорую? – наконец сказал он, заметив кровавые следы на его одежде.

Стас не ответил. Он думал о матери, которой больше с ним нет. Неожиданно пришло осознание того, каким он был дураком, что перестал ходить с ней в церковь, каким он был ублюдком, что перестал проводить с ней все свое время как это было раньше. Он ударил кулаком об стенку, затем еще раз и еще.

– Эй, эй, успокойся, – сказал парень, – Может воды, а? Сейчас принесу, лады?

Через минуту официант стоял над Стасом со стеклянным граненым стаканом, наполненным водой. Он протянул его Стасу, и тот взял и сделал большие, размашистые глотки, осушив стакан за одно мгновенье.

– Так мне чего, может скорую вызвать? – спросил парень еще раз, принимая пустой стакан.

Стас ухмыльнулся.

– Ну попробуй, вызови.

И тут же его вдруг словно молния ударила. Он вскочил с места.

– Вход в кафе заперт?

– Вход? Нет, сегодня мы закрыты, и мы тут как бы дежурные…

Стас тут же побежал по узкому коридору, минуя все те же коробки и рабочую одежду поваров и официантов, развешанных на крючках по стенам. Он зашел на кухню, обошел ее напрямую и приоткрыл дверь, ведущую в гостиный зал. Там он увидел жуткую картину. Среди столов с клетчатыми, красно-белыми скатертями, на которых кверху ножками лежали стулья, сидел на корточках один из них. Он, мужчина лет сорока в белом фартуке и небольшой растительностью на лице, вцепился в глотку молодой девушки, которая уже, по всем признакам, была мертва.

Окна кафе были закрыты жалюзи, отчего внутри было достаточно мрачно. На одном из столиков лежал кусок недоеденной пиццы с пластиковым стаканчиком.

– Блять, блять, блять, что это?! – громким шепотом произнес официант, и тем самым на мгновение отвлек белый фартук от своей трапезы. Стас закрыл ладонью рот официанта, почувствовал выпуклость всех его твердых прыщей на своей ладони. Он прислонил его к стене между плитой и раковиной, приложил указательный палец другой руки ко рту и сказал.

– Заткнись.

Но когда Стас убрал ладонь, парень словно бы и не слышал наставление Стаса.

– Это же наш повар, и Нэлли… официантка. Мы же только…

– Заткнись твою мать! Говори тише, иначе он нас услышит.

Дабы убедиться, что больной действительно их не услышал, Стас приподнял голову и через окно выдачи, увидел, что тот продолжал трапезничать. Стас подошел к разделочному столу, взял два тесака, висевших на магнитной ленте и присел на корточки рядом с официантом. Парень был напуган, волоски на его руках встали дыбом, губы еле заметно дрожали. Казалось, что он прилип к этой стене.