Поезд убийц: комплект из 4 книг

Цикада

Иваниси сказал ему быть там в час дня. Он покидает квартиру Иваниси, направляется к ближайшей станции и садится на метро. Поезд не останавливается на станции «Токио», но он может сойти где-нибудь поблизости. Он хорошо знает, где находится отель «Тауэр», так что без проблем доберется туда ко времени. «Следовать времени – это то же самое, что следовать самому себе».

Цикада слышит в своей голове строчки из песни, которую все время цитирует Иваниси. Его охватывает чувство, что все его собственные мысли и движения – то, как он почесывает свой нос или взъерошивает волосы, все эти банальные шутки, которые он отпускает, – все это он просто скопировал с Иваниси. Что у него нет ничего своего. Ему вдруг хочется проверить, не привязаны ли действительно нити к его телу – нити, с помощью которых управляют марионеткой.

Он выходит из метро и направляется в сторону станции «Токио». Минует несколько небольших улиц, переходит через большой перекресток, мимо суши-ресторана с закрытыми ставнями, и сворачивает в глухой переулок. Это узкий проход, зажатый между бетонными стенами. Если он срежет здесь, то выйдет прямо к станции.

Кажется, что этот переулок – не более чем трещина между зданиями.

Земля под ногами замусорена пустыми алюминиевыми банками, выброшенными журналами, флаерами стрип-клубов и массажных салонов. Цикада обходит большую пластиковую урну и неработающий кондиционер. Пройдя примерно метров двадцать, он слышит голос.

– Здесь тупик! – грубо рычит низкий голос.

Перед ним трое мужчин. Двое в костюмах стоят прямо, глядя вниз на третьего, который лежит, скорчившись, на земле. Голос принадлежит одному из стоящих в костюмах. Широкие плечи, коротко подстриженные волосы, как у спортсмена.

– Проваливай! – рявкает мужчина на Цикаду, презрительно взмахивая рукой, как будто он прогоняет собаку.

«Сам ты собака, – язвительно думает Цикада, делая шаг вперед. – Стрижка у тебя в точности как у сиба-ину».

Эти парни явно не настроены на дружескую беседу.

У каждого из «костюмов» в руке по увесистому камню размером примерно с кулак. Обоим на вид слегка за тридцать. Может быть, они и одеты в деловые костюмы, но перекрестья шрамов на их лицах намекают на то, что с ними лучше не связываться. У парня, лежащего на земле, руки связаны за спиной, а рот заклеен скотчем.

– Слышь, пацан, вали отсюда, пока не получил, – грубо выплевывает второй костюм.

Теперь настает черед Цикаде раздражаться:

– Чем это вы тут, ребята, занимаетесь?

– Это не твое дело. Исчезни.

У этого второго длинные волосы, плоский нос на круглом лице. На руках у него кожаные перчатки, а вместо ремня вокруг пояса намотана цепь. Она напоминает Цикаде веревку симэнава, которую носят борцы сумо, или, скорее, ошейник бойцовой собаки. «О, а ты похож на тоса-ину[22]. Один – Сиба, другой – Тоса», – решает Цикада про себя, довольный сравнением.

– Две собаки решили поиздеваться над человеком, а? – Он указывает подбородком на скорчившегося у их ног мужчину. Глаза у того опухли, волосы растрепаны. Среди волос виднеется странная белая полоска – как будто ему с силой вырвали прядь.

– Ты кого собаками назвал? – хмурится Сиба.

«Ого, когда он вот так делает, то становится еще больше похожим на сиба-ину!»

Цикаду это развлекает.

– Мы отделаем тебя так же, как этого засранца, – заявляет Тоса, его нижняя челюсть ходит из стороны в сторону – видимо, жует жвачку.

– У вас тут что, как его, суд Линча? – Цикада пожимает плечами.

Сиба и Тоса не выходят из себя и не делают никаких выпадов против Цикады.

– У нас нет времени возиться с тобой, пацан. Если ты хочешь пройти, то давай уже проходи. Только держи свой рот на замке насчет того, что ты тут видел. – С этими словами они вновь переключают внимание на лежащего у их ног человека. – Так что, теперь ты будешь говорить? – Сиба несколько раз легонько похлопывает того по щекам.

Рот у мужчины все еще заклеен скотчем. Он отрицательно мотает головой, его глаза наполняются слезами.

– Мы в курсе, что тебе известно про Толкателя! – Тоса замахивается ногой для пинка, но останавливается за мгновение до удара; носок его ботинка покачивается прямо возле правого уха мужчины.

«Толкатель? – Незнакомое слово привлекает интерес Цикады. – Что за Толкатель?» В это мгновение он понимает, что его так зацепило: слово толкать. Точно, оно ведь крутилось у него в голове после разговора с Иваниси, состоявшегося час назад. «сына Тэрахары, возможно, толкнули под машину». Да, точно, Иваниси это говорил.

– Эй, так кто такой Толкатель, которого ты только что упомянул?

– Ты все еще здесь? Исчезни уже! – Тоса хмурится. – Ты, может быть, еще ребенок, но детей тоже иногда убивают.

– Людей, которые не хотят сказать мне, кто такой Толкатель, тоже иногда убивают. – Цикада сам удивляется тому, что произносит это более серьезным тоном, чем собирался.

Сиба и Тоса переглядываются. Судя по всему, они пришли к молчаливому согласию, что им не стоит связываться с каким-то молодым психом, и вновь поворачиваются к своей жертве.

– Если ты сейчас не заговоришь, люди Тэрахары-сана придут за тобой. Тебе же будет лучше, если будешь иметь дело только с нами.

Цикада едва не вскрикивает, услышав имя Тэрахары. Джекпот.

Сиба присаживается рядом с человеком на корточки и берется пальцами за уголок скотча. Затем рывком его отдирает. Мужчина кричит от боли, изо рта у него льется кровь. Затем он начинает выплевывать какие-то маленькие кусочки. Сперва они кажутся камешками, но спустя несколько мгновений Цикада понимает, что это осколки разбитой пивной бутылки. Окровавленные осколки. Они, должно быть, затолкали ему в рот разбитую бутылку.

Мужчина издает хриплый звук, нечто среднее между судорожным вдохом и попыткой выговорить слова. Затем…

– Я не знаю! – его умоляющий голос вырывается наружу вместе с брызгами крови и слюны. – Я ничего не знаю про Толкателя!

– Если он все еще повторяет это после всего, что мы с ним сделали, может быть, он говорит правду, – Тоса вопросительно смотрит на Сибу. – Как ты думаешь?

– Ну, мы сломали ему несколько пальцев на руках. И еще несколько пальцев на ногах. Раздавили ему мочки ушей. Изрезали ему рот изнутри. Это пока все, что мы сделали, – считая, Сиба загибает пальцы. – Но вообще да, похоже, что он ничего не знает.

– Так и есть, так и есть! – Мужчина энергично кивает, умоляя их прекратить. – Я сказал вам правду! Я действительно ничего не знаю! Ничего не знаю!

– Эй, так все-таки, кто такой Толкатель?

– Ты все еще здесь? – одновременно произносят Сиба и Тоса. Они поворачиваются к Цикаде, явно собираясь подойти к нему ближе. – А ты настойчив…

– Кто такой Толкатель?

– Это не имеет к тебе отношения.

– Но, может быть, это имеет какое-то отношение к тупому сынку Тэрахары, которого сбила машина?

Едва он это произносит, выражения лиц собак меняются, они нахмуриваются, и Цикада видит, как подергивается у обоих кожа на висках.

– Что тебе известно, ублюдок?! – рычит один из них.

Неожиданно в руке у Тосы появляется складной нож.

«А, хочешь на ножах со мной схватиться? – Цикаде становится еще любопытнее, он чувствует приятное волнение. – Что ж, посмотрим, насколько ты хорош…»

Тоса делает шаг, потом другой. Его движения не так чтобы медленные, но и недостаточно быстрые. «Я вижу, что именно ты собираешься сделать». Цикада ухмыляется, он совершенно спокоен.

Он отступает назад и резко разворачивается влево, лезвие ножа пролетает мимо. Тоса наклоняется вперед, подчиняясь инерции своего удара, затем тотчас пытается сместить центр тяжести, чтобы удержаться на ногах. Идеально подгадав момент, Цикада наносит свой удар. Его пальцы в движении складываются в кулак, который врезается мужчине в живот, заставляя того согнуться от боли.

В следующее мгновение в левой руке Цикады появляется нож. Сверкающее лезвие описывает в воздухе идеально выверенную дугу, прежде чем вонзиться в цель.

Он целится противнику в лицо. Нож попадает в щеку, но, должно быть, упирается в зуб, поскольку не проходит дальше. Цикада тут же отводит руку. Глаза Тосы расширяются от изумления, он роняет свой нож на землю. «О, да ты совсем не хорош…» Цикада разочарован.

– Ах ты, мелкий ублюдок! – Тоса прижимает ладонь к щеке, дико уставившись в пространство. Потом он изумленно смотрит на свою окровавленную руку.

«Нет времени горевать о своем личике, приятель». Цикада делает шаг влево, одновременно перекладывая нож в правую руку. Тоса просто стоит, продолжая глупо смотреть в пустоту. Цикада стремительно бросается вниз и с силой вонзает нож в верхнюю часть правого ботинка Тосы, целясь в подъем ступни. Нож с легкостью проходит через кожу ботинка, затем через кожу его хозяина и вонзается прямо в кость. Цикада чувствует, как импульс удара проходит через его руку. Странное ощущение от удара прямо в кость, не прикрытую мышцами, вызывает у него возбужденную дрожь.

Тоса испускает нечленораздельный вопль. В это время Сиба от изумления приподнимается на цыпочки, не в состоянии осознать происходящее.

Цикада рывком вытаскивает нож. «Полагаю, теперь мне придется убить всех троих. Сибу, Тосу и Жертву-сана. Сколько же с вами хлопот…» Но затем он вспоминает кое о чем важном: о времени.

Бросает взгляд на свои наручные часы. До часа дня остается меньше десяти минут. Внезапно заторопившись, Цикада бросается бегом. Тоса, схватившийся за ногу и издающий жалобные стоны, Сиба, стоящий в оцепенении, и плачущий скорчившийся на земле человек, – все они отходят на второй план.

Он опаздывает на работу. «Вот черт, Иваниси душу из меня за это вытрясет». Цикада бежит быстрее. Но спустя минуту его шаги замедляются. «Погоди-ка. Подумай об этом. Какое это будет иметь значение, если я немного опоздаю?»

Судзуки

В гостиную входит женщина и вежливо его приветствует. Она выглядит довольно молодо, больше похожа на жизнерадостную студентку старших курсов, чем на домохозяйку. Если б Асагао не сказал, что это его жена, Судзуки никогда не догадался бы.

Асагао представляет его и поясняет, зачем он пришел. Женщина кажется удивленной.

– Меня зовут Сумирэ, – представляется она. – Простите, я просто немного удивлена вашим появлением, мой муж почти никогда не приглашает гостей…

У нее звонкий голос, благодаря которому она еще больше похожа на студентку университета. Очки в черной оправе придают ей интеллектуальный вид. Короткие волосы, крашенные в каштановый цвет. Ее ноги, наполовину спрятавшись за ней, обнимает маленький мальчик.

– Это мой младший сын, – поясняет Асагао, – Кодзиро.

Должно быть, застенчивый ребенок. Он похож на лесного зверька, выглядывающего из своей норы. В правой руке сжимает какую-то книжку, похожую на альбом для фотографий.

– Очень приятно с тобой познакомиться, – говорит Судзуки мальчику, неловко ему кланяясь.

Мальчик тотчас прячется за свою маму.

– Так значит, вы – частный преподаватель, – говорит Сумирэ, раздумывая над его предложением. – Наш Кентаро пока что только в начальной школе. Вам не кажется, что сейчас это для него немного рановато?

– Ах да, полагаю, вы правы, – отвечает Судзуки.

Асагао, сидящий на диване, мгновенно замечает:

– Занятно, что торговый агент так быстро сдался.

Судзуки, ощутив приступ паники, поспешно поворачивается к Асагао.

Тот не просто подшучивал над коммерческими способностями Судзуки – его тон свидетельствовал о том, что он насквозь видит всю его историю про частное преподавание.

– Но, но, по правде говоря… – Судзуки подыскивает правильные слова. – Учеба – это привычка, которую никогда не рано начать развивать.

Даже будучи школьным учителем, он в жизни не произносил подобные банальности.

– Ну, ты как? – подойдя к Кодзиро, спрашивает у него Кентаро.

– Это была просто простуда, – говорит Сумирэ, глядя на мальчика, висящего на ее ноге, как коала. – Да, Кодзиро?

– Простуда, – тихим писком отзывается мальчик. Возможно, он всегда так себя ведет или просто стесняется незнакомого человека в их доме.

– Доктор, небось, был очень страшный, да? – тоном старшего продолжает Кентаро.

Кодзиро подносит правую ладонь ко рту и шепчет:

– Страшный. Но мама купила мне наклейки.

Судзуки не очень понимает, почему это нужно держать в секрете, но, может быть, мальчонке нравится так говорить.

– Ничего себе! – с завистью восклицает Кентаро и вдруг проворно отнимает у Кодзиро альбом, который тот держит под мышкой. Не обращая внимания на протестующий писк своего брата, принимается его листать.

– Неплохая у тебя тут коллекция, – говорит он голосом малолетнего преступника.

Судзуки тоже заглядывает в альбом. На страницах аккуратными рядами наклеены изображения различных насекомых. Ярко окрашенные, выглядящие ядовитыми жуки, жутковатые летающие насекомые с расправленными крыльями – каких там только нет… Наверное, родители покупают их в награду, как конфеты, но современные дети, кажется, не так увлекаются насекомыми – эта мода осталась в прошлом. В наши дни редко встретишь мальчиков, которые так радовались бы жукам и кузнечикам.

– Сегодня я получил горбатку[23]! – Голос у Кодзиро слабый, но он определенно очень горд своим приобретением. Показывает в верхний правый угол страницы, которую рассматривает его брат.

– Вот это – горбатка? Крута-а-ая! – выдыхает Кентаро одновременно с изумлением и восхищением.

Судзуки тоже смотрит – и удивленно приоткрывает рот. Это оказывается зеленый жук очень причудливой формы, в точности похожий на узловатый нарост на ветке дерева. В нем даже есть что-то милое. «Неужели это правда жук такой? Такие бывают?»

«Человеческие существа похожи не столько на других млекопитающих, сколько на насекомых». Судзуки представляет, как его старый учитель произносит эту фразу. «Нет, я все же считаю, что люди и насекомые совсем не похожи».

Кодзиро забирает альбом со своей драгоценной коллекцией.

– А что ты умеешь делать, большой братец? – Кентаро с любопытством смотрит на Судзуки.

– В смысле?

– Ну, что умеет делать частный учитель?

– Что умеет…

В каком-то смысле этот вопрос касается самой сути дела. Судзуки робко улыбается. «Что хорошего ты приносишь в этот мир? На что ты способен? Ну давай, отвечай».

– Я тебе сразу скажу, – заявляет Кентаро, – я ненавижу учебу.

Сумирэ звонко смеется, услышав это. Выражение лица Асагао никак не меняется.

– Послушай, дорогой, – говорит она, обращаясь к мужу. – Мне нужно будет послезавтра поехать по работе в Киото.

– Вот как? – он склоняет набок голову.

– Было бы неплохо, чтобы у тебя был кто-то еще, чтобы помочь присматривать за Кентаро.

– О чем ты говоришь? – спрашивает он, тихо поднимаясь на ноги. – Это же работа няни, а не репетитора.

Слабый предостерегающий голос звучит в голове у Судзуки, но он, не обращая на него внимания, быстро произносит:

– Для меня это не составит никакого труда. Я – учитель, но когда дети еще совсем маленькие, есть многое, чему они могут научиться в игровой форме; для этого им не нужно сидеть за партой. – Он старается придать своему голосу веселость. – В широком смысле репетитор мало чем отличается от няньки.

«И это совершеннейшая неправда», – говорит ему внутренний голос.

– Так ты будешь со мной играть? – спрашивает Кентаро.

– Ты этому рад? – Асагао смотрит на Кентаро. Судзуки кажется, что в этом взгляде есть какая-то холодная отстраненность. Вместо того чтобы баловать своего сына и потакать его маленьким желаниям, он как будто рассматривает необычное животное.

– Ну, ты ведь никогда не играешь со мной, папа, – парирует Кентаро, потом вновь поворачивается к Судзуки: – Ты ведь будешь со мной играть, да? – Он продолжает таким тоном, будто опробует новое магическое заклинание: – Ты выглядишь так, будто сделаешь все, о чем тебя попросят.

Судзуки понимает, что сейчас не время обижаться на укол, содержащийся в этом замечании. Просто энергично кивает, как китайский болванчик.

– Конечно, мы можем с тобой поиграть.

– Даже в футбол?

– Конечно, мы можем поиграть в футбол. – Он скрещивает руки на груди и еще раз кивает. – Когда учился в старших классах, я выступал за команду школы.

– Правда? – Кентаро становится серьезным, как будто он готов объявить о наступлении мира во всем мире. – Папа, я думаю, мы должны нанять господина Судзуки на работу.

Предложение нанять кого-то на работу, исходящее от младшеклассника, звучит довольно забавно, но Судзуки не может отрицать, что только что обрел в лице мальчика сильного союзника.

– Как насчет этого? На испытательный срок? – Стремясь поскорее закрепить сделку, Судзуки переходит в наступление: – Ваша жена сказала, что будет в командировке; возможно, вас заинтересовал бы испытательный срок в течение нескольких дней, как раз на то время, пока она будет в отъезде?

Он старается выдержать баланс между уступками и давлением на клиента.

Асагао сидит со скрещенными на груди руками, погруженный в задумчивость. Сумирэ спрашивает его: «Как ты думаешь, дорогой?» В ожидании ответа Судзуки нервно сглатывает.

– Слушай, а давай… – встревает Кентаро, – давай ты поиграешь со мной прямо сейчас! А мама и папа пока поговорят. Хорошо, мама, папа? Вы пока решите, хотите вы его нанять или нет.

Затем он берет Судзуки за руку и тянет к выходу из комнаты.

– Ну, пойдем, пойдем уже. – Направляется к двери. – И ты тоже давай с нами, Кодзиро.

Его брат снова подносит ладонь ко рту, как будто собирается сообщить еще один секрет:

– Я останусь дома. У меня простуда.

– Ну, хорошо, тогда только я и ты, большой братец, – говорит Кентаро, нетерпеливо таща Судзуки за собой. Тот берет свою куртку, но Кентаро тут же ему возражает: – Зачем это тебе, мы же идем играть в футбол! Оставь ее здесь, пойдем уже.

Судзуки покорно возвращает куртку на вешалку и идет к входной двери, захватив с собой только мобильный телефон. В прихожей надевает уличные туфли.

Он сбит с толку происходящим. Он пришел, чтобы выяснить, кто такой Толкатель. «Так, и что я делаю прямо сейчас? – Он слегка встряхивает головой. – Кто сыграл со мной эту шутку? Что вообще происходит?.. Ладно, ничего не поделаешь. Просто я должен это сделать. Как ты всегда мне говорила. Правильно?»

Дождь прекратился, и в облаках появились просветы, через которые на землю льются солнечные лучи. Вода из открытых водостоков, капли на бетонных стенах, окружающих сад, словно испаряются у него на глазах.

– Пойдем, – Кентаро берет футбольный мяч из сада и тянет Судзуки за рукав, указывая направо. – Там берег реки. Мы можем поиграть там в футбол.

Они идут по улице, вдоль которой выстроились одинаковые дома. Проходят через непримечательный квартал, затем еще немного дальше, и наконец оказываются на речном берегу. Это не так далеко от дома Асагао. Там находится футбольная площадка, очевидно с хорошим дренажом, поскольку она совершенно сухая. Вокруг насыпан гравий, чтобы на площадку не попадала грязь. Ворота с обеих сторон. Сейчас на ней никого нет.

Они расходятся примерно на двадцать метров и перебрасывают друг другу мяч. Сначала Судзуки целится мальчику под ноги, очень аккуратно, – скорее перекатывает мяч, чем делает настоящую передачу. Но вскоре они начинают пасовать жестче, посылая мяч в воздух, заставляя друг друга немного побегать.

Кентаро явно хорошо знает, как обращаться с футбольным мячом. Удар внутренней стороной стопы, удар подъемом, с нужной силой, с необходимой точностью. Он отлично контролирует траекторию мяча. У него правильная постановка корпуса, и опорная нога четко стоит на линии мяча. Должно быть, он много практиковался.

Судзуки ставит опорную ногу рядом с мячом. Переносит центр тяжести. Делает замах. Сжимает зубы. Бьет по мячу.

Кентаро с силой отбивает мяч, отправляя его обратно. Тот летит немного правее – но, возможно, это было сделано намеренно, так как он достаточно близко, чтобы Судзуки мог его принять, лишь немного пробежавшись. Он выбрасывает вперед правую ногу, и ему удается остановить мяч.

«Ах, вот ты как… – думает он, посылая мяч правее от Кентаро. – Беги, или ты его пропустишь!» Мальчик реагирует даже быстрее, чем можно было ожидать. Он бросается в том направлении, куда летит мяч, и сразу же отсылает его обратно.

«Хитро!» Судзуки преследует мяч и едва успевает его поймать. Вновь отпасовывает его Кентаро. Он начинает забывать, что играет с младшеклассником. Вне зависимости от того, как он бьет по мячу и в какую сторону его посылает, Кентаро мастерски принимает его и отбивает, и Судзуки обнаруживает, что все больше и больше увлекается игрой. Все его мысли словно растворились, голова наполнилась пустотой. Он больше ни о чем не может думать – только о мяче, о том, в каком направлении он должен его послать и что ему нужно сделать, чтобы впечатлить Кентаро. То, как все остальное покинуло его сознание, кажется ему почти забавным.