Медовый месяц с чужой женой

Гулко сглотнула и, когда до меня донеслось тяжёлое дыхание, что защекотало ухо и вплелось в волосы, инстинктивно сжалась. Убеждала себя, что Макс – обычный человек, но никакие ассоциации сейчас не действовали. Мы в доме одни, и олигарх намекнул экономке, что так будет до завтра. Я полностью в его власти. И лишь от меня зависит, кем я встречу рассвет: изнасилованной или…

– Поднимайся! – услышав приказ, я решительно встала. Никому не позволю сделать из себя безвольную жертву. – Повернись ко мне лицом, – прозвучали следующие слова. Я подчинилась и, глядя монстру прямо в глаза, показывала, что не боюсь. Морщинки на лице Макса стали гуще, выраженней. Он прищурился и рыкнул: – Садись на стол.

Я осторожно присела, держа ноги плотно сведёнными, и всё так же, не сводя с Честенера глаз, замерла. Старалась не дышать, ожидая следующего приказа монстра. Осознавала, что нельзя умолять, уговаривать, бежать. Это бесполезно, я видела по жесткому взгляду Макса.

Не дёргай тигра за усы, оставшись с ним в запертой клетке.

Макс окинул меня странным взглядом, как раскаленным пером процарапал по плечам, шее, груди, и медленно вдохнул. Будто смаковал запах моего страха. Я старалась не смотреть на его брюки, где так явственно выступал внушительный бугор, и неосознанно ещё плотнее сводила ноги, успокаивая себя тем, что мужчина обещал использовать презервативы. Я напомню Максу об этом, а остальное постараюсь пережить. Придётся очень постараться… Но я уже ненавидела его за то, что он собирался сделать.

Макс шагнул ко мне, окатив лицо горячей волной дыхания. Хоть я и готовилась, всё равно не сдержала дрожи. Он не спешил. Не разрывая наших взглядов, наполненных яростью, медленно протянул руки и одну за другой расстегнул пуговки шёлковой рубашки. Глядя в глаза, неторопливо провёл большими пальцами по моим плечам. Ласковая ткань скользнула вниз, обнажая тело.

Мы не разрывали взгляды: я пыталась убить его глазами, а он меня – сожрать. Макс опустил ладони на мою грудь и легонько сжал набухшие бутоны сосков. Потом ещё и ещё. А я была каменной или застывшей резиной, просто отключила эмоции и ничего не чувствовала.

Макс, разозлившись, приник ко мне всем телом и до хрипа сжал меня в объятиях. Яростно прошептал на ухо:

– Предупреждаю, Поля, мы здесь не в куклы играем. Ты забываешь о договоре и продолжаешь ломаться. Так не пойдё-о-от. Что тебе нужно, чтобы стать жаркой шлюхой? Миллион? Два? Сейчас же переведу на твой личный счёт или достану из сейфа. Бриллианты? Шубы? Поехали, я куплю всё, что захочешь. Может, дом на берегу моря?! Виллу?! Ферму?! – он сорвался на крик, практически оглушив. Отстранился и встряхнул меня за плечи: – Скажи же, сука, что тебе нужно, чтобы сделать мне приятно?! Или ты любишь, когда мужчина нагибает и берёт тебя силой? Отвечай!

Я замерла и, когда Макс отстранился и посмотрел мне в глаза, испепеляя взглядом, сказала настолько холодно и спокойно, насколько могла:

– Мне ничего от тебя не нужно. Я здесь по договору и, как истечёт срок, исчезну.

Макс дёрнулся, словно я дала ему пощечину, сжал и разжал правую руку, будто ему больно, его лицо исказилось в болезненной гримасе.

– Вернёшься к ублюдку Витеньке?

Он навис надо мной как гора.

Я едва сдержалась, чтобы не отпихнуть монстра. Желание сбежать стало нестерпимым. Покачала головой и бесцветным голосом пролепетала:

– Я никогда не вернусь к этому человеку.

– Тогда нахрена согласилась на всё это?! – Макс продолжал давил одним своим видом. Стоял рядом и вжимал меня в деревянную столешницу, угрожая навечно вдавить в неё.

– Мне нужно убедиться, что ты ничего плохого ему не сделаешь.

Макс едко прыснул, а затем схватил меня за плечи и прошипел:

– Только не говори о любви, – его губы скривила горькая усмешка. – Я в неё не верю.

– Я тоже, – сухо призналась. – Но перед тем, как начать новую жизнь, хочу убедиться, что в прошлой у меня нет долгов.

– Благородную из себя строишь? – прорычал Макс и нехорошо ухмыльнулся. – Согласилась стать моей сучкой, чтобы спасти ублюдка? Не-е-ет, врёшь. Ты просто шлюха, что играет роль недотроги. И я тебе это докажу.

Глава 18. Поля

Он резко приник к моим губам, как в спальне, не оставляя возможности противостоять, и по моим жилам побежал ядовитый ток. Макс наседал, сминал, практически насиловал языком и вытягивал из меня хриплые стоны. Я не могла дышать, но мысленно из последних сил искала выход.

Он же есть? Должен быть. Нужно только найти его…

В голове пульсировало, в живот метнулось что-то жутко страшное и непривычное. Оно отравляло и выкручивало.

Монстр оторвался от моих распухших и ноющих губ, будто ему надоело. Посмотрел на меня довольно и, ухмыльнувшись, вдруг приказал:

– Разведи ноги.

– Что?

Холод скользнул по позвоночнику и сковал тело. А на что я надеялась? На то, что в монстре после поцелуя вдруг проснётся совесть? Глупо.

Не дразни зверя сырым мясом, особенно когда этот зверь голодный. Наивно верила, что Макс выслушает меня, поймёт и откажется получить удовольствие здесь и сейчас?

Мужчина рывком раздвинул мои колени. В серых глазах растопилось олово, а в глубине чёрных зрачков развернулась моя личная бездна. Положив горячую ладонь на мою поясницу, он прижал меня к себе и вновь приник к губам. Ещё более яростно, ещё больнее и жестче. Я задрожала всем телом, ощутив его другую руку у себя на внутренней части бедра.

Медленно, будто издеваясь, он вырисовывал узоры на чувствительной коже, подбираясь всё ближе и ближе к средоточию женского естества. Когда сильные пальцы прижались к моему лону, я вздрогнула всем телом, а Макс зарычал мне в губы:

– Да ты потекла, как сучка, обманщица… Признай это.

Прижав меня ещё сильнее, будто боялся, что я выскользну из хватки, он ласкал мои складочки умело, резко, ритмично, словно наказывал. Это было жёстко, без намёка на нежность, но под его пальцами невыносимо искрила моя кожа, и кровь закипала в венах. Он брал меня пальцами, неглубоко проникал в узкое лоно, снова и снова терзал предательски набухший бугорок.

– По-ля… – Макс ласкал меня и говорил, говорил, говорил. – Я хочу видеть страсть, хочу её на весь месяц. На черта мне сдались твои комплексы? И ты или сделаешь то, что я хочу, или свалишь сейчас же. Вместе со своим презренным муженьком. И пусть его папочка хоть на колбасу пустит, я плакать точно не буду.

Дыхание моё сбилось, по телу словно кто-то пропустил разряд, а горячие волны болезненного удовольствия одна за другой разбивали меня о каменистый берег правды: я безвольная, слабая кукла. Не смогла пойти даже против своего тела, что поддавалось безумной ласке и разрешало унижать меня и мучить удовольствием. Я таяла в руках монстра и отчаянно боялась, что он просто вонзится в меня и опорочит, причём сделает это так искусно, что и изнасилованием не назовёшь.

Ненавижу. Но ещё сильнее я боялась, что мне понравится. Не хочу, не стану признавать это!

Что монстр со мной сделал? Испортил, вывалял в грязи.

Новая волна жара затопила мир мраком и пронзила стрелой спину, скрутилась внизу живота раскалённой спиралью, и я не смогла удержать падение с вершины. Судорожно втянула воздух через рот, растеклась в тающем огне и растворилась в миллиардах искр, пляшущих перед внутренним взором.

Макс внезапно отступил, оставив меня распластанную на столе. Я перевернулась на бок и скрутилась от невыносимой тоски. Всё, что монстр сделал и чего добился от меня, будто доказывало, что я просто шлюха и таю в его руках.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, грудная клетка взорвётся, а внизу живота пульсировала приятная влажная истома. Стыд и гнев затапливали, но я ничего уже не могла сделать.

Отчаянно ждала, что монстр продолжит издеваться, завершит начатое, удовлетворит и себя, но Макс неожиданно скрипнул каблуками по паркету и направился к двери.

– Идём, – голос его прозвучал буднично, словно он не рычал зверем несколько минут назад.

У меня вырвалось растерянное:

– Куда?

Честенер застыл у порога и, медленно обернувшись, объяснил:

– Как и планировали. В магазин. Но если ты желаешь остаться дома и продолжить, же-на… только скажи.

Глава 19. Макс

Я шёл к машине и скрипел зубами. Сбросить напряжение не получилось, стало только хуже, но брать девушку там, на столе, беззащитную, рука не поднялась. Слишком всё неправильно идёт. Не так, как я себе представлял. Не так, как планировал.